Приключения суперсыщика Калле Блумквиста - Линдгрен Астрид (бесплатные серии книг .txt) 📗
С некоторым трудом выудив из кармана огрызок карандаша, он, прислонившись к забору, сделал следующее дополнение в записной книжке: «Переписывается с фрекен Лолой Хельберг в Стокгольме, до востребования».
Затем Калле пустился бежать к ближайшему почтовому ящику и через несколько минут вернулся назад в «Калоттан», как после зрелых размышлений был окрещен их цирк.
– Что означает это слово? – спросил дядя Эйнар.
– «Ка» – это Калле, «Лотт» – Ева Лотта, а «Ан» – Андерс, яснее ясного, – объяснила Ева Лотта. – А вообще-то, дядюшка Эйнар, вам нельзя смотреть, как мы репетируем.
– Жестокая весть, – сказал дядя Эйнар. – Что же прикажете мне целый день делать?
– Спуститься вниз к реке и поудить рыбу, – предложила Ева Лотта.
– О небо! Ты хочешь, чтобы у меня был нервный срыв?
«Очень беспокойная натура», – подумал Калле.
Ева Лотта, между прочим, не знала сострадания. Она немилосердно, не обращая внимания на его мольбы, прогнала дядю Эйнара. И репетиции в цирке «Калоттан» пошли без перерыва. Андерс был самым сильным и самым гибким и ловким: поэтому-то он по справедливости и стал директором цирка.
– Но я тоже хочу немножко пораспоряжаться, – заявила Ева Лотта.
– Хватит, ты и так распоряжаешься, и не немножко, – сказал Андерс. – Кто из нас директор, ты или я?
Директор цирка вбил себе в голову, что он должен сколотить настоящую, высокого класса группу акробатов, и заставлял Калле с Евой Лоттой тренироваться по нескольку часов в день.
– Ну вот, теперь хорошо, – удовлетворенно сказал он, когда Ева Лотта в голубом костюме гимнастки, улыбающаяся и стройная, выпрямилась, стоя одной ногой на его плече, а другой – на плече Калле. Мальчики же, широко раздвинув ноги, оперлись на зеленую доску качелей. Так что Ева Лотта поднялась гораздо выше в воздух, чем ей, собственно говоря, самой хотелось. Но она скорее бы умерла, чем призналась, что, когда она смотрит вниз, в животе у нее возникают какие-то неприятные ощущения.
– Было бы просто здорово, если бы ты хоть разок постояла на руках, – выдавил из себя Андерс, пытаясь сохранить равновесие. – Это произвело бы сильное впечатление на зрителей.
– Было бы просто здорово, если бы ты уселся на собственную голову, – отрезала Ева Лотта. – Это произвело бы еще более сильное впечатление на зрителей.
И в этот самый миг в саду раздался ужасающий вой, за ним последовали душераздирающие вопли. Какое-то существо попало в величайшую беду. Ева Лотта закричала и, рискуя жизнью, спрыгнула на землю.
– Ой, что это, ради всего святого? – спросила Ева Лотта.
Все трое выбежали из цирка. Через секунду им навстречу выкатился какой-то серый клубок. Именно этот клубок и издавал те самые ужасающие вопли. А клубком был всего лишь Туссе, котенок Евы Лотты.
– Туссе, о Туссе, что же это? – пролепетала Ева Лотта.
Она схватила котенка, не обращая внимания на то, что он царапался и кусался.
– О, – сказала Ева Лотта, – кто-то… О, как не совестно, кто-то крепко привязал к его хвостику эту дрянь, чтобы напугать котенка до смерти!
К хвосту котенка был привязан шнурок, а на шнурке болталась жестянка, которая при каждом прыжке животного ужасающе дребезжала. Слезы полились ручьем из глаз Евы Лотты.
– Если б я знала, кто это сделал, я бы…
Она подняла глаза. В двух шагах от нее стоял дядя Эйнар и весело смеялся.
– Ох, ох, – повторял он, – смешнее этого я в жизни не видывал.
Ева Лотта кинулась к нему:
– Это сделали вы, дядя Эйнар?
– Сделал? Что сделал? О боже! Какие прыжки! Вот умора! Зачем ты сняла жестянку?
Тут Ева Лотта закричала и бросилась на него. Она била его кулаками куда попало, меж тем как слезы не переставая струились по ее щекам.
– Это отвратительно, о, как не совестно, я ненавижу вас, дядя Эйнар!
Тут веселое лошадиное ржание смолкло. Лицо дяди Эйнара странно изменилось. На нем появилось выражение ненависти, испугавшее Андерса и Калле. Они так и застыли на месте, превратившись в двух неподвижных зрителей этого необычайного представления. Крепко схватив Еву Лотту за руки, дядя Эйнар почти что прошипел:
– А ну успокойся, девчонка! А не то я тебе все кости переломаю!
Ева Лотта чуть не задохнулась; дыхание ее стало тяжелым и прерывистым. А руки бессильно повисли, ощутив на миг железную хватку дяди Эйнара. Она испуганно смотрела на него. Отпустив ее, он несколько смущенно провел рукой по волосам. А потом улыбнулся и сказал:
– Что с нами, собственно говоря, происходит? У нас что, соревнование по боксу? И вообще, о чем речь? Я думаю, ты выиграла в первом раунде, Ева Лотта!
Ева Лотта не ответила ни слова. Взяв котенка, она повернулась на каблучках и ушла, очень прямая и стройная.
Когда в комнате у Калле появлялись комары, они очень мешали ему спать. Вот и теперь какой-то летучий негодник разбудил его.
– Нелюдь, – пробормотал он, – хоть бы таких, как ты, вовсе на свете не было!
Он потрогал себя за подбородок в том месте, куда его укусил комар. Потом посмотрел на часы. Скоро час. Время, когда все порядочные люди давно уже спят.
– Кстати, – сказал он сам себе. – Интересно, спит этот истязатель котят или нет?
Он зашлепал к окну и выглянул наружу. В мансарде горел свет.
«Спи он чуточку побольше, может, и не был бы такой беспокойной натурой, – подумал Калле. – А не будь он такой беспокойной натурой, он, может, спал бы побольше».
Странно, но ему вдруг показалось, будто дядя Эйнар услыхал его мысли, так как в эту минуту в мансарде погас свет. Калле только собрался было снова залезть в постель, как внезапно случилось нечто заставившее его вытаращить глаза от удивления. Дядя Эйнар осторожно выглянул в открытое окошко и, убедившись, что поблизости никого нет, вылез на пожарную лестницу. Миг – и он уже на земле! Держа что-то под мышкой, он быстрыми шагами направился к сараю рядом с пекарней, где хранились разные инструменты и всякая снасть.
Поначалу Калле замер от удивления. Он так опешил, что не мог прийти в себя и что-то предпринять. Но тут же бурный водопад мыслей, догадок и вопросов обрушился на него. Он дрожал от нетерпения и восторга. Наконец-то, наконец-то нашлась на свете личность, которая и в самом деле оказалась таинственной и подозрительной! И не только на первый взгляд, но и после более глубокого изучения. Ведь одно это подозрительно: взрослый человек посреди ночи вылезает из окошка! Не будь он преступником, он, верно, воспользовался бы обыкновенной лестницей.
– Вывод номер один, – сказал самому себе Калле, – он не желает, чтобы кто-то в доме слышал, что он уходит. Вывод номер два: он замышляет какое-то страшное преступление. Ой, ой, какой же я болван, стою здесь и ничего не делаю!
Калле впрыгнул в брюки с такой быстротой, которая сделала бы честь любому пожарнику. Затем как можно быстрее и тише спустился вниз по лестнице, повторяя одну и ту же немую мольбу: «Только бы не услышала мама!»
Сарай, где хранились разные инструменты и всякая снасть! Зачем дядя Эйнар пошел именно туда? О боже, подумать только, а что, если он решил взять там несколько инструментов, чтобы убивать людей направо и налево? Калле был уже абсолютно уверен, что дядя Эйнар – тот самый убийца, которого он так долго искал, своего рода мистер Хайд [7], который творил злодеяния, лишь только над городом спускался мрак.
Дверь в сарай была распахнута, но дядя Эйнар исчез. Калле отчаянно оглядывался по сторонам. Вот он! На некотором расстоянии впереди себя он увидел темную фигуру, которая быстро удалялась, потом свернула за угол и скрылась из виду.
Калле помчался галопом в том же направлении. Скорее, скорее, если хочешь помешать чудовищному преступлению! Уже на бегу его буквально пронзила мысль: что он, Калле, собственно говоря, может сделать? Что он скажет дяде Эйнару, если успеет схватить его? Подумать только, а что, если именно он, Калле, станет жертвой дяди Эйнара? Не пойти ли ему в полицию? Но нельзя ведь ни с того ни с сего прийти в полицию и сказать: «Этот человек вылез посреди ночи из окошка! Арестуйте его!» Ведь нет законов, в которых было бы сказано, что нельзя влезать и вылезать из окон хоть все ночи напролет, если только на это есть охота. Да и носить с собой отмычку тоже не запрещено. Нет, в полиции только посмеются над ним!
