Возвращение: Тьма наступает (Сумерки) - Смит Лиза Джейн (книга регистрации TXT) 📗

— Проследи, чтобы она выпила как минимум три четверти чашки. Тогда она уснет и проснется почти как новенькая.

Потом он ткнул Дамона локтем под ребра.

— А можешь дать ей всего несколько глотков — вылечишь ее наполовину, а потом дашь понять, что от тебя зависит, дать ей еще... или не давать. Так сказать... в зависимости от того, насколько она готова к сотрудничеству...

Дамон молча отвернулся. «Если он будет у меня перед глазами, — думал он, — я его убью. А он может мне еще пригодиться».

— А если ты действительно хочешь ускорить процесс выздоровления, добавь немного своей крови. Некоторым правится делать вот как, — голос Шиничи от возбуждения звучал все быстрее и быстрее: — Выясняешь, насколько сильную боль человек может вынести, а потом, когда он уже начинает умирать, даешь ему чай и кровь — и начинаешь все сначала... а если он с прошлого раза тебя запомнил... это бывает очень редко... он обычно готов перенести любую боль, лишь бы у него был шанс поквитаться с тобой... — Тут Шиничи хихикнул, и Дамону показалось, что тот не в своем уме.

Но когда Дамон резко повернулся к Шиничи, ему пришлось сдержаться. Шиничи превратился в светящийся огненный контур самого себя, от которого исходили языки пламени, как на фотографиях солнечных вспышек. Дамона едва не ослепило, и он понимал, что его и должно было ослепить. Он сжал в руках серебряную фляжку так, словно держался за собственный здравый рассудок.

Может быть, так оно и было. У него явно был провал в памяти... потом он вдруг вспомнил, как пытался найти Елену... или Шиничи. Елена была с ним, а потом внезапно куда-то исчезла, и виноват в этом мог быть только Шиничи.

— Тут есть современная ванная комната? — спросил Дамой у Шиничи.

— Тут есть все, что ты пожелаешь; просто реши, что именно, перед тем как открыть дверь, и отопри ее этим ключом. А сейчас... — Шиничи потянулся, прикрыв золотые глаза. Он лениво пробежал рукой по блестящим темным волосам с огненными кончиками. — Сейчас пойду посплю под кустом.

— Это единственное, чем ты занимаешься? — Дамон даже не пытался скрыть издевательские интонации.

— Еще я развлекаюсь с Мисао. И дерусь. И хожу на турниры. Они... в общем, тебе надо сходить разок и посмотреть самому.

— Никуда я не пойду, — Дамон даже думать не хотел, что этот лис со своей сестрой называют развлечениями.

Шиничи протянул руку и снял с огня маленький котелок, заполненный кипящей водой. Он вылил бурлящую воду на кучку из древесной коры, листьев и другой мелочи, лежащей на дне потертого металлического чайника.

Почему бы тебе

прямо сейчас

не пойти на поиски куста? — сказал Дамон, и это было не просто предложение. Ему надоел этот лис, который уже сделал все, что от него требовалось; Дамону плевать было на трюки, которые Шиничи мог проделать с кем-нибудь другим. Единственное, чего он хотел, — это побыть наедине... наедине с Еленой.

— Не забудь: если хочешь, чтобы она продержалась какое-то время, сделай так, чтобы она выпила все. Иначе ею нельзя будет пользоваться, — Шиничи процедил сквозь мелкое сито темно-зеленую заварку. — Лучше всего — пока она еще не проснулась.

— Ты когда-нибудь отсюда

уберешься?

Когда Шиничи перешагнул через трещину между измерениями, внимательно следя за тем, чтобы свернуть под нужным углом и выйти в реальный мир, а не в какой-нибудь другой шарик, он был в ярости. Ему хотелось вернуться и избить Дамона до полусмерти. Ему хотелось активировать сидящего в Дамоне малаха и сделать так, чтобы он... нет, конечно, не

убил

сладенькую Елену. Она была цветком, нектар которого Шиничи еще не попробовал, и он не торопился зарыть ее в землю.

Что же касается остальной части его плана... да, он принял решение. Теперь он знал, что будет делать. Это будет наслаждение — смотреть, как они мирятся с Дамоном, а сегодня ночью, на празднике Полной лупы, снова выпустить монстра на свободу. Пусть Дамон по­верит, что теперь они «союзники», а потом, в самый разгар их милой вечеринки, он снова сделает Дамона одержимым. Покажет, что Дамоном все это время управлял он, Шиничи.

Он подвергнет Елену таким мукам, о существовании которых она даже не подозревала, и она умрет в изысканной агонии... от руки Дамона. Хвосты Шиничи в восторге задрожали от предвкушения. А пока пусть шутят и смеются. Месть вызревает со временем, а Дамона и правда нелегко контролировать, когда он в ярости.

В этом было больно признаваться, но его хвост — материальный, посередине, — болел, потому что Дамой позволил себе недопустимо жестокое обращение с животными. Когда Дамоном владели сильные чувства, Шиничи приходилось тратить все свои силы, чтобы держать его под контролем.

Но на празднике Дамон станет спокойным и мирным. Он будет доволен собой, потому что они с Еленой наверняка придумают какой-нибудь идиотский план, чтобы остановить Шиничи.

Вот тут-то и начнется

настоящее

веселье.

Перед тем как умереть, Елена станет восхитительной рабыней.

Когда китсунэ ушел, Дамон почувствовал, что может вести себя более естественно. Не выпуская из-под жесткого контроля разум Елены, он взял в руки чашку. Перед тем как дать ее содержимое Елене, он сделал глоток сам и выяснил, что вкус у снадобья разве что чуть менее тошнотворный, чем запах. Однако у Елены не было выбора, она ничего не могла сделать по своей воле, и мало-помалу количество жидкости уменьшалось.

А потом уменьшилось и количество крови у Дамона в жилах. Но Елена по-прежнему была без сознания и не могла ничего решать сама.

А потом она вдруг заснула, и Дамон не имел к этому никакого отношения.

Дамон беспокойно шагал по комнате. Воспоминания были похожи на обрывки сна, плавающего у него в голове. Вроде бы там была Елена, которая пыталась выпрыгнуть из «феррари», несущегося на скорости 100 километров в час, чтобы убежать... от кого?

От него?

Почему?

Как ни крути, нелучшее начало.

И это было

все

, что он помнил! Черт побери! Когда он пытался вспомнить, что произошло непосредственно перед этим, он натыкался на провал. Он сделал что- то плохое со Стефаном? Нет, Стефан тогда уже ушел. С ней был тот, другой парень, Мудд.

И что произошло?

Черт, черт,

черт

! Надо было понять, что случилось, чтобы суметь объяснить все Елене, когда она проснется. Он хотел, чтобы Елена ему верила. Он и не хотел, чтобы она стала для него приключением с питьем крови на одну ночь. Он хотел, чтобы она сама выбрала его. Он хотел, чтобы она поняла, насколько лучше она подходит ему, чем его брату — бабе и тряпке.

Его Принцесса Тьмы. Вот для чего она

создана.

А он — ее король, ее супруг — как она сама пожелает. Когда она научится смотреть на мир более здраво, то поймет, что это не так уж важно. Важно только одно — они должны быть вместе.

Он посмотрел на ее тело, прикрытое легкой простыней, — бесстрастно — нет, с явственным чувством

вины.

Dio mio

!

[5]

— а если бы он ее не нашел? У него в голове сменялись картинки: вот так она задыхается среди ползучих растений... вот, спотыкаясь, идет вперед... вот лежит здесь бездыханной... вот целует его руку...

Дамон сел и ухватил пальцами переносицу. Почему она оказалась с ним в «феррари»? Она на что-то серди

лась. Нет, не то слово. Точнее было бы сказать — она была в ярости, но одновременно она безумно боялась. Боялась его. Сейчас он уже мог увидеть мысленным взором, как она прыгает из несущейся машины, — но ничего из того, что было перед этим, он так и не вспомнил.

Он что, тронулся умом?

Что с ней сделали? Нет... Дамон усилием воли запретил себе задавать этот легкий вопрос и задал вопрос настоящий — что он с ней сделал? По глазам Елены, синим, с золотыми искорками, цвета лазурита, было легко читать, даже не прибегая к телепатии. Что...

он...

сделал с ней такого? Чем напутал ее настолько, что она предпочла выпрыгнуть из машины на полном ходу, лишь бы убежать от него?