Из тупика - Пикуль Валентин Саввич (книги онлайн полностью .txt) 📗
И лакеи отдернули перед ним пыльные, ветхие ширмы.
* * *
В маленьком домике Общества спасания на водах, притулившемся на берегу тихой Лососинки, в одном окне еще горел свет. Незнакомый человек средних лет в офицерском френче, но без погон скучал в конторе. Одного глаза у незнакомца не было, вместо него глядел на мир стеклянный - голубой-голубой.
- Небольсин? - удивился он. - Как приятно познакомиться...
Аркадий Константинович уплатил взносы, а одноглазый взялся за громадный висячий замок.
- Тоже уходите? - спросил Небольсин. - Как удачно, что я вас застал.
- Да. Закрываюсь. Больше никто не придет.
- Ну спасибо. Позвольте откланяться.
- Вы куда сейчас? - спросил одноглазый, вдевая хомуток замка в дверные кольца.
- На вокзал.
- Не желаете ли, - предложил одноглазый, оглядываясь по сторонам, - я вас на катере общества подброшу?
- С удовольствием, - согласился Небольсин.
Катер - слишком громко сказано. Скорее лайба с подвесным мотором.
Косо взлетели от берега дикие утки. Желтый лист над водою падал, падал, падал - неслышный. И неслышно ложился на темную спокойную воду. Одноглазый молча сидел на руле, направляя моторку вдоль заводи Лососинки. Темно и мрачно вылупились на воду одичалые окна домов обывателей.
Взошла полная луна, и одноглазый сказал:
- Остро декларируют большевики. Благодаря этой остроте Малороссия уже отъезжает от великороссийского перрона в неизвестность.
- Это, конечно, ужасно: потерять Украину, - согласился Небольсин, кутаясь в пальто. - Россия будет раздергана...
Голубой глаз человека во френче сверкал, как драгоценный алмаз в темноте крадущейся ночи.
- Сегодня Украина, - сказал он, - завтра Прибалтика, потом Кавказ, и от России - слабый шпик на мазутном масле!
- Это страшно... - задумался Небольсин, подавленный.
"Чап-чап-чап..." - постукивал мотор. Было тихо и безлюдно.
- А как вы думаете, - снова спросил одноглазый, - победят большевики или нет?
- Думаю, что...
- Нет? - закончил за него одноглазый.
- Может, вы и правы: им очень трудно остаться у власти.
Человек во френче перенял румпель другою рукой.
- А если так, - сказал, - так чего ты суешься?
- О чем вы? - растерялся Небольсин.
- Ты думаешь, Совжелдор тебе простит?..
Удар сапогом - прямо в лицо, и Небольсин отлетел на нос байдары, которая продолжала мерно двигаться через заводь. Офицер прыгнул на него сверху и - удивительно сильный, ловкий! - стал вязать на шее Небольсина веревку.
- Так чего суешься? - приговаривал он. - Твое ли это дело?
Головою, резко привстав, Небольсин ударил его в живот.
- Эк! - задохнулся тот, падая.
И, собрав все свои силы, инженер швырнул человека в воду.
Из-за борта сразу вынырнула голова его, и теперь стеклянный глаз сверкал в ночи жутко, люто и удивительно... Перехватив румпель, болтавшийся на корме, Аркадий Константинович круто развернул, катер по заводи. И... тяжелый, окованный жестью форштевень утопил одноглазого в илистой глубине.
Небольсину надолго запомнилось это нутряное, противное "эк!" и как потом всплеснула вода...
Он выключил мотор, и лодка с шорохом - по инерции - въехала в шуршащие камыши.
Держась за виски, задворками он побежал в сторону вокзала.
Жизнь в холодном вагоне с толстозадой Дуняшкой казалась ему теперь сказочным раем.
Глава десятая
Зарядили зимние шторма, и посыльная "Соколица" под конвоем британского тральщика долго бултыхалась в котловине Кильдинского плеса. Потянулись по бортам утесы Кольского залива - качка фазу погашала. Справа, пропадая в сером клочкастом небе, высились мачты радиостанции Александровска, оттуда, вытягиваясь к океану, плыл под облаками метеозмей.
За островом Сальный, где жили заразные "баядерки", сосланные сюда еще при Короткове, открылась уже губа Ваенга, вся в наплыве заснеженных сопок. За нею фиорд довершал последний поворот, и за каменистым мысом Росты открывался рейд, заставленный судами флотилии. Пусто и одичало качались тени крейсеров и эсминцев, сонно дымила плавмастерская "Ксения", да на отряде истребителей махали флажкам с мостиков продроглые сигнальщики в бушлатах. Затаенно светились в сумерках четкие ряды иллюминаторов в борту английского линкора "Юпитер " да щелкало на ветру громадное полотнище флага на французском броненосце "Адмирал Ооб"...
"Соколица" подошла к пирсу, Павлухин вскинул мешок на плечо и направился в контору Мурманской дороги. Выбитые окна щербатились осколками стекол, были наспех заделаны фанерой и тряпками. Небольсина в конторе не оказалось: он отсыпался в своем вагоне после поездки. Павлухин с трудом отыскал на путях вагон начальника дистанции. Толстобокая девка долго цокала в тамбуре, ведя допрос по всем правилам военного времени.
- Да пусти ты! - взмолился Павлухин. - Надоела: цаво да цаво? За цем оцередь? Цасы в поцинку...
Небольсин не сразу, после просыпу, узнал Павлухина. В окно купе сочился серый, печальный день, и путеец затеплил на столике две высокие стеариновые свечи.
- Вспомнил, - сказал Небольсин, зевнув. - Неужели вы и правда были в Архангельске?
- Вот прямо оттуда.
- И?..
- И пять миллионов пудов хлеба остаются в России!
- Чудеса, - едва поверил Небольсин. - Я потом даже пожалел о том, что сказал вам о хлебе. Думал, вы погорячились, а для вас могут быть неприятности.
- Сейчас весь мир состоит из одних неприятностей. Архангельские товарищи помогли... Случайно, не знаете ли такого поручика, Николая Александровича Дрейера, который штурманом на ледоколах военных ходит?
- Нет, не имею чести знать.
- Вот он - товарищ толковый, он и помог найти этот хлеб.
- А его надо было искать? - спросил Небольсин. Павлухин подкинул и поймал свою бескозырку, как колесо:
- Э! Видать, вы ничего не знаете, что в Архангельске творится. А там... такое! Черт знает что! Бывало, версты идешь, и все - склады, склады, склады... Чего там нет! Пушки, горчица, аэропланы, пенька, лаки, снаряды, кофе, тряпки для баб, пулеметы, взрывчатка, всякое, что миллиарды стоит. И все валяется.... Так вот и брошено!
- Неужели хуже, чем у нас?
- Не лучше, - ответил Павлухин. - Иду я раз, а под ногами что-то скрипит, трещит, выгибается. Разрыл снег. Мама дорогая! Новенькие аэропланы. Крылья и все такое прочее. Я даже записал для памяти. "Ныопор-24-бис" - так называются. А моторы завода "Испано-Суиза" тоже в грязи лежат.
- Развал и беспорядок свойствен России, - ответил Небольсин. - Но в последнее время он достиг критической точки. Я, начальник дистанции, езжу по этой дистанции и не буду удивлен, ежели меня угробит скорый встречный на моей же дистанции.
Небольсин присматривался к матросу и никак не мог угадать, какие цели привели его к нему в вагон. Павлухин, кажется, и сам понял, что болтать далее неуместно, сказал:
- Можно с вами напрямки?
- Как угодно... пожалуйста.
Выяснилось, что Целедфлот в Архангельске долго разыскивал на путях от аванпорта Экономия пять таинственных вагонов с пломбами. Два из них гружены алюминием из французских бокситов, в других была аммиачная селитра, выработанная из воздуха.
- Не нашли, - сказал Павлухин. - Должны быть у вас.
- Помню. Стоят в тупике. Назначение - Петроград. Но когда к власти пришли большевики, вмешались консулы - французский и британский. Вагоны велели задержать.
Павлухин склеил аккуратную цигарку, прикурил от свечки. - Надо бы отправить... - выдохнул вместе с дымом. - Куда?
- В Петроград, по назначению...
- Назначение - Керенский, - сказал Небольсин.
- Назначение новое - Ленин, - ответил Павлухин. Небольсин вдруг перешел на "ты":
- Слушай, а ты парень хитрый. По глазам вижу: в рот пальца не клади. А в Архангельске дураки сидят: не понимают всей сложности мурманской обстановки.
- Зато они раскусили обстановку в Совжелдоре, и про вашу речь там уже им известно.
