Дневник провинциальной дамы - Делафилд Э. М. (книги полностью txt, fb2) 📗
27 декабря. Отъезд Уильяма и Анжелы. Испытываю некоторое потрясение, когда Анжела напоследок спрашивает, знаю ли я, что это она под псевдонимом Интеллигенция на прошлой неделе выиграла конкурс во «Время не ждет». Естественно, я даже не подозревала об этом, но поздравляю Анжелу, ни словом не обмолвившись, что тоже подавалась на конкурс и ничего не выиграла.
(Вопрос: Судьи «ВНЖ» точно компетентны в вопросах литературы? Или они так завалены работой, что уже не способны выносить справедливые вердикты?)
Днем еще детский праздник с изысками и большим количеством гостей. Матери в черных шляпках стоят у стен и беседуют о садоводстве, книгах и о том, как трудно удержать слуг в деревне. Чай флегматично передают друг другу по залу, а детям накрывают в другой комнате. Вики и Робин ведут себя хорошо, я хвалю их по дороге домой, но позже Мадемуазель сообщает мне, что нашла целую коллекцию шоколадного печенья в кармане Викиного нарядного платьица.
(NB. Стоит ли указать Вики на то, что подобное поведение свидетельствует о нехватке благоразумия, хороших манер, опрятности и просто честности?)
1 января 1930 года. Детский праздник у нас. Очень и очень утомительно, все осложняется сильной непогодой, из-за которой половина гостей не приехала и есть серьезные опасения насчет приезда фокусника.
Решаю подавать детям чай в столовой, а взрослым – в кабинете и освободить гостиную для игр и представления. Немногочисленная мебель перенесена в мою спальню, где я постоянно на нее натыкаюсь. Горшки с луковичными переставляются с прохода на подоконники в коридоре, на что Мадемуазель говорит: «Tiens! Ça fait un drôle d’effet, ces malheureux petits brins de verdure!» [34] Мне эта характеристика совсем не нравится.
Дети священника из соседнего прихода приезжают слишком рано, и их проводят в совершенно пустую гостиную. Ситуацию спасает появление Вики в новом зеленом нарядном платье и с четырьмя воздушными шариками.
(Вопрос: Почему семьи духовенства столь непунктуальны и на любые праздники неизменно приезжают либо первыми, либо последними?)
Поражена тем, насколько разнится поведение матерей: некоторые изо всех сил помогают с играми и идеями, другие просто отсиживаются. (NB. Справедливости ради, скорее отстаиваются, поскольку стулья рано заканчиваются.) Решаю в будущем по возможности отправлять Робина и Вики на праздники одних, потому что, с точки зрения хозяйки, принимать детей без родителей гораздо предпочтительнее. Кое-как организовываю игру «Апельсины и лимоны» [35], поскольку одновременно с умным видом отвечаю на реплики одной из матерей по поводу Выставки Итальянской Живописи в Берлингтон-Хаусе [36]. Неожиданно для себя говорю, что картины восхитительны, хотя сама их еще не видела. Понимаю, что это недоразумение следует сразу прояснить, но не делаю этого и невольно еще сильнее увязаю в паутине лжи. Хотела бы понять, насколько я виновата в сложившемся положении вещей, но на это нет времени.
Чаепитие проходит хорошо. Мадемуазель берет на себя столовую, я – кабинет. Роберт и единственный присутствующий отец среди гостей (по возрасту больше похожий на дедушку) передают чай, а в перерывах обсуждают охоту на крупного зверя и последние выборы.
Фокусник приезжает с опозданием, но дети принимают его очень хорошо. Заканчивается праздник выуживанием подарков из кадки с отрубями, причем в итоге на ковре, детской одежде и в доме в целом оказывается больше отрубей, чем изначально помещалось в кадке. Странное явление, но подобное наблюдалось и раньше.
Гости разъезжаются с семи до половины восьмого, и Робин выпускает Хелен Уиллс и собаку, которые были заперты, потому что боятся хлопушек.
Мы с Робертом весь вечер помогаем слугам восстановить в доме порядок и пытаемся вспомнить, куда были убраны пепельницы, часы, безделушки и чернила.
3 января. В деревне охота на лис. Роберт соглашается взять с собой Вики на пони. Я, Робин и Мадемуазель идем к почте, откуда начнется действо. Робин говорит про Оливера Твиста, но ни словом не упоминает охоту, а на лошадей, собак и охотников взирает с полным равнодушием. Поражена такой невосприимчивостью к происходящему, но чувствую, что в ней наверняка кроется некий глубинный смысл по Фрейду. Также чувствую, что Роберт отнесся бы к этой гипотезе с неодобрением.
Встречаем множество соседей-охотников, и все задают Робину поразительно глупый вопрос: «Ты не верхом?», а меня спрашивают, много ли у нас повалило деревьев в последнее время, но, не дожидаясь ответа, начинают рассказывать о своем количестве пострадавшей растительности.
Мадемуазель смотрит на гончих и говорит: «Ah, cest bons chiens!» [37], а еще восхищается лошадьми – quelle bêtes superbes [38], – но предусмотрительно держится подальше от любой живности, и я следую ее примеру.
Вики мило смотрится на пони. Принимаю комплименты с небрежным и слегка недоуменным видом, дабы показать, что я – прогрессивная мать, которая с иронией относится к чрезмерной суете вокруг детей.
Мадемуазель комментирует отъезд охотников: «Voilà bien le sport anglais!» [39] Робин интересуется, можно ли уже уйти, и съедает плитку молочного шоколада. Возвращаемся домой, и я пишу письмо с заказом в магазин, открытку мяснику, два послания о Женских институтах и одно – о Девочках-Скаутах, записку дантисту с просьбой назначить прием на следующей неделе и делаю в блокнотике пометку о том, что должна нанести визит миссис Сомерс с фермы.
В ужасе недоумеваю, как на это мог уйти весь вечер.
Роберт с Вики возвращаются поздно. Вики в грязи с ног до головы, но невредима. Мадемуазель уводит ее и больше ничего не говорит про le sport anglais.
4 января. Прекрасный день и значительное потепление вселяют надежду на то, что при некотором везении миссис Сомерс не окажется дома, и я отправляюсь на ферму. Миссис Сомерс, наоборот, дома. Нахожу ее в гостиной и при взгляде на бархатное платье с орнаментом сразу думаю, что оно хорошо бы смотрелось на мне. Никаких признаков Пчел, и я прикидываю, как бы поумнее про них спросить, но миссис Сомерс неожиданно заявляет, что у нее гостит матушка и что та знает мою давнюю школьную подругу Сисси Крэбб, которая говорит, что я очень забавная. Входит матушка с элегантной укладкой «марсельская волна» [40] (не представляю, где она ее сделала, разве что приехала сюда прямиком из Лондона) и видом человека, умеющего красиво одеться даже в деревне. Матушку представляют – мне отчетливо слышится «Эггчок» [41], но вряд ли такая фамилия вообще существует – и повторяют, что она знает мою давнюю школьную подругу Сисси Крэбб из Нориджа и та очень много ей рассказывала о том, какая я забавная. Опешив, не придумываю ничего лучше, чем сказать, что в последнее время погода была хуже некуда. Ухожу сразу, как только представляется возможность.
5 января. Роуз любезно приглашает меня на ужин в легендарный литературный клуб, если я приеду в Лондон на день. Председательствовать будет известный редактор еженедельной литературной газеты, а в качестве специального гостя приглашен автор знаменитой пьесы, снискавший ошеломительный успех. По словам Роуз, ожидается присутствие ведущих писателей, поэтов и художников со всего мира.
Почти весь вечер обсуждаю приглашение с Робертом. Объясняю ему, что (а) из расходов только билет туда и обратно третьим классом; (б) через двенадцать лет Вики начнет выходить в свет, а потому я обязана Поддерживать Нужные Связи; (в) это – уникальная возможность; (г) я же не прошу его ехать со мной. Роберт не отвечает ничего на пункты (а) и (б), на (в) замечает: «Вряд ли» – и, похоже, несколько тронут пунктом (г). Затем подытоживает, что я вольна поступать так, как хочу, и, скорее всего, у Роуз в Хэмпстеде встречу друзей с тех времен, когда вращалась в кругах лондонской богемы.
