Совенок. Вода и пламя. Шестая часть (СИ) - Боброва Екатерина Александровна (читать книги регистрация .TXT, .FB2) 📗
Серая Майра застыла напротив живой и сильно бледной. Фильярг с раздражением подумал, что все стихии, вне зависимости от их источника, обожают копировать собеседника. Прям помешаны на этом.
Кто перед ним он примерно догадывался. Связал между собой могильный холод, ходячих мертвецов и жертвоприношения.
К смерти в Асмасе относились с почтением, считая волей Девятиликого, но кто-то, похоже, решил выдвинуться на первую роль. Приспешников себе завел. Культ создал. На войну толкнул. Неужели смерть позавидовала отношениям огня и остальных стихий с людьми? Решила, что она тоже так может? Но зачем ей живые? Фильярг решительно не понимал мотивов собирательницы душ.
Мир застыл в тягостном молчании. Ветер и тот стих, не смея дуть. Сам Фильярг дышал через раз, боясь спугнуть начавшийся беззвучный диалог между Майрой призрачной и настоящей. Две фигуры приковали к себе взгляды всех без исключения мужчин: живых и мертвых. Шестое чувство подсказало Фильяргу, что именно сейчас решается судьба битвы. Двумя девчонками… Одна из которых смерть, а вторая еще даже совершеннолетия не достигла.
Кайлес был бы в восторге, — мелькнула мысль, — битва мечей сменилась битвой умов и характеров. С другой стороны, чем победить ту, которую и победить невозможно, только заставить отступить. Впрочем, даже отступив, смерть все равно вернется. Рано или поздно. Такова конечность человеческой жизни.
«Так это ты посмела мне бросить вызов, дитя?», — голос в голове был чистым, мелодичным и звонким. Насмешка искрилась в нем, точно солнце в сосульках, свисающих с крыш. И Майра успокоилась. Перестала стискивать ладони в кулаки. Расслабила сжатое пружиной тело. Смело посмотрела в такое знакомое лицо. Жаль только глаз не было. В пустых провалах клубился туман, а по нему не поймешь, что думает двойник.
«Не боишься?» — искренне удивилась смерть.
«Сначала боялась, — пожала плечами Майра. — Особенно, когда ты красноглаза к себе забрала. И хотела еще кого-нибудь забрать. Потом поняла, что это не ты. Ты просто приходишь туда, куда тебя зовут и забираешь душу, чтобы та не плутала без тела».
«Так это ты, — протянула озадаченно смерть, — та, которая часто стояла у меня на пути в том смешном королевстве огня. Не люблю его, — откровенно поделилась смерть, — слишком горячо. В пылком сердце редко встретишь страх, а нет страха, нет и уважения».
«Асмасцы самый храбрый народ на свете», — с гордостью подтвердила Майра.
Смерть фыркнула. Взметнула призрачным рукавом, и девушку обдало волной холода.
«Храбрецы смертны и умирают чаще остальных, поверь мне».
Майра согласно склонила голову. Кто она, чтобы спорить со смертью в вопросах сбора душ.
«Но зачем тебе это? Столько душ сразу? Какой в этом смысл?»
Майра указала на застывших в разных позах мертвецов.
Смерть помолчала. Скопировала жест девушки, поправив прическу. Голос в голове сделался раздраженным.
«Чтобы выжить, эти глупцы решили сделать меня богиней, — и смерть пренебрежительно фыркнула, явно не одобряя такой ход, — будто я могу вернуть их прошлую жизнь, восстановить дома и принести тех, чьи души уже забрала. Но я не учла того, что вы, люди, крайне изобретательны, особенно в том, что касается выживания. Они научились качать силу из убийств. Использовать ее для собственного могущества. Не взяли в расчет одного: такая сила восполняется только смертью. Чтобы поддерживать себя им нужно постоянно убивать».
«Разве не этого ты хотела?» — посмела спросить Майра.
«Дитя, — и туман посмотрел на нее с иронией, а может Майре так только показалось, — мне важна каждая душа. Ее мысли перед концом. Ее чувства. Особенно страх. Но и храбрецы, смотрящие мне в лицо, тоже важны. Они бывают забавны. Я столько душ через себя пропустила… Не думаешь, что меня можно считать знатоком?»
Ответа на этот вопрос Майра не знала. Она вообще ничего не знала о том, как отделяется душа от тела, как это — чувствовать на себе поцелуй смерти — и куда та отправляется дальше. В религии много говорили о жизни за гранью, но вопросов от этого меньше не становилось.
Спросить бы, — мелькнула мысль, но Майра постеснялась лезть туда, куда и заглядывать было страшно. Не сказать, что Майра не боялась смерти. Боялась. Но привыкла чувствовать на коже ледяное дыхание и ловить ни с чем не сравнимый аромат. А еще научилась мысленно прогонять незваную гостью. И пусть никто ей не верил, даже наставник, но Майра знала — ее усилия не напрасны. Несколько жизней она спасла.
Ее ответ смерти и не понадобился.
«А когда работы становится слишком много, к ней теряется интерес. Пусть я и бессмертна, но устать тоже могу!» — и туман глянул с вызовом, мол, только попробуй усомнись.
Майра и не думала сомневаться. Успела убедиться, стихии часто копируют человеческие эмоции, повторяют какие-то действия, пусть и совершенно чуждые для них. Эмоции — вот, что важно. Они позволяли ощутить остроту жизни тем, кто не имел ни тела, ни души и кто жил бесконечно долго.
«Но и остановить их не могу. Привязалась к ним. Пусть и дурные, но дети, — вздохнул голос в голове, — молятся мне. Благодарят. Храмы строят. Ритуалы всякие проводят. Не могу просто взять их и уничтожить, хотя за тела, использованные после конца пути, должна была наказать! Знаешь, как это хлопотно разыскивать такие души? Их же по всему свету носит! Не живое и не мертвое тело не пускает уйти за грань».
Майра сочувственно кивнула.
«Так позволь помочь. Отзови мертвецов, а детей твоих мы сами накажем. Тебе же легче станет. Никаких больше переработок».
«Не могу, — мотнул головой туман, и черты лица двойника на мгновенье смазались, — они меня призвали, чтобы погасить источник. Цену заплатили. Собой. Тебя я пощажу, а вот остальных нет».
И вот сейчас Майра испугалась. По-настоящему. Испугалась остаться одной среди тех, кто был ей бесконечно дорог. Гладить их застывшие лица. Закрывать глаза. И тихо сходить с ума от горя.
«Нет! — выдохнула она и расставила руки, словно закрывая собой весь свет. Сердце билось как сумасшедшее. В голове мутилось от страха. Накатывала тошнота, но решимость: стоять до конца, придавала сил. — Что хочешь проси. Что хочешь сделаю, но отступи. Тебе же самой такие дети не нравятся!»
«Не нравятся, — согласилась смерть, — но куда я их дену? Других у меня нет. Разве что ты возьмешься за их воспитание?»
Майра аж отступила. Пойти к тем, кто жертвами обеспечил себе силу? У кого руки по локоть в крови?
Смерть посуровела. Туман потемнел, и в нем засквозило разочарование.
«Либо ты становишься моей жрицей и решаешь проблему с детьми, либо я продолжу путь. А то задержалась с тобой. Мальчиков, конечно, жаль. Вот тот особенно симпатичный», — и она махнула рукой в сторону Шестого. Майра аж задохнулась от ужаса.
В голове промелькнуло много всего. Мечты о счастье, о жизни с Шестым, об окончании академии. А еще там были мечты о топоте детских ног в спальне.
«Я согласна», — торопливо, пока внутри жила решимость, выпалила Майра. А с Шестым она потом поговорит. Объяснит и попросит прощение. Если сможет с ним увидеться.
— Нет! — крик Альгара взорвал тишину. Фильярг вздрогнул и очнулся, чтобы уловить, как туман обнимает девичью фигуру, закручивается пушистым вихрем, а потом пропадает. С хрустом, точно сломленные деревья, валятся мертвяки, а стена тумана просто растворяется, точно ее стерли с картины.
Мир дрогнул и тоже очнулся. Воздух стремительно наливался теплотой. Где-то пробно чирикнула пичужка. На землю, сквозь тучи, пробился луч солнца.
— Майра! — Шестой упал на колени в том месте, где пропала девушка. Слепо посмотрел на руки, лежащие на черной земле. На впившиеся в почву пальцы.
— Малой, — Фильяргу всегда было тяжело подбирать слова утешения, — мы найдем ее, обещаю.
Внутри, не давая покоя, огнем жгла мысль о том, какую цену потребовали у девочки за остановку битвы.
— Ты можешь рыдать еще долго, — Первый был, как обычно, скуп на сочувствие, — но я фиксирую ее маячок вон в том направлении, — и он указал за соседний холм, откуда и пришла волна тумана.
