Точка заката - Катлас Эдуард (книги без регистрации TXT) 📗
— Что — экзо? — удивленно спрашивает Богослов.
— Почему только нано? — уточняет тот. — А для экзо Библия есть?
— Напишешь — будет, — бурчит Богослов и вперяет взгляд в темноту. Похоже, он решил больше не разговаривать, чтобы окончательно не распсиховаться.
Хотя я-то знаю, что где-то в глубине он горд новым названием. Может, он и сам хотел назвать свой труд именно так, но не решался.
Нас осталось мало. И мы имеем право на решительные шаги.
Наверное, имеем.
— Хорошо, — тихо соглашается охранник, когда никто уже и не ожидает от него никакого ответа. — Дайте только вашу. Как образец.
— Да, дайте, — поддерживает своего коллегу Зомбовед. — А я, если что, помогу.
Мы приземляемся далеко, очень далеко от того места, где нам предстоит уйти под землю. Но ближе нельзя — собьют автоматические ракеты-перехватчики с периметра, защищающего «кладезь».
Тут вам не какая-то полудетская «Локальная независимость». Тут стоят серьезные военные образцы. Рассчитанные на сдерживание даже во время полномасштабной ядерной войны.
Прежде всего именно в такое время.
Пока темно, но Тюжок берется за дело сразу.
Мы еще только накрываем вертолеты белой сеткой. Весьма смешное занятие — словно кто-то в наше-то время еще пытается обнаружить технику противника визуально.
Так можно спрятать вертолеты только от волков. Но привычки — сильнее. А еще — это занятие словно убеждает нас, что мы планируем вернуться к этим машинам. Улететь обратно. Такое занятие дает надежду лучше всяких разговоров.
Мы не жжем мостов.
Пусть другие жгут их за нас.
«Шалуны» исследуют окрестности, в своей любимой дурашливой манере перемещаясь между деревьями, по снегу, по дороге, на которой стоят вертолеты.
Ни одного следа По этой дороге не ездили машины неделю, а то и больше. А ведь это — единственная дорога в сторону бункера.
Похоже, год-другой — и здесь все же появятся волки. И другие звери. Все к тому идет.
Мы надеваем специальные снегоступы и вытаскиваем наружу два снегохода.
Тюжок будет работать на ходу. Нам надо подобраться поближе к периметру, чтобы он смог подключиться. Подослать «шалуна», попробовать перехватить управление. Хотя бы для того, чтобы объявить местной системе нас своими.
У нас есть все коды, все пароли. Но никто не знает, сработают ли они. Не устарели ли. У военных всегда был бардак, а уж теперь — вообще непонятно, чему верить.
Мы лишь надеемся, что не все здесь окончательно превратилось в хаос.
Тюжок посылает своих «шалунов» вперед, на осторожную разведку. Им даже не надо приближаться к внешнему периметру закрытой, огороженной территории, внутри которой прячется бункер. Лишь выйти на расстояние досягаемости передатчиков — достаточно. Нам надо подключиться к самым защищенным линиям связи в стране.
Мелочь, когда есть инструкции.
— Что-то не так, — говорит Тюжок, когда наконец ему удается подсоединиться. — Сильно не так.
Кто бы сомневался.
— Что именно? — осторожно спрашивает Тоско.
— Как бы… — Тюжок в замешательстве, — …сказать… В общем, внешний периметр частично отключен. Не мной. До нас. Недавно. Кто-то прошел внутрь перед нами. И даже не сильно заботился о том, чтобы замести следы.
— Тогда другая группа, — убежденно говорит Тоско. — Нас же предупреждали, что задание получили не только мы. Кто-то оказался здесь раньше нас. Может, даже сделает все за нас.
Тюжок неуверенно кивает.
— Только все равно, — говорит он, — наши планы слегка меняются. Так что давайте поосторожней.
— Почему? — шепотом спрашиваю я Богослова. — Почему еще ни одна операция не прошла согласно плану?
— Я перефразирую Сунь Цзы, — отвечает напарник: — «Ни один план не выживает после первого контакта с врагом».
Мы идем по окраине леса, в отдалении от дороги и центральной группы. Привычка. Не кучковаться, чтобы нас нельзя было достать одной гранатой. Или ракетой.
Полезная привычка в наше время.
Богослов решает добавить:
— Как только против тебя начинает действовать живой враг, любая война, любая операция и любое задание тут же превращается в месиво.
— А тут? Где тут враг?
Богослов пожимает плечами. Он, как и я, не верит в чудеса. Но и отвечать, что враг найдется всегда, явно не хочет. Не хочет каркать.
Это ничего. Пусть промолчит. Этот ответ я знаю и сам.
Похоже, что те, кто прошел перед нами, облегчают Тюжку работу. Пусть и не желая того.
Кое-где система уже взломана, как говорит он. Ему остается лишь повторно воспользоваться теми лазейками, что использовала предыдущая группа, и открыть их для нас. Заново.
Это и удивляет его больше всего:
— Зачем? Они не просто прошли, но восстановили за собой периметр. Словно хотят там поселиться. Что-то не нравятся мне эти ребята, честно вам скажу.
Тюжок имеет право высказать свою оценку.
Я в нее верю, но молчу. Опять же — не хочу, как и Богослов, каркать.
Мы заходим прямо через главные ворота. Вправо и влево, вдоль голого поля, идет безжизненный забор из колючей проволоки. На этом КПП никого нет. Давно уже. Похоже, он и не предназначался для дежурства с участием живых людей. Одушевленная охрана стояла где-то глубже. Здесь так — всего лишь преддверие. Знать бы еще, не ада ли?
Тяжело идти, когда прямо на тебя наставлены дула пулеметов.
Тюжок убежден, что мы исключены из списка целей, но все равно — тяжело. Это не какой-то там ковбойский револьвер, это — тяжелые автоматические стационары, размещенные на бетонных возвышениях. Они не предназначены для передислокации, они поставлены здесь раз и навсегда, но, наверное, это их единственный изъян. Сервомеханизмы способны моментально разворачивать дуло каждого из них в любую сторону, обеспечивая простреливаемость всей зоны. Исключение — лишь место прямо под бетонным коробом, на котором они установлены. Метр, может, два, мертвой зоны.
Но и то — на этот случай всегда есть соседние точки, способные вести перекрестный огонь.
Не спрятаться.
Некоторые из пулеметов, почему-то не все, поворачивают свои стволы, следя за нами, не выпуская из виду. Вдруг из «друзей», записанных в их картотеку, мы превратимся во врагов.
Я замечаю, что все стараются двигаться ближе к бетонным башенкам, держаться как можно больше в их тени, в мертвых зонах. Значит, не у меня одного это чувство тяжести, когда за тобой следят десятки стволов.
Тюжок едет на снегоходе. Тут тоже давно никого не было, ни одного следа на белом снегу. Тот таинственный отряд, что прошел перед нами, либо долетел по воздуху, либо нашел какую-то другую дорогу по этой нейтральной полосе, зоне отчуждения.
Планы местности, которые я видел, говорят о том, что другой дороги нет. Но говорили, что и по воздуху не подлететь. Любой вариант невозможен, так что я могу выбрать из них тот, что мне больше нравится.
Тюжок едет на снегоходе и продолжает копаться в мозгах системы безопасности.
Вокруг только поле, засыпанное снегом, заполненное хаотично растянутыми повсюду кольцами спирали Бруно. Я не удивлюсь, если под этими кольцами в довесок установлены и ряды «спотыкача».
Для любителей тяжелой техники — на нейтралке стоят бетонные надолбы, невысокие ежи, сваренные из огрызков рельсов. И наверняка где-нибудь в глубине базы еще и противотанковые пушки.
Здесь они не нужны. Это же так — предбанник. Место для отпугивания мелкой дичи.
Эта база способна на какое-то время остановить продвижение армии. Может, и не на слишком большое, но достаточное, чтобы дать сигнал на старт ракет, которые оповестят всех о начале Судного дня.
Лучше не переть напролом. Лучше не выглядеть слишком крутым. Не то, вместо того чтобы спасти мир от последнего ядерного удара, мы же его и инициируем. Как только программа «Кладезя бездны» решит, что ее работу могут несанкционированно прервать «враги», ответ будет один.
