Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ) - Голинченко Екатерина Андреевна "Маргарита Андреева"
— Джонни, а ты споёшь мне колыбельную? — спросила она, — Тогда я обязательно засну!
— Истории тебе уже мало? Обещаешь, маленькая мисс жадина? — В ответ девочка утвердительно закивала головой.
— Хорошо. Эту песню пела моя мать, когда мы с сестрой были маленькими. Я помню её наизусть, — улыбнулся он, поправив подушки.
Эта колыбельная могла бы стать лидером любого хит-парада. Чистый и мягкий голос исполнителя предавал ей особый лирический оттенок, но от этого она становилась ещё лучше. Казалось, что в песню он вложил всю свою душу.
Маленькая слушательница уже мирно посапывала, положив руки под голову. На её лице застыла улыбка — значит, все старания были не напрасны.
Джон и Маргарита тихонько выключили ночники и вышли из комнаты.
Вот так стоять вместе на веранде, вдыхая ароматы вечерней прохлады — впервые за долгое время Маргарита была по-настоящему счастлива. В её голове звучал радостный перезвон тысячи колоколов, древний, как сама Земля…
Ей снова хотелось жить, любить и быть любимой.
Джон нежно обнял Маргариту за плечи. Они любовались закатом. Девушка посмотрела в его глаза, и в душе появилось такое ощущение, словно она может смотреть в них вечно:
— Господи, а ведь я все эти три месяца всё строила догадки — уж не приснился ли Ты мне. Как это, наверно, глупо — каждую ночь я, засыпая, просила Бога дать мне знак, что Ты был на самом деле, и что мы увидимся вновь. Жан, ты знаешь, как ты много значишь для меня? Тогда, после смерти Алессио, будто бы, и я сама умерла… Но, появился ты… Вернул мне веру и надежду, смысл жизни… Ты спас мне не только жизнь, но и душу. Мне не важно, кто ты — смертный или нет. С тобой мне хорошо и спокойно. С тобой я чувствую, как утихает моя боль. Я обожаю тебя… Нет, даже вернее… Если это не любовь, то я тогда не знаю, что это. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
— Веришь, я могу сказать, практически, то же самое! — сердечно улыбнулся парень, — А мир изменился. И девушки в нём не пасуют. Мне это даже нравится. Знаешь, ты ведь тоже согрела моё разбитое сердце, мой маленький ангел. После развода моё сердце разрывалось на части — это грустная история, но как-нибудь я обязательно расскажу тебе её. Не знаю, как бы я выжил, если бы, не встретил тебя. Уже и не думал, что смогу снова полюбить, а увидел тебя, и всё случилось само собой — вот так легко и просто. Я искал всю жизнь — Тебя. Я любил только Тебя — всегда. Ты — мой свет. Свет во тьме. Яркий, настоящий, единственный. Свет. Закрываю глаза — и вижу Тебя. Ты даёшь мне силу. Бессмертный демон, любящий девушку с чистой душой — столь прекрасную и светлую, безумно красивую и нежную, как роза, и такую же хрупкую и уязвимую. Я искал — Тебя. Только Тебя. Всю вечность. И тот эскиз, помнишь? Ты, словно дала мне силы, точно, нарисовала мою жизнь заново, воскресила меня из небытия. Лишь с тобой я могу снять маски и быть самим собой. Чувствую, что могу обо всём тебе рассказать, и ты примешь меня всегда, примешь таким, какой я есть.
— Это ведь не сон, правда? — тихо спросила Маргарита и провела рукой по щеке парня.
— Это не сон. И я докажу тебе, — он склонился к ней и поцеловал, — Любимая! Счастье моё! Как же я долго искал тебя.
Его жаркие поцелуи сводили с ума:
— Не отпускай меня, — прошептала она и понимала, что именно для этого человека была рождена, всё, что было до него — было как в тумане, и только он сейчас — её реальность, её макрокосм и её галактика.
— Никогда, — понизив голос, ответил Джон и сильнее обнял, — Я лишь прошу дать мне шанс. Этот мальчик… Ал… думаю, он был славным парнем и хотел бы, чтобы ты была счастлива. И я… я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Клянусь, я сделаю для этого всё возможное. Я знал многих женщин, но теперь для меня существуешь только ты, я хочу только тебя, хочу всю, без остатка. Я так же готов принадлежать тебе. Принадлежать и телом, и душой, готов измениться для тебя…
— Алессио… Господи, Жан, прошу, не надо… — губы девушки задрожали, и от этого сладкого помешательства сердце колотилось как безумное, и она сама сейчас, наверное, была такой же безумной.
Джон прижал её к себе и осыпал лицо поцелуями:
— Зови его. Зови громче, пока горе не отпустит тебя. А я буду рядом.
У Маргариты закружилась голова, тело горело, руки и ноги дрожали — никто прежде не говорил её таких речей, таких будоражащих и откровенных, таких нежных и страстных в то же время — и только его крепкие объятия удерживали сейчас её от падения из-за слабости в ногах. Волна новых, непередаваемых ощущений накрыла её сверх всего её существа — не зависимо от её желания. Она полностью вверяла себя этому человеку и не боялась раствориться в нём. Сейчас он рядом, и пусть не навсегда — Маргарита не сможет забыть его поцелуев, его объятий, его голос, его глаза, его улыбку. Она нашла своего «Мастера».
Он поднёс к лицу прядь её волос, вдохнул запах её духов и крепче обнял, потом взял её руку и поцеловал:
— Ты вся дрожишь. Замёрзла? — а она, и правда, дрожала, как свеча на ветру, не боясь сгореть и не боясь погаснуть.
Маргарита подняла глаза, на щеках заблестели слезинки. Джон вытер их, обнял девушку и зарылся лицом в её волосы.
— Ну, чего ты, глупышка? Я обещаю любить тебя до последнего удара своего сердца, до последнего вздоха, обещаю быть всегда откровенным с тобой. И поверь мне, счастье моё, я всегда отвечаю за свои слова и свои действия.
— Я безгранично верю тебе, — улыбнулась девушка, — Любить, душой и телом, и судьбой… Превыше истины любой — прошептала она словами любимой композиции из мюзикла «Дон Жуан».
— Любить, желая власти над собой… За ложно прожитые дни… оправдан Богом и людьми… дыханьем истинной любви… — вторил он ей.
— Неужели Ты знаешь эту песню? — удивилась девушка.
— Я, действительно, пока ещё мало знаю о вашем мире, но, ваша музыка меня приятно поразила.
Парень снял с шеи кулон и надел его Маргарите:
— У меня пока больше ничего нет кроме этой вещи, которая принадлежала моей матери. Думаю, она не будет возражать, если я подарю его любимой женщине. Я всего лишь бастард, но клянусь — постараюсь, чтобы ты ни в чём не нуждалась, найду работу и ещё стану знаменитым — ты мной будешь гордиться, — подмигнул он, — И я буду ждать Тебя сколько потребуется.
Он проводил девушку до её спальни, но в эту ночь Маргарита не могла уснуть…
Мысли, словно гонщики на трассе «Формулы-1», проносились на бешеной скорости в её голове.
И благонравие во плоти, и послушания тихий свет — той Маргариты не найти, той Маргариты больше нет, но, есть, узнавшая любовь — сильная и прекрасная, возрождаясь вновь и вновь — живая сердцем и умом, и это было — великое преображение любви.
И эхо имени «любовь» звучит ей в имени его — навек объявшего её.
Ноги сами привели её к двери комнаты, выделенной Джону, у которой она и остановилась, и замерла в ожидании. Чего? Что она собирается сделать? Что она может знать об этом? Аллесио поначалу серьезно не воспринимал попытки юного создания обратить на себя его внимание, и лишь вежливо-снисходительно продолжал держать дистанцию, но потом вынужден был признаться, и прежде всего — самому себе, что эта девочка его очаровала — милая, добрая и наивная. И надо же было — именно в тот трагический день, за несколько минут до катастрофы он первый раз позволил себе поцеловать её, не говоря уже о том, что до интима у них так и не дошло. Потому-то Маргариту так и накрыло от поцелуев другого мужчины — Джона, потому она и дрожала сейчас как тоненькое деревце на сильном ветру, разрываемая страхом перед этим этапом отношений между мужчиной и женщиной, стыдом за свою смелость, стеснением совершенной неопытности в данном вопросе и влечением к этому мужчине и бесконечным доверием его признаниям. Она всегда старалась быть хорошей и послушной дочерью, но сегодня её не удержали бы ни какие запреты. Девушке, не знавшей ещё мужчину, не должно приходить в мужскую спальню, но она не представляла уже себя без этого мужчины и желала познать его любовь до конца. Он не сможет сделать с ней чего-то, чего бы ей не хотелось, и о чем бы ей пришлось потом сожалеть. Набрав побольше воздуха в грудь и перестав дрожать, она решительно тряхнула головой.
