Быть любимой - Белякова Людмила Игоревна (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
— В связи с чем? — осведомилась Нина, готовя ей чай с ромашкой.
— Но дорога-то какая!
— В принципе я ведь каждый день так езжу, и ничего.
— Я кофе хочу несладкого, — сменила тему Света.
— Нельзя. Это все равно что кнут для голодной лошади: бежать заставит, а сил не даст. Сначала выпейте сладкого чая, а потом — что хотите. Когда я уйду — хоть дозу вкалывайте, а при мне — только полезное.
«Нет, все-таки она меня любит, заботится», — с теплотой и нежностью подумала Света, слегка отходя от усталости и огорчения и прихлебывая сладкий горячий чай, который совершенно не любила.
Когда Нина ушла — у них все работали по индивидуальному графику, — Света раскупорила купленную по дороге банку пива и, поскольку была голодна, опьянела с этих 0,33 литра ничуть не меньше, чем тетка. Она стала жаловаться на свою жизнь Лене, чувствуя, как заплетается язык, рассыпаются фразы, а из глаз катятся пьяные слезы.
Соли на Светины душевные и физические раны добавила девушка из финансового отдела, которая пришла с какими-то документами со множеством цифр в табличках и сказала, что надо позвонить за границу и поговорить по-английски по спешному денежному делу.
Света было открыла рот сказать, что переводчика уже нет и надо отложить разговор на завтра, но, поймав недоуменный взгляд коллеги, прикусила язык, вдруг вспомнив, что и она сама числится переводчиком первой категории и ее отказ в их вечно сплетничающей фирме будет понят как расписка в профнепригодности.
…Ни одного слова из того, что говорила та израильтянка, она не поняла, и ответить что-то, кроме «йес» и «ноу», тоже не получалось. Английские слова только показывались на секунду в ее сознании и сразу прятались в норки, как зеленые мышки, и Света никак не успевала поймать их и вставить в разговор. Света сказала, что связь оборвалась, и положила трубку. Оставалось надеяться, что коллега уйдет, разговор не возобновится, а завтра с утра Нина скоренько расщелкает тему, как она это и делала всегда. Но через несколько минут, когда девушка, болтая с Леной, еще сидела в отделе, раздался настойчивый звон международного вызова. Видимо, ее собеседница знала телефон международного отдела и решила «дожать» непонятливых русских.
Лена, мельком взглянув в Светину сторону, сняла трубку, прилично заговорила по-английски, потом вовсе перешла на язык Дюма и Ронсара и долго болтала с еврейкой, крутясь на кресле и весело хохоча в трубку. Словом, дело закончилось хорошо, вопрос прояснился, а Свете в величайшей тоске пришлось натужно благодарить Лену за подстраховку. А та в ответ, не без легкого ехидства, спросила:
— И как это ты в Англию-то собираешься?.. С твоей-то любовью к устному английскому и путешествиям?
— Как-нибудь… Может, еще и не поеду. Девок оставить не с кем.
Света поняла, что Англия из подарка судьбы превращается в кошмар. Нину, конечно, с ней не отпустят по денежным и организационным соображениям. Вернется ли Евсеев домой — неизвестно. На тетку, по которой явно и навзрыд плакали Кащенко с Белыми Столбами на пару, тоже рассчитывать не приходилось.
Когда и у Лены кончился рабочий день, Света позвонила в отдел кадров, где работала ее лучшая подруга Наташа, и попросила сходить в магазин. Наташа, конечно, сходила и принесла бутылку любимого Светиного мартини «Бьянко» и мясную нарезку с хлебом. Они посидели в запертом отделе, не отвечая на звонки внутреннего телефона и стуки в дверь, и только после этого Свете стало немного лучше.
Остаток вечера прошел в каком-то вязком полумраке. Помнится, она, добравшись затемно домой, набросилась на дочек за немыслимый разгром в квартире, в которой, по-видимому, повеселились от души все пяти- и шестиклассники их микрорайона.
Утром Света безнадежно проспала и не успела вовремя разбудить дочек. До выхода в школу им оставалось минут сорок, а ни завтрака, ни даже чистых колготок у них не было. Света позвонила на работу и сказала ответившей ей неизменно бодрым голосом Нине, что задержится.
— Ничего страшного, — ответила Нина, — я уже и почту забрала, и в общем-то все разбросала.
— А Лена вам помочь не может? Чем она там занята?
— Лена у врача — сегодня же среда. Да и не нужна мне ничья помощь. Я здесь вообще одна справиться могу. Только не за одну зарплату, разумеется.
«О господи, — подумала Света, — ведь только среда!»
В офис Света заявилась уже к обеду, совершенно измочаленная, почти такая же, как накануне. Нина сидела в гордом одиночестве за компьютером и что-то не спеша переводила. На вопрос, как дела и кто спрашивал, Нина ответила, что со «всеми разобралась и всесторонне коллектив удовлетворила».
— Не спрашивали, почему меня нет?
— Сударыня, я хоть и не еврейка, но отвечу вопросом на вопрос: вы сколько лет на предприятии работаете?
— Почти двадцать, — гордо ответила Света.
— И вы думаете, у кого-то есть иллюзии на ваш счет? Я вас всего год знаю, а иллюзии у меня исчезли почти сразу…
Тут Света в который раз начала говорить Нине, что как только она приведет в соответствие свою семейную жизнь, то перестанет на ней паразитировать, будет больше ей помогать.
— Во-первых, мне ничья помощь не нужна. Думайте лучше о, том, что без вас здесь уже научились обходиться и не принимают всерьез. А во-вторых… Вы сами-то верите в то, что говорите?
— Во что? — не поняла сильно задетая Светлана.
— Да в то, что ваша семейная жизнь когда-нибудь наладится.
— Ну, может, поймет когда-нибудь…
— Да он все уже давно понял — что вы ему все простите и назад примете.
— Приму, конечно. — Свете в очередной раз захотелось плакать. — Он отец моих детей.
— Ну так и не надо хоть самой себе врать. Кроме того, как вы можете изменить то, что вам самой нравится? Все так и будет.
— Что нравится? — опять не поняла Света.
— Ну, эти ваши бесконечные сходы-расходы с Евсеевым.
— Как это может нравиться!
— Так и может. Если люди не могут жить вместе, они расходятся. Если вас устраивает играть в такую любовную чехарду, значит, так и будете скакать туда-сюда, потому что вас обоих это устраивает. Вы с первым мужем без этой кадрили расстались или тоже побегали от души и вволю?
— Нет, я от него сразу ушла, — ответила Света, радуясь, что хоть в этом не приходится врать.
— Ну, вот видите. Вообще, если я услышу, что вы с Анатоль Анатоличем прожили вместе больше двух месяцев, я буду точно знать, что ваши взаимные чувства безнадежно угасли, вы оба полностью безразличны друг другу и готовы к нормальной, спокойной семейной жизни. А вы сами можете, наконец, начать полноценно трудиться на международной арене.
Свете было нечего возразить. Нина была, как всегда, права — Света самой себе не признавалась, что более всего в их с Толькой отношениях радуют и возбуждают их регулярные «медовые месяцы», хотя этого горьковатого меда никогда на месяц не хватало — разве что недельки на две. Потом заканчивались нежные объяснения, обещания и признания и начинались суровые семейные будни с пьянкой, требованиями денег на ремонт машины, хорошей кулинарии, по дешевке, но с ежедневным оковалком говядины, чистоты и порядка в квартире, которых никто, кроме Светы, не поддерживал, словом, всего того, чего Света страшно не любила. Но встреч не было бы без расставаний, поэтому она, чувствуя, что Евсеев готов к очередному крутому выяснению отношений, охотно шла на скандал, даже если это было сопряжено с синяками на физиономии и прогулами на работе.
— Я там чай зеленый заварила, с травками, — вывел ее из раздумий бодрый голос Нины, — очень рекомендую — самое оно по нашей женской части.
Господи, как же Светлане хотелось быть на нее похожей! Не зависеть от мужа-придурка, свободно распоряжаться собой, своим временем и деньгами, быть всегда выспавшейся и бодрой, не собирать с трудом, как свои жиденькие и тоненькие волосики, разбегающиеся мысли, а, мотнув роскошной волнистой гривой, бросать невзначай точные, остроумные замечания, заставляющие окружающих восхищенно раскрыть рот, блистать фантастической начитанностью, поражать коллег немагазинными нарядами и оригинальными безделушками…
