Ну разве она не милашка? - Филлипс Сьюзен Элизабет (бесплатные книги полный формат txt) 📗

– Зато себя ты судишь по всей строгости.

– Да, но это легко.

Уинни с задумчивым видом выудила из салатницы еще один кусочек скорлупы.

– Джиджи сказала бы, что я отказалась от своей силы.

– Но сейчас делаешь все, чтобы ее вернуть.

Уинни улыбнулась.

– Райан пригласил меня сегодня на ужин.

– Если даже парень и покупает тебе стейк, это еще не причина, чтобы так уж сразу ему давать.

– Я запомню.

Гордон радостно залаял, приветствуя Джиджи. На этот раз на ней были джинсы и футболка с логотипом «Старого Миса».

– Па почему-то опять ужасно зол на Шугар Бет. Даже не хотел, чтобы я приходила. Что стряслось?

– Иди посмотри, что я положила в салат, – позвала Уинни, прежде чем Шугар Бет успела ответить. Джиджи погладила Гордона, который немедленно облизал ее руки, и заглянула в салатницу.

– Круто! И авокадо? Только не клади курицу, хорошо?

Она подцепила ломтик помидора все еще мокрыми от собачьей слюны пальцами, отчего Уинни едва не хватил удар. Шугар Бет вымыла кружку из-под кофе.

– Оставляю вас наедине.

– Не уходите, – взмолилась Джиджи.

– У меня дела.

Она пыталась дать им побыть вместе, но Уинни окинула ее оскорбленным взглядом.

– Теперь ты видишь, Джиджи, до чего неблагодарна твоя тетка. Я приготовила чудесный ленч, а она? Ей абсолютно наплевать!

Шугар Бет не хотела показывать Уинни, как это приятно, когда о тебе заботятся.

– Ладно, но учти, в последнюю минуту я поменяюсь с тобой тарелками, так что и не думай подсыпать мне яд!

– Что-то вы ведете себя странновато, подруги.

Вскоре они уже сидели в гостиной за столиком вишневого дерева с салатом, булочками и стаканами Таллулы из прессованного стекла со сладким чаем.

– Ты уже решила, что наденешь на свидание? – допрашивала Джиджи мать.

– Это не свидание. Мы с твоим отцом просто решили поужинать, вот и все.

– Думаю, тебе следует позаимствовать кое-что у Шугар Бет.

– Этого только не хватало. Я не пойду на встречу с твоим отцом в вещах Шугар Бет!

– Только блузку или что-нибудь в этом роде. Он не узнает. Ее вещи куда сексуальнее твоих.

– Хорошая мысль, – согласилась Шугар Бет. – Меняю довольно миленькое платьице, которое купила прошлой зимой в «Тагите» [44], на ту кашемировую двойку из «Ниман-Маркус» [45], в которой видела тебя на той неделе.

– Она снова пытается расстроить тебя, мама.

Шугар Бет спрятала улыбку.

– Если будешь портить мне веселье, детка, я тебя вышвырну.

Джиджи подалась вперед.

– Он заедет за ней в семь. Накрасьте ее, Шугар Бет.

– Я сама накрашусь, – отрезала Уинни.

– А Шугар Бет лучше подводит глаза.

– Это верно. Свои глаза я знаю как собственные пять пальцев. И волосы тоже. Что скажешь, если я немного подровняю твою стрижку?

– Согласна.

Разговор зашел на другие темы, и Шугар Бет, сама не зная почему, рассказала им о Дилайле, умолчав только о финансовых проблемах с падчерицей.

Джиджи наморщила носик:

– Иметь такую старую падчерицу! До чего же противно, правда?

Уинни улыбнулась и дотронулась до руки дочери:

– Любовь – странная штука, Джиджи. Никогда не знаешь точно, когда она на тебя свалится и как сильно захватит.

По крайней мере в этом Шугар Бет и ее коварная сестрица были полностью согласны.

Колин сидел в баре вестибюля отеля «Пибоди Мемфис», пытаясь утопить угрызения совести в виски. Сегодня он решил надраться до синих чертиков. Южане утверждали, что дельта Миссисипи начинается в вестибюле отеля «Пибоди Мемфис», но больше всего это место было известно своими утками. Вот уже более семидесяти пяти лет каждое утро, в одиннадцать часов, небольшая стайка крякв дружно маршировала по красному ковру под звуки «Кинг коттон марш» Сузы [46] к фонтану из белого итальянского известняка, где и плескалась весь день.

Но сейчас был вечер. Утки удалились на покой, и приглушенное освещение бросало желтые отблески на великолепие вестибюля в стиле итальянского Ренессанса, с его мраморными полами, потолочными витражами и элегантной обстановкой, привезенной из Старого Света.

Проехать шестьдесят пять миль только для того, чтобы напиться, не входило в привычки Колина, но он любил «Пибоди», и после мучительно-тоскливого дня, проведенного за возведением стены, это казалось не таким уж плохим решением. Поэтому он покидал в портфель кое-какие вещички, решив провести ночь в отеле.

– Колин!

Он был настолько поглощен самоуничижением, что не заметил хорошенькую рыжеволосую особу, и только когда она снова окликнула его, рассеянно поднял глаза. Кэролин Брэдмонт была одной из тех влиятельных, хорошо обеспеченных женщин, обществом которых он обычно искренне наслаждался. Она была умна, утонченна и слишком занята своей карьерой, чтобы требовать от него сильных эмоций. Идеал женщины Колина Берна… так почему же за пять месяцев, прошедших с их последней встречи, он ни разу о ней не вспомнил?

Но сейчас вежливость взяла верх. Колин поднялся и дружески кивнул:

– Привет, Кэролин. Как дела?

– Лучше не бывает. А твоя книга?

Этот вопрос люди частенько задавали писателям, и если он сейчас пригласит ее выпить, наверняка посыплются другие, такие же шаблонные:

– Я всегда хотела знать, Колин, откуда вы, авторы, берете идеи для своих книг?

– Крадем. Заимствуем у инопланетян. Недалеко от Талсы есть один склад…

Но сегодня у него не было сил для подобных бесед, поэтому он остался стоять и болтал, пока она не поняла намек и распрощалась. Как только пианист, сидевший за кабинетным роялем, переключился на Гершвина, Колин прикончил третью порцию виски и заказал четвертую. До того как Шугар Бет впервые попыталась вышибить его дверь, он гордился тем, что ограничивал все романтические склонности печатными страницами. Но как может мужчина оставаться холодным к такой женщине?

Он не позволит ей покинуть Парриш. Не сейчас. Во всяком случае, пока они не поставят на рельсы опрокинувшийся поезд их отношений. А для этого нужно время, но она не желает дать им это самое время. Наоборот, вбила себе в голову, что следует бежать из города при малейшей возможности. А это неправильно.

Он вспомнил, с каким мечтательным лицом она оглядывала вокзал и толковала насчет книжного магазина для детей. Парриш – это ее родина. То место, где она должна жить. Она часть этого города. И часть его, Колина Берна.

Совесть грызла его, не давая покоя. Пианист устал от Гершвина и перешел на Хоуджи Кармайкла. Колин допил виски, но алкоголь не дал ему утешения, которого он так жаждал.

Сегодня он нашел картину Шугар Бет и ни словом об этом не обмолвился.

Райан никогда еще не был так внимателен. Задал Уинни кучу вопросов о магазине и с видимым интересом слушал ответы. Похвалил ее волосы, осанку, украшения и, Господи Боже мой, даже зубы! А вот насчет одежды умолчал, что было очень странно, поскольку она надела совершенно непристойный топик Шугар Бет из черного кружева-стретч, завязывавшийся под грудью, и темно-синюю юбку, которую она, должно быть в момент безумия, подрезала и укоротила до середины бедра. Что ж, иногда даже забавно вырядиться под шлюху, но совершенно не обязательно делать это часто, и она тихо радовалась, что он не возмущается ее короткой юбкой и огромным вырезом.

Странно только, что, несмотря на его ухаживания, она не чувствует себя по-настоящему счастливой, потому что на столе между ними по-прежнему сидел слон: чудовище, созданное ее ложью и его враждебностью. Райан игнорировал животное, ведя себя так, словно гневные, копившиеся годами слова, которыми он хлестал ее на прошлой неделе, никогда не произносились. А она настолько устала перебирать их в памяти, что не посмела заговорить о случившемся.