Из тупика - Пикуль Валентин Саввич (книги онлайн полностью .txt) 📗
Увидев Небольсина, начальник Петрозаводского узла Буланов с ядом заметил:
- Звоночки-то кончились... Тю-тю!
- Яков Петрович, - взмолился Небольсин, - одну минутку. Невесте! Она ждет, я знаю, тоже мучается... Ради бога!
- Все частные переговоры большевики запретили. Станция просто не соединяет. Вот погодите, - посулил Буланов, - может, немцы придут в Петроград - тогда звоните хоть круглые сутки. Немцев, я знаю, у них порядок... Потерпите немного: Советская власть доживает последние часы.
- Вы думаете? - подавленно спросил Небольсин.
- Конечно. У них же ничего нет. Нет топлива. Нет офицеров. Нет денег. Нет интеллигенции. Пустота и мрак!
Выходя из кабинета Буланова, Небольсин вдруг испытал острое чувство зависти к Басалаго: через несколько часов лейтенант будет в городе, где нет топлива, нет денег... Допустим, там уже нет ничего. Но зато, будь он на месте Басалаго, он бы со всех ног кинулся в Ковенский переулок, из широких рукавов вымахнули бы тонкие руки - ему навстречу...
Вечером пришел на совещание Совжелдора. Ни к кому не присаживался. Стоял отдельно от других, обтирая спиной стенку, явно накапливал злость. Злость против заправил Совжелдора - всех этих скучных и неумных людей, пришедших к власти над магистралью из контор и бухгалтерии. Они, как и он, носили форму путейцев. Но разница между ним и этими людьми была громадная: они - только чиновники, а он, Небольсин, был все-таки бойцом, он пробивался два года через болота и скалы. За ними тянулся ворох бумаг и приказов, а за ним - колея рельсовых путей, по которым бежала серая, неумытая Россия...
Это был извечный конфликт - конфликт начала творческого, созидающего с началом буржуазно-бюрократическим. Партийного отношения к совжелдорцам у Небольсина не было, да и не могло быть, конечно.
В перерыве к нему протиснулся Павел Безменов:
- Аркадий Константинович, ребята говорят, что от Мурманки вас бы неплохо выбрать.
- За что это мне такая честь? - покривился Небольсин.
- Как за что? За... честность.
- Спасибо, - ответил Небольсин уже серьезно. - Но мне это ни к чему. Вот Ронек - его от Кемской линии надо поставить.
- Ронек пройдет! - убежденно ответил Безменов.
В разгар совещания возник вопрос о Каратыгине, о нищете сезонников, о том, что нет столовых, негде учиться детям, о взяточничестве и прочем.
Буланов от стола президиума подал голос:
- К чему споры? Здесь находится представитель Мурманской дистанции... инженер Небольсин! Просим его... на эшафот!
Почти спокойный (и сам дивясь этому необычному спокойствию), Аркадий Константинович поднялся на "эшафот" трибунки.
- Вот был, - сказал он, - начальник военных сообщений генерал Всеволожский. Был министр путей сообщений кадет Некрасов. Они уже - тени. Существует Совет Народных Комиссаров, дорогами в России заправляет таинственный Викжель. А нашу магистраль взял в свои руки Совжелдор... Я не спорю: нет министерства - есть Совет. - Подумал и махнул рукой: - Мне, в общем, это даже безразлично, лишь бы дорога не простаивала...
В зале погас электрический свет, и он выждал в темноте, пока не растеплят керосиновые лампы.
- Хорошо, - сказал Небольсин, когда шорохи утихли. - Давайте будем откровенны. Режущее мой слух варварское слово "Совжелдор" расшифруем. Совет железной дороги - так? Да, так... Кто же собирается давать мне этот совет? Кто? - спросил он у людей. - Может, контрагент Каратыгин, нажившийся на бочках с гнилой капустой? Кому он будет советовать? Мне? Мне?
В острой тоске передернуло его спазмой удушливой злобы, и Небольсин заговорил снова:
- Мне, который пришел сюда, прокладывая первую колею по кочкам? Мне, который с ружьем в руках разгонял волков по ночам от нашей первой станции?
И вдруг зал вздрогнул: потянулись руки в узлах рабочих вен, руки в землистых, черных ногтях, словно в панцире.
- Вон! - сорванно кричали из зала.
Небольсин понял, что это "вон" относится не к нему. Сейчас он с ними с этими вот руками, и ему бояться нечего.
- Встаньте! - сказал он, начиная волноваться. - Пусть встанут те, кто неделями дрогнул по пояс в болотах. Пусть встанут те, кто сыпал и сыпал балласт в трясину, пока не выросла над нею насыпь. Пусть встанут те, кто не спал ночей, ибо не было даже кочки, чтобы преклонить голову... Кто месяцами жил возле костров - хуже солдата на фронте, потому что солдат имел хоть паек. А мы, оторванные сотнями верст от жилья, порою и пайка не имели...
Двигая вдоль стен пудовые лавки, зал начал подниматься. За столом совжелдорского исполкома кто-то сдавленно сказал:
- Это большевистская агитация!
- Помилуй бог! - возразил Небольсин. - Ну какой же я большевик? Но я вот с этими людьми, - и показал в глубину зала, - проделал трудный путь. И теперь я спрашиваю: если варварское сочетание слов "Совжелдор" имеет корень от слова "совет", от слова "советоваться", то я желаю знать и далее: кто же, черт побери, мне будет советовать?!
И резко повернулся к столу исполкома:
- Вы?.. Но я не видел вас в тайге и на болотах.
И опять - в глубину зала:
- А вот этих людей - да, видел. Им я еще могу поверить. Ибо я их знаю, вместе с ними работал, а они знают меня. И вот совет от них я могу принять. Но только не от Каратыгина!
- Долой, вон их! - надрывался зал. - Наша власть!
Буланов все понял и величаво поднялся:
- Викжель будет протестовать. (Снова начался шум.) Господин Небольсин, - продолжил Буланов, - я подозреваю заговор. Вы специально привезли сюда из Мурманска отщепенцев дороги, и вы сознательно... Да! Вы сознательно подхалимствуете сейчас перед ними, чтобы самому пронырнуть в члены Совжелдора!
Удар пощечины прозвучал у тишине как выстрел.
- Я все-таки... дворянин! - вскинулся Небольсин. - И подозревать меня в низменности чувств... Впрочем, можете требовать от меня удовлетворения. Я всегда к вашим услугам.
Буланов отклеил ладонь от красной щеки.
- Хорошо, мерзавец... Мы уйдем, - заговорил он. - Но таких, как ты, мало расстреливать. Таких, как ты, надо вешать...
Небольсин уже покидал зал. Мимоходом шепнул Ронеку:
- Не вздумайте теперь выставлять мою кандидатуру. Я буду в "Карпатах"... Заходи, вместе поужинаем.
В ресторане его знали как старого кутилу, швырявшего без жалости когда-то сотенные. А потому из-под полы предложили коньяку, вина, икры чего хочешь. Коньяк не брал его в этот день, и в задумчивости Небольсин дождался Ронека.
- Ну, - спросил, - что там?
Ронек, возбужденный и голодный, потер над столом руки:
- Аркашка! Это было так здорово... Весь старый исполком полетел кубарем.
- И кто же теперь в Совжелдоре?
- Мы... большевики! И сочувствующие. Ты помог нам.
Небольсин открыл портмоне, достал из него зубочистку.
- Я понимаю, - сказал он, - это не моя заслуга, что Совжелдор стал большевистским. Не будь меня сегодня, все равно победили бы вы, Петенька! Я только шевельнул ветку, и плод, давно созревший, скатился в руки - румяный. Но, поверь мне, Петенька, я говорил искренне. Смешон я не был?
- Нет, ты не был смешон, Аркашка! Правда, левые эсеры тоже проскочили в исполком. Но их программа сейчас смыкается ближе всего с нашей... Что с тобою?
Небольсин сделал кислое лицо:
- Вот пью, пью... И никак не могу избавиться от предчувствия. Меня что-то гнетет, не могу понять что.
- Да перестань. Такой здоровый бугай... Не канючь!
- Вот что, Петенька, - поднялся Небольсин, - я уже расплатился. Ты ешь, пей... А я пойду. Мне что-то не по себе.
- Ты прямо на вокзал?
- Сейчас, - посмотрел Небольсин на часы, - я все-таки загляну в это Общество спасания человецей на водах. А с ночным - в Мурманск! Прощай, Петенька... Это очень хорошо, что меня не стали вводить в Совжелдор. Мне этого и не нужно: я далек от политики. А что касается скотины Буланова, то что ж, пожалуйста, я готов стреляться... Слово за ним!
