Попадать, так с музыкой - Гуткин Михаил Львович (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
— Скажите, пожалуйста, пан Каневский. Если не секрет, что это за книга? Ведь явно не церковная.
— Да, не церковная, — улыбнулся ксендз. — Эта книга написана одним моим знакомым, увы, уже покойным. На ней есть дарственная надпись автора. А название этой книги можно перевести на русский как «Моя система».
Тут в моей голове что-то громко щелкнуло, и я неожиданно даже для самой себя брякнула второй вопрос, который несведущему человеку мог бы показаться, мягко говоря, идиотским:
— Пан Каневский, а «Моя система на практике» у вас тоже есть?
При этом вопросе ксендз оторопел:
— Простите, панна Северова, вы что, знаете, кто такой Нимцович, и читали его книги?
Ха, читала! Задать такой вопрос кандидату в мастера спорта по шахматам — это все равно что спросить комиссара, знает ли он, кто такой Сталин, и читал ли он «Краткий курс истории ВКП(б)». Мы в шахматном кружке не читали, а прорабатывали «Мою систему». А вот до второй книги Нимцовича мне добраться в свое время не удалось, хотя много о ней слышала. Конечно, всего этого я говорить не стала, но поняла, что теперь у меня будет отличная возможность для контакта.
— Я, пан Каневский, читала «Мою систему», написанную Ароном Нимцовичем. Ее в нашей стране давно перевели на русский язык. Перевели и «Мою систему на практике», но как-то не сложилось у меня раздобыть эту книгу. А тут я вижу книгу Нимцовича в оригинале, да еще с дарственной надписью.
— Так панна играет в шахматы?
— Играю. Сегодня у меня много дел, да и вы только приехали, а вот завтра вечером, если не возражаете, хотела бы с вами сыграть. Дело в том, что в нашем небольшом городе нет сильных шахматистов.
Ксендз сказал несколько слов стоящему рядом епископу, тот кивнул, после чего ксендз снова обратился ко мне:
— Панна считает себя сильной шахматисткой? Буду рад сыграть с вами партию. Только у меня нет большой доски. При чтении таких книг я использую карманные шахматы.
В это время у меня в голове раздался еще один щелчок. И я тут же выпалила:
— Тьфу, я совсем забыла, что вы приехали к нам из Лодзи!
— Панна знает Лодзь?
— Я совсем не знаю Лодзь, но твердо помню, что до Октябрьской революции там одно время был центр шахмат ной жизни Польши, а может быть, и всей России. В Лодзи игрались несколько крупных турниров, включая Пятый Всероссийский турнир. Так что в то время Лодзь составляла заметную конкуренцию Москве и Петербургу.
— Тогда, может быть, панна слышала такую фамилию Сальве?
— Подождите, подождите. Вспомнила! Генрих Сальве занял первое место на Четвертом Всероссийском первенстве и потом играл матч с Чигориным.
— Теперь я вижу, что панна действительно неплохо знает шахматы. Дело в том, что Генрих Сальве, как это по-русски, кузен моего отца.
— По-русски, кажется, это называется двоюродный брат?
— Да, так. Он учил меня игре в шахматы, пока я жил в Лодзи. У нас пару раз проездом был в гостях молодой Нимцович. А потом, много лет спустя, мы случайно встретились с ним на Бледе, где я был по служебным делам, а Нимцович играл в крупном турнире. Он тогда уже был известным гроссмейстером. Арон обрадовался нашей встрече и подарил мне свои книжки. Конечно, вторая книга Нимцовича тоже у меня есть. Только она, слава богу, в другом чемодане.
— Значит, пан Каневский, договорились на завтра? Скажем, часов на восемь вечера? Шахматы я принесу с собой.
— Если ваше начальство не будет возражать, то приходите. Я последние полтора года не играл в шахматы.
Ага, подумала я. Получается, что ксендз завязал с шахматами после захвата Польши немцами. Тем более что почти все сильные шахматисты в Польше были евреями. Можно даже предположить, что те евреи, которых, по нашей информации, прятал ксендз, либо сами были шахматистами, либо их близкими родственниками. Тем более интересно. А теперь пора прощаться.
— Итак, пан Каневский, до завтра, или, как говорят в Польше, до видзеня. Если возникнут проблемы, то любой из прихожан подскажет, как нас найти.
— До видзеня, панна Северова.
Распрощавшись с ксендзом и с епископом, я пешком потопала в горотдел, так как машина меня ждать не стала и уехала раньше. В горотделе Вася в нетерпении уже бил копытом.
— Давай сначала коротко расскажи, а потом иди пиши отчет.
— Коротко — это так. Встретили, поприветствовали друг друга. Навязались в сопровождающие. Пришлось даже шрам показать, как доказательство того, что на дорогах неспокойно. Доехали нормально, без происшествий. А вот при разгрузке багажа произошло кое-что интересное.
— Продолжай, не тяни.
— Оказалось, что ксендз большой любитель шахмат. И завтра я буду с ним играть.
— Это действительно интересно. Вот этот момент особенно подробно отрази в отчете.
— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант. Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
И я пошла в свой кабинет заниматься сочинительством. При этом подумала, что, когда следующий раз буду в Москве, обязательно куплю себе авторучку. Тут их, кажется, называют самописками. Все-таки не придется после каждого слова макать ручку в чернильницу. Как я раньше об этом не подумала? Понятно, почему не подумала. Потому что об отчетах узнала только здесь от майора Григорьева.
С сегодняшним отчетом я старалась особо. Ведь проверять его будет мой супруг. Если пропустит какую ошибку, то его же и взгреют, так что внимательность и еще раз внимательность. Вроде бы второй вариант уже подойдет. И клякса всего одна, и исправлений почти нет. Потом я сообразила, что наверх-то пойдет, как и раньше, печатный вариант. Правда, это значит, что над моими ошибками будут хихикать машинистки. Тоже плохо. Про содержание говорить, конечно, не станут, а вот про ошибки слава точно пойдет. Поэтому перечитала еще раз. Вздохнула и отнесла Васе. Он сказал, что на сегодня я свободна, и углубился в чтение. Я потихоньку отправилась домой. Пора привести мысли в порядок, а потом почитать мою единственную шахматную книжку — к игре стоит подготовиться получше. Вполне возможно, что ксендз окажется очень хорошим шахматистом.
Утром, только я зашла в кабинет, меня тут же вызвали к начальству. Старший лейтенант Северов протянул мне папку со словами:
— Внимательно прочти.
На папке сверху стоял уже знакомый мне гриф CC, означавший «Совершенно секретно». В папке была стопка листов.
— Будут вопросы по тексту, — продолжил супруг, — разрешаю на полях отчетов карандашом ставить пометки. Только сильно не нажимай. Иди работай.
По дороге к себе подумала, что Вася знал, что утром будет нечто подобное, но дома мне не сказал ни слова. Конспиратор фигов. Уселась за стол и открыла папку. Ого! А тексты-то рукописные. Не успели перепечатать — значит, что-то срочное. Это и вправду оказалось срочным. В папке были подколоты отчеты о наблюдении за приехавшей вчера делегацией. Ну и правильно. Я была лицом официальным, а Вася предупреждал, что будут и неофициальные лица. Как-никак приехали иностранцы в город, находящийся недалеко от границы. Да еще в ситуации, когда война на носу. Конечно, за ними нужен глаз да глаз. При этом в качестве официального лица я играю, скорее, отвлекающую роль. А реально контроль осуществляют опытные оперативники. Это были отчеты вечерней и ночной смен. Хорошо еще, что основная часть делегации послезавтра уедет. Тогда и число наблюдателей можно будет уменьшить. Не так уж у нас много людей, а когда добавят и добавят ли вообще, совершенно непонятно.
За этими мыслями я не забывала внимательно читать отчеты. Всего было три группы отчетов. Первая от людей, осуществлявших наблюдение за костелом и домом, вторая от «топтунов» и третья от людей, дежуривших у потайного хода. Наблюдатели за костелом ни чего существенного не сообщали. Епископ и ксендз обо шли несколько близлежащих домов, поговорили с людьми. Потом пошли в костел и провели там больше часа. В отчете указано время — семьдесят восемь минут, — кто-то из наблюдателей любит точность, а может, так и положено? Из костела оба попа пошли в дом и больше оттуда не показывались.
