Точка заката - Катлас Эдуард (книги без регистрации TXT) 📗
Мы заходим в помещение, которое все еще отапливается.
Я чувствую то, чего здесь не могло быть. Запах человеческого пота.
Кто-то все-таки жив.
Сейчас я не умею мыслить категориями потенциального будущего, поэтому я радуюсь и огорчаюсь одновременно. Две веревочки повисли передо мной, но на сей раз они сплетены между собой, и я должен дернуть обе. Мне нельзя выбрать даже несуществующее будущее, потому что вариантов нет.
Я радуюсь, потому что живые — это всегда хорошо. Возможно, они помогут.
Я огорчаюсь — потому что живые означают, что болезнь все еще здесь.
Тоско идет вперед, пока мы расходимся в стороны. Его прикрывает Зулло. Почти все пары поменялись. Все, кроме нас с Богословом. Одно это делает нас самой сильной связкой в сегодняшнем задании.
Но вперед идет Тоско, не мы. У него свои резоны.
Он не уходит далеко, останавливается и наклоняется. Машет рукой, посылая Зулло вперед. Я смотрю на кадр своего «шалуна», проскакивающего мимо Тоско, чтобы опередить всех и проверить безопасность ближайших коридоров.
Здесь, на входе в бункер, не только тепло, но и светло.
Боковых комнат мало, лишь несколько углублений в стенах, позволяющих поставить стол, или шкаф, или солдата с автоматом в засаде.
У одного из таких углублений лежит труп. К трупам нам не привыкать. Тем более здесь — на этой базе полно трупов, везде. Я уверен, что мы увидим их еще немало и внизу.
Но это тело отличается от прочих. Этот солдат умер недавно. И не от вируса. Кровь разлилась из простреленной головы. Как бы ужасны ни были последствия от «Семени погибели», эта зараза не способна стрелять и выбивать мозги.
Те, кто шел впереди нас, явно не слишком ценят чужую жизнь.
В том же самом можно обвинить и нас. Но я вижу, у этого солдата даже оружия нет. Его просто застрелили, проходя мимо.
Странно. Глупо и странно. Непрофессионально.
Тоско вздыхает. Тоскливо так, словно показывая, что кличку получил заслуженно.
— Богослов, тебе придется остаться.
Мы знаем зачем. Но Тоско решает все же проговорить это вслух:
— Возьми все анализы. Хоть на запчасти его разбери. Он умер пару часов назад, не больше. Считай, что мы заражены. И те, кто шел впереди, тоже. Если не хотим остаться здесь, выясни, как этот парень получил иммунитет.
— Лучше бы он был жив, — говорит Богослов. — Если он все-таки глотнул какой-нибудь бланк… который спас его от вируса…
— Он мертв, — напоминает Тоско.
Я принюхиваюсь. Запах пота. В этом помещении, в коридоре с парой комнат на разных его концах, кто-то провел много времени, чтобы забить все пространство этим запахом. Может, в обычном состоянии я бы этого и не почувствовал, но сейчас действуют «Освежитель» и «Хрусталь», сейчас я чувствую, вижу и слышу многое из того, чего раньше мог и не замечать.
— Есть еще, — тихо говорю я. — Этот солдат был тут не один, когда они пришли.
Тоско задумывается. Смотрит на труп, поднимает голову, смотрит на лампу в коридоре наверху. Оглядывается. Может, его нюх слабее, но, видимо, он приходит к тем же выводам, пользуясь другими подсказками.
— «Шалуны», — тихо говорит он.
Мы все понимаем, что делать. «Шалуны», все, что не остались снаружи, начинают скакать по помещениям входного блока, ища второй труп. Или малейшие щели, куда бы мог забиться второй солдат, если он сумел выжить.
— Заходите внутрь, — приказывает Тоско гражданским. Теперь снаружи базы останутся только несколько дронов, чтобы обеспечить безопасность нашего тыла.
Мы углубляемся, но не спешим, давая «шалунам» возможность полностью исследовать предбанник. Проверить, насколько наши схемы соответствуют реальности. Найти забившуюся в щель больную крысу.
Даже хуже — здоровую крысу, переносящую инфекцию. Которая может идти куда угодно и передавать вирус дальше, оставаясь при этом живой. Фактически мы мертвы с того момента, как переступили порог, как только почувствовали тепло.
Но тот, кто несет в себе яд, содержит в себе и противоядие. Все как всегда.
Лично я не верю, что Богослов справится. Я не в том состоянии, чтобы питать себя иллюзорными надеждами. Инстинкт самосохранения слегка подавлен, а вместе с ним — и желание себя обманывать. Там, где не справились целые лаборатории, ничего не сделает и полевой медик.
Шанс есть, раз уж иммунные так удачно оказались под рукой. Но шанс небольшой.
Богослов, похоже, тоже это понимает, поэтому не тратит времени даром. Пока наши «шалуны» прочесывают бункер, а мы следим за тем, насколько тщательно они это делают, напарник уже развертывает мини-лабораторию. Зачерпывает, почти что соскабливает с пола подсохшую кровь и кладет образец в анализатор.
Его аптечка не предназначена для серьезных исследований. А мертвая кровь — не предназначена для переливания. Она даже для анализа-то почти не годится.
Но Богослов цепляется за каждый шанс. Мы не из тех, кто опускает руки. Никогда.
Вот если найдем живого, то надежда появится. Шансы увеличатся в несколько раз. С одного процента, скажем, до пяти.
— Плохие ребята, — говорит Тюжок. — Плохие, но имеющие ключи от всех дверей. Они прошли вниз. Судя по трупу — часа два как. Судя по времени последнего открытия бронешлюза — тоже. Мы слегка опаздываем, если они хотят нажать на кнопку.
— Зачем? — спокойно отвечает Тоско. — Тем самым они уничтожат и себя.
Тюжок молчит. Он занят. Ему нужно открыть шлюз вновь, и никто, кроме него, не способен сделать это быстро. Поэтому он молчит. Все, что нужно, уже сказано.
А вариантов пока слишком много, чтобы их перечислять.
Парень обнаруживается в таком месте, что неудивительно, почему предыдущая команда его не обнаружила.
И, что меня просто выбивает из равновесия, он спит.
Это небольшая щель между кучей коробок с консервами. Их здесь быть не должно — а значит, они сами принесли их сюда, уже тогда, когда остались вдвоем. Принесли, сложили, чтобы еда была под рукой. Тут же стоят двадцатилитровые пластиковые бутыли с водой.
Они могли бы здесь и выжить. Еда, вода, никого вокруг. Лишь два «но» — планетарная ядерная катастрофа, которую мог организовать компьютер у них буквально под попой, и люди, желающие наложить на него лапу.
Плохо они спрятались. Предпочли место, в котором осталось электричество и отопление, забыв о том, что дополнительные линии снабжения здесь не просто так. А потому, что это место на пути к машине Судного дня.
На таких тропах не следует устраивать привалов.
Раз парня обнаруживает мой «шалун», то и бужу его я. Он пролез в щель между ящиками, потом свернул в другую. Если смотреть снаружи, то первая щель кажется пустой. Но «шалун» просчитал пространство, размеры ящиков, определил, что внутри еще вполне остается место для укрытия.
Я отодвигаю ящик за ящиком. Солдат так и не просыпается. Зачем — служба все равно идет.
Я трогаю его за плечо, внимательно следя за его руками. Вроде бы оружия, кроме того автомата, что я уже отодвинул, при нем нет, но кто знает.
Парень открывает глаза. Вскакивает, судорожно шаря по полу, не находя ничего.
Поднимает руки. В его глазах — обреченность. Он готов умереть, как умер его приятель два часа назад. Может, и не готов, но именно смерти он сейчас и ожидает.
Мы — не предыдущая группа. Мы не такие кровожадные, а еще мы умнее. Живой носитель значительнее полезней мертвого.
Говорят, что в разоренных городах появились банды, вылавливающие богатеев и разбирающие их на отдельные детали, выкачивая из них кровь, пытаясь выделить из нее остатки бланков, которые можно было бы использовать. И даже вычленить генные модификации, что еще сложнее.
Не знаю, насколько это правда, потому что слишком жестоко. Но поверить можно — достаточно оглядеться вокруг.
Мир погибает, и каждый, кто держится за жизнь, цепляется за нее по-своему.
Наверное, я был бы для них удачным клиентом. Новейшие бланки, высокое качество и немалое количество. И зубы. Я тоже хочу побороться за свою жизнь, поэтому я был бы клиентом не только удачным, но и крайне опасным.
