Корсары Таврики - Девиль Александра (библиотека электронных книг TXT) 📗
— Вероника, успокойся и иди в каюту, — обратился к ней Ринальдо. — Обещаю, мы приведем к тебе связанного Угуччоне, и ты придумаешь ему кару.
— Нет, я не буду сидеть и ждать! — упрямо тряхнула головой Вера. — Тем более что вы не знаете его в лицо, только я знаю!
Скоро на «Альбе» все пришло в движение, и уже ни Ринальдо, ни Родриго не могли помешать девушке, настроенной более чем решительно.
Приготовление к бою было замечено на галере работорговца, и, видимо, там рассудили, что могут проиграть, а потому предпринимали все усилия, чтобы уйти от «Альбы». Но Родриго уже отдал приказ отсечь кораблю Коршуна путь к азиатскому побережью. Быстрым маневром обойдя мусульманскую галеру с юга, «Альба» вынудила противника повернуть в другую сторону. Сильный южный ветер помогал отгонять корабль Коршуна к северу. И, едва работорговцы пытались вывернуться от преследования, повернув на юго-восток, как «Альба» снова преграждала им путь.
Вера рвалась немедленно вступить в бой, но Родриго и Ринальдо решили не идти на абордаж до тех пор, пока не отгонят мусульманский корабль на север, поближе к бухтам между Монкастро и Ликостомо, где у Коршуна уж точно не могло отыскаться сообщников.
На галере работорговцев пока еще не совсем поняли намерения преследователей, и даже раздавались голоса вступить с генуэзцами в переговоры. Против этого были Коршун, двое его помощников и Угуччоне, который твердил, что от «Альбы» надо только уходить, потому что ее капитан — человек ордена иоаннитов, безжалостный к мусульманским пиратам и работорговцам. Угуччоне приходилось слышать об успешных рейдах «Альбы» и «Вероники», он не верил в мирный исход переговоров и советовал Коршуну, уж коль отрезан путь к азиатскому берегу, стремиться дотянуть до Месемврии, возле которой могут прийти на помощь турецкие корабли.
Тревога на палубе передалась и пленникам, запертым в трюме. Они не знали, что надвигается: шторм или бой, но и то и другое могло грозить им как гибелью, так и освобождением. Впрочем, гибель была гораздо более вероятным исходом...
Думали об этом и Аврелия с Кириеной, которых работорговцы посадили не в трюм, а отдельно, в крошечную каюту, где кроме них были заперты еще три молодые красивые девушки. Это оказались поселянки из окрестностей Кафы, которых схватили у ручья, когда они стирали белье. Старших женщин не тронули, ловили только молодых и привлекательных, а это означало, что пленницы предназначены для гаремов и борделей. Из троих лишь одна девушка плакала, убиваясь от разлуки с родителями, а двое других выглядели безразличными. Они были сиротами, и, видимо, жизнь в родной деревне казалась им не лучше того, что их ждет впереди.
Когда на корабле начался шум и суета, Аврелия приникла к самой двери, пытаясь хоть что-нибудь услышать. Вскоре дверь распахнулась, едва не сбив ее с ног. На пороге стоял Угуччоне, за его спиной маячил Гварко. Генуэзец с порога обшарил каюту беспокойным, цепким взглядом, словно хотел убедиться, что все пленницы на месте. Аврелия тут же кинулась к нему с вопросом:
— Что там происходит наверху? Вы за кем-то гонитесь или от кого-то убегаете?
Угуччоне оттолкнул девушку от двери и раздраженно произнес:
— Сидите тут и помалкивайте!
Аврелия не сдержалась и с ненавистью выкрикнула ему в лицо:
— Уж мы не будем помалкивать, когда ты, душегуб, предстанешь перед судом!
Генуэзец сделал неопределенную гримасу и вышел, резко захлопнув за собой дверь.
— Зря ты так сказала, раньше времени не надо его озлоблять, — вполголоса заметила Кириена.
И, словно в подтверждение ее слов, Аврелия, снова приникнув к двери, услышала, как Угуччоне приказал сообщнику:
— Эти две кафинские девки из благородных семей, от них в случае опасности надо избавиться, а то хлопот не оберешься. Ты понял меня, здоровяк?
— А нам как быть, если Коршуна захватят? — растерянно спросил Гварко. — Не погибать же вместе с этими турками? Дьявольщина! Ты обещал, что никакой опасности не будет!
— Заткнись, трус! Надо спустить на воду шлюпку и незаметно уйти, пока наши и чужие пираты будут кромсать друг друга.
Затем голоса удалились, но Аврелия уже поняла главное: на корабле готовятся к бою с какими-то пиратами. Ничего хорошего пленницам это не сулило, поскольку даже в случае победы нападавших девушки могли попасть из огня да в полымя. К тому же Угуччоне приказал Гварко не оставлять в живых Аврелию и Кириену — видимо, боялся их как опасных свидетелей, боялся мести со стороны их семей, а потому хотел, что называется, спрятать концы в воду.
Подруги обнялись и замерли в лихорадочном ожидании развязки.
— Если побеждают люди Коршуна — мы будем проданы в рабство, — прошептала Аврелия. — Если они проигрывают, то Угуччоне и Гварко нас убьют. А если даже не убьют, то мы попадем в плен к другим пиратам, которые наверняка не лучше этих.
— А вдруг лучше? — предположила Кириена с видом утопающего, который хватается за соломинку. — Ты ведь сама говорила, что веришь в честных корсаров.
— Если так... то дай Бог, чтоб они победили. — Аврелия перекрестилась.
В этот момент за дверью послышался шум и скрежет отодвигаемого засова.
— Гварко пришел нас убивать!.. — вскрикнула Кириена.
Мысль Аврелии сработала почти бессознательно: схватив ряднину, которой был накрыт какой-то ящик в углу, девушка набросила ее на голову вошедшего Гварко и, пока он выпутывался, кинулась вон из каюты, увлекая за собой Кириену. Девушки, подхватив юбки, взбежали по лестнице на палубу, но на последней ступеньке их настиг Гварко. Оглянувшись, Аврелия увидела нож в его руке и закричала, но бандит все же успел взмахнуть оружием. Удар пришелся Кириене по бедру, она с глухим стоном упала, а Гварко нацелился теперь уже на Аврелию, однако чей-то увесистый удар свалил генуэзца с ног, а затем клинок сабли проткнул его правую руку. Аврелия, присев возле раненой подруги, испуганно огляделась вокруг. На палубе шло настоящее сражение, мелькали люди в доспехах, слышались крики и лязг оружия. Внезапно чей-то резкий голос раздался поблизости, перекрывая шум битвы:
— Где Угуччоне?! Найдите мне этого ублюдка немедленно!
Голос показался Аврелии женским, и, подняв голову, она увидела прямо над собой знакомое лицо с пронзительными аквамариновыми глазами. Почему-то она сразу поняла, что темноволосая красавица — враг Угуччоне, и поспешила крикнуть:
— Угуччоне собирался сбежать на шлюпке!
Женщина, облаченная в кожаные доспехи, издала какой-то неопределенный звук и кинулась к борту галеры. Аврелия склонилась над Кириеной, через юбку зажимая ей рану и одновременно пытаясь подтащить подругу поближе к кормовой надстройке, чтобы ее не задели сцепившиеся в драке противники.
А в это время Вера, увидев с высоты палубы шлюпку, на которой Угуччоне поспешно греб от корабля, выстрелила из арбалета, но задела лишь руку генуэзца. Угуччоне упал, пытаясь заползти под сиденье шлюпки, но тут же следующая стрела, пущенная Ринальдо, попала ему прямо в шею, и он, дергаясь и захлебываясь кровью, скоро замер. Вера смотрела сверху на поверженного врага, который наконец-то заплатил своей жизнью за надругательство, за то, чего простить девушка не смогла бы никогда и никому.
— Ты сейчас похожа на фурию... богиню мести, — раздался рядом голос Ринальдо.
— Спасибо тебе за то, что помог его добить, — сказала Вера.
— Я понимаю тебя, и сам когда-то так же гонялся за Ихсаном. Но слишком грозный у тебя вид.
Вера вдруг вспомнила, что лицо девушки, сообщившей, где искать Угуччоне, показалось ей знакомым, и, бросив взгляд в сторону Аврелии, хлопотавшей возле подруги, спросила:
— А разве пленников уже выпустили из трюма? Откуда здесь эти девчонки?
Ринальдо в два прыжка оказался возле девушек и, склонившись над ними, увидел, что одна из них, оторвав полосу ткани от своей камизы, пытается перевязать рану другой.
— Вы пленницы на этой галере? — спросил он.
