Долгий, долгий сон - Шихан Анна (серия книг .TXT) 📗

— Возможно, сейчас единственное время, когда я смогу снова остаться с тобой наедине, — ответила я. — Ты ведь избегаешь меня с самого первого дня.

— Да, ты права. Это так.

Я посмотрела на Отто, который знал всю историю. Он взял меня за руку. «Я уведу Брэна в сад, мы там подождем полицию».

Спасибо, — кивнула я. Дождавшись, когда они оба уйдут, я снова повернулась к Ксавьеру.

Он был весь мокрый, помятый и измученный, словно не спал несколько дней подряд. Я видела, что он меньше всего на свете хочет этого разговора. И тогда я пошла в ванную за полотенцем, чтобы он мог хотя бы вытереть волосы.

В ванной томился Завьер, запертый вместе с миской еды и игрушкой для жевания. Стоило мне открыть дверь, как он вскочил, и я заорала благим матом, почувствовав прикосновение нетерпеливых лап и носа к самым болезненным местам.

— Ой! Сидеть! Фу, Завьер!

Он послушно уселся, улыбаясь во всю пасть, показывая, как рад меня видеть. Схватив чистое полотенце, я разрешила Завьеру проводить меня в гостиную.

— Вот! — крикнула я, бросая полотенце Ксавьеру.

Он поймал его с неожиданной для старика ловкостью и по-военному быстро вытер лицо и волосы.

— Тебе понравился Диззи? — рассеяно спросил он.

Я посмотрела на Завьера.

— Ага, значит, ты отзываешься на Диззи? — спросила я. Завьер на мгновение смутился, а потом заискивающе завилял хвостом. Я потрепала его по светлой голове. — Я назвала его Завьером, — сообщила я, растерянно улыбаясь. — Через «3».

Ксавьер замер.

— Вот как. — Он снова скрылся под полотенцем, но мне показалось, что на этот раз не только для того, чтобы вытереться.

Я смотрела на Ксавьера, пытаясь увидеть в нем мальчика, которого знала всю жизнь. Это было совсем нетрудно. Просто поразительно, как я сразу не заметила. Но ведь до прошлой ночи он и пяти минут не провел рядом со мной. А может быть, я просто не хотела этого видеть… Я снова потрепала собаку.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем.

Я знаю, — отозвался Ксавьер голосом, похожим на свинцовую гирю.

Я сделала глубокий вдох.

— Как ты мог бросить меня? Так надолго? — без всякой злобы спросила я.

Ксавьер тяжело вздохнул и медленно опустился в кресло.

— Ты даже не представляешь, как это мучает меня, — глухо ответил он, избегая смотреть мне в глаза. — Я задаю себе этот же вопрос с того самого мгновения, когда Брэн тебя нашел. Как я мог быть настолько слеп? Я… — Он снова вздохнул, а потом с усилием посмотрел на меня. — Я просто не знал.

— Как ты мог не знать?

Ксавьер дернул головой, как всегда делал ребенком, когда ему казалось, что я чего-то не понимаю.

— Роуз. — Он помолчал. — Ведь ты порвала со мной.

Я кивнула, пытаясь понять. Уселась на диван.

— И ты подумал, что… это тебя это больше не касается?

— Нет.

— Прошу тебя, Ксавьер, я ведь просто пытаюсь понять. Тут всего два варианта. Или ты сбросил с себя всякую ответственность за меня, или решил, что я заслужила смерть. Но я не могу в это поверить. Хотя… — Я не думала, что мне будет так трудно вытащить следующие слова из сплошной боли. — Хотя ты устранился даже после того, как я вернулась.

— Нет, черт… — Он помолчал, пытаясь подобрать нужное слово. — У меня нет никакого оправдания! Ты понимаешь, сколько прошло времени? Я оглядываюсь назад на пятьдесят, шестьдесят лет своей жизни, на каждое прожитое мгновение, и пытаюсь понять, как я мог это допустить, но не нахожу никакого прощения этому… пренебрежению. Как же я мог открыться тебе?

Как я мог… терзать тебя этой правдой? Лучше было позволить тебе думать, что я умер вместе со всеми остальными.

Я посмотрела на него. Нет, это был не мой Ксавьер. Глаза моего Ксавьера всегда смеялись. Мой взгляд упал на альбом, который я бросила в гостиной, схватив свежий для поездки с Реджи. Он так и валялся на кофейном столике. Я знала, что там осталась по крайней мере одна чистая страница. Схватив альбом, я нашла чистый лист.

— Ты когда-нибудь пытался меня найти? — спросила я, вытаскивая угольный карандаш из спиральки блокнота.

— Да, — неожиданно для меня ответил Ксавьер. — Хотя не слишком усердно.

— Расскажи мне, — попросила я. Усевшись поудобнее, я впилась в него глазами, начав набрасывать очередной портрет.

— Сначала я даже не понял, что произошло, — начал Ксавьер. — После того как ты порвала со мной, я несколько раз видел тебя в коридорах, но ты убегала от меня. Несколько раз ты пропадала, и я начинал волноваться. Но ты каждый раз возвращалась и продолжала избегать меня. И я в конце концов поверил в то, что ты не хочешь быть со мной. Поэтому когда ты вдруг исчезла надолго, я был рад. Я не хотел больше тебя видеть, это было… Понимаешь, в том возрасте это слишком много значит. Мне было невыносимо видеть тебя и знать, что все кончено.

Я жалобно улыбнулась. Ведь я так и осталась в этом возрасте.

— Но потом… прошел год. Оса исчезла, и я начал думать, что может быть… Может быть, твои родители заставили тебя порвать со мной? А когда выяснилось, что ты так и не сумела стать идеальной дочкой, которую из тебя делали, они просто отправили тебя в стазис, чтобы избавиться навсегда? Вначале это было всего лишь подозрение. Но оно не давало мне покоя, оно грызло меня изнутри до тех пор, пока мне не пришло время поступать в колледж.

Я несколькими штрихами набросала морщинистые руки Ксавьера, которые постоянно шевелились, подчеркивая его слова.

— Ты понимаешь, я должен был уехать. Но кроме меня никто не знал, где ты можешь быть. Поэтому я дождался, когда твои родители отправятся на один из благотворительных концертов, организованных твоей матерью, и забрался в вашу квартиру.

Я живо представила, как он роется в центральном компьютере Юникорна, взламывая коды от замков, чтобы проникнуть в мой дом.

— Я не знал, будешь ты рада меня видеть или нет. Мне было восемнадцать, и я был уже зачислен в Принстон. Неважно, что ты обо мне думала, но год в стазисе без всякой серьезной на то причины — это было уже настоящее безумие. Я уже тогда решил, что это нужно запретить в будущем.

Он вздохнул.

— Я думал, что предложу тебе выбор. Хорошо, не хочешь быть со мной — не надо, но только… выбирайся отсюда. Никакого больше стазиса, никаких дурацких платьиц в стиле «любимая кукла мамочки», никаких «да, папочка, конечно, папочка». Просто будь собой. Будь Роуз.

Ноющие ожоги, оставшиеся у меня после нападения Пластина, красноречиво говорили о том, что было бы с нами, если бы план Ксавьера увенчался успехом. В Принстоне нас поймал бы Пластин — новенький, свеженький, не ослабленный шестидесятидвухлетним простоем. Запрограммированный убить любого, кто встанет у него на пути…

Эта мысль повлекла за собой другую. Если бы перед погружением в стазис мне предложили выбор — отказаться от своей любви или позволить Ксавьеру умереть, то не нужно гадать, что бы я выбрала. Ради Ксавьера я бы с радостью пожертвовала шестьюдесятью двумя годами своей жизни. Выходит, судьба с самого начала была против нас, несмотря на всю мою любовь.

Ксавьер тяжело вздохнул.

— Конечно, если бы ты только захотела, то мы были бы вместе. Ты и я. Как всегда. Я тосковал по тебе.

Я закрыла глаза. Впервые после выхода из стазиса у меня в груди что-то шевельнулось. Это был не нервный трепет и не головокружительные надежды, а крошечная искорка настоящего счастья.

Я пробрался в твою гардеробную, но капсулы там не было, — продолжал Ксавьер. — Твоя комната осталась прежней, все твои вещи были на месте, только тебя не было. Я стоял там, как дурак, не зная, что делать дальше. А потом выяснилось, что я переоценил свои хакерские способности. Включилась охранная сигнализация, и в дом ворвалась полиция. Меня арестовали, посадили в камеру на ночь и попытались связаться с твоими родителями, чтобы выдвинуть против меня обвинения во взломе и незаконном проникновении в чужое жилище. — Ксавьер снова вздохнул. — Но время работало против полицейских.