Черный полдень - Корнев Павел Николаевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
На какое–то неуловимое мгновение вдруг сделалось ясно, каким именно образом гимназистам удалось защитить город от магического излучения, и какова основа всей этой постоянно совершенствующейся системы, но тут что–то ударило меня по носу. Наваждение схлынуло, оставив после себя притаившуюся за глазами боль, и вместе с наваждением унеслись прочь и все мои догадки.
— Осторожней ты, — развернулся Ветрицкий, которому я ткнулся носом в затылок. — Обратно давай.
— Чего еще? — Ничего не понимая, я вновь прикрыл глаза из–за отражавшихся от снега отблесков лазурного солнца.
— Кордон там, — буркнул, пробираясь по глубокому снегу в обход меня, Напалм.
— Какой, на хрен, кордон? — ухватил я его за рукав. Сердце заколотилось, словно пытавшийся сорваться с цепи бешеный пес, а ноги опять стали ватными. Неужели влипли? Всего ничего осталось…
— Дружинники, — вырвал руку пиромант, спеша убраться подальше от расположившихся в соседнем дворе у выезда на дорогу служивых. — Если чё, в Форте чрезвычайное положение…
— Пару домов пройдем, попробуем мимо них проскочить. — Нагнавшая меня Вера завертела головой по сторонам. — Не могут они под каждым кустом пост выставить.
— Твою мать! — Сощурившись, я посмотрел на начавшие сливаться в одно пятно желтое и лазурное солнца. В глазах сразу же потемнело, в темечко словно забили раскаленный штырь, но все же удалось понять, что времени осталось совсем немного: между двумя едва–едва сцепившимися краями дисками уже начинала наливаться чернотой пока еще тонкая полоска.
Начинается затмение. Совсем скоро и без того неяркий свет потускнеет, а из черной кляксы обжигающе–холодным потоком хлынет первородная стужа. И тогда горе тем, кто не успел найти надежное укрытие. Даже в прекрасно защищенном от сочившегося с Севера магического излучения Форте у проведшего на улице Черный полдень счастливчика были все шансы пополнить ряды обитателей гетто. Почему счастливчика? Да просто обычный человек вряд ли вообще может рассчитывать пережить эти сорок с копейками минут царства стужи. Если уже похолодало так, что лицо и пальцы ног ничего не чувствуют…
— Успеем, — не понимая причин столь нервной реакции, попыталась успокоить меня девушка, изо рта которой при каждом слове вырывались густые клубы моментально рассеивавшегося пара. — Пара минут и на месте.
Так оно и оказалось: пробежав через опустевшие дворы трехэтажек, мы юркнули в арку выстроенного буквой «П» пятиэтажного дома, в подвале которого размещался один из ближайших входов в «Кишку». Планировка пятиэтажки оказалась на редкость удачной — небольшой двор–колодец был открыт только на запад, и сейчас от лазурного солнца его прикрывали стены.
Думаю, в обычное время вряд ли здесь наблюдалось хоть какое–то оживление — слишком уж далеко было до Красного проспекта, но сейчас жизнь била ключом. У распахнутых настежь дверей подъезда разгружались забитые какими–то ящиками сани, а из подвала взмыленные грузчики таскали в припаркованный прямо посреди двора грузовик картонные коробки. Да и боязливо посматривавшие на небо торговцы не торопились покидать свои на скорую руку сооруженные прилавки и явно до последнего намеревались зазывать спешивших мимо людей. А вот искавших укрытия в «Кишке» обывателей оказалось не так уж и много. То ли основной наплыв уже прошел, то ли все решили по домам отсидеться.
Мельком взглянув на разложенные на раскладных прилавках, картонных коробках и сколоченных из досок ящиках залежи всякого барахла — вязаные варежки, носки, кофты, самодельные ножи, арбалетные болты и капканы соседствовали с банками тушенки, кирпичами черного хлеба и прочими товарами когда первой, а когда и не очень, необходимости, — я направился прямиком к центральному входу. Разгруженные сани уже отъехали от высокого крыльца, а на их место влезла серьезно нуждавшаяся в кузовном ремонте «газель».
— Гиоргадзе убили…
Услышанный обрывок фразы заставил замереть на месте и начать присматриваться к выложенной на мятую газету мороженой рыбе. Топтавшиеся у соседней торговой палатки, на реечный каркас которой натянули брезент, торговцы не обратили на меня никакого внимания и тише говорить не стали, но слова удавалось различить через одно.
— Когда?
— Ночью…
— Будешь брать? — без особой надежды сбыть товар поторопил меня бородатый продавец.
— Откуда она?
— С пруда у Нижнего хутора.
— Никогда там окунь не водился, — потянул меня за собой Напалм и, не особо понижая голос, поинтересовался: — Лед, тебе куда она сейчас?
— Да обожди ты, — остановился я у брезентовой палатки, разглядывая выставленные на прилавок консервные банки и пачки с крупой. Судя по ассортименту — болтуны люди достаточно серьезные. Еще, поди, в Торговом союзе состоят, стоит к разговору повнимательней прислушаться…
— Брешут, — уверенно заявил высокий мужик в добротной шубе, пошитой из меха совсем уж непонятной зверюги. — С утра его видели…
— Кто?! — скептически хмыкнул рябой парень. — Зинка болтала, на рассвете боевую бригаду Цеха — всю, до последнего человечка, — из дома Жорика вынесли, да на труповозке увезли.
— Ерунда, — отмахнулся высокий и обернулся ко мне: — Что–то интересует?
— Мандарины почем? — вылез вперед Напалм и указал костлявым пальцем на лоток с оранжевыми фруктами.
— С ума сошел? — только и хмыкнул я, но тут мою спину уколол чей–то внимательный взгляд. Резко обернувшись, я нашарил взглядом возвращавшихся к нам от «газели» Веру и Николая и принялся разглядывать торговцев и спешивших спуститься в «Кишку» людей.
Вроде и не приглядывается никто. И знакомых не видать. Так, а вот этот тип точно на глаза раньше попадался! Порывшись в памяти, я с облегчением сплюнул себе под ноги. Вспомнил! Когда только в Форт вернулся, на Южном бульваре музыканты играли. Так это тот самый тощий солист. Точно — вон и остальные гаврики потянулись. Еще и инструменты с собой тащат: барабан, футляры с гитарами, тубы какие–то. Рассчитывают в «Кишке» подзаработать? Так это вряд ли, там и от своих дармоедов не протолкнуться. Чуть ли не на каждом углу сидят. Выгонят в шею, как пить дать — выгонят.
Из–за стоявшей на дальнем конце двора палатки вышел плечистый мужик в зимней куртке с петлицами, и я вновь насторожился — еще только дружинников не хватало. Не он ли мной заинтересовался?
Впрочем, сейчас дружинника слонявшиеся по двору люди волновали мало — задрав голову, он уставился в небо. Невольно я глянул вверх, и у меня по коже побежали мурашки: над Фортом зависла пока еще почти неразличимая невооруженным взглядом пирамида Цитадели. Даже не пирамида — так, наметки. Белесые линии на ярко–голубом небе. Или это у меня нервы разыгрались? Вон дружинник паниковать не стал и уже куда–то со двора шмыганул. А если не разыгрались, тогда что? Слуги Стужи, как предупреждал координатор, действительно рассчитывают проутюжить Форт?
— Пошли быстрей, — передернув плечами, поторопил я Напалма и нахмурился. Он же вроде свистел, что денег нет? На какие шиши тогда мандарины покупать собрался?
— Иду, — рассчитавшись с продавцом, отошел от палатки пиромант и протянул Вере единственную купленную мандаринку. — Угощайся.
— Ой, спасибо, — улыбнулась девушка. — Она ж столько денег стоит…
— Делов–то, — подмигнул ей парень. — Да не надо никого угощать, это только тебе.
— Живее, — нахмурился я и насторожился, когда сзади раздался шорох автомобильных покрышек.
— Мусора… — беззвучно пошевелив губами, выдохнул из себя Ветрицкий, и в этот момент захлопали дверцы остановившегося метрах в пяти уазика. Должно быть — уазика, я, как на подельников пялился, так и продолжил стоять, не оборачиваясь. Вдруг все–таки не по нашу душу? Но руку из–под фуфайки вытаскивать не стал. А ну как за нами?
— Дружина, сержант Власов, — отправил мои надежды псу под хвост голос грузно пробравшегося к нам по глубокому снегу человека. — Пройдемте для досмотра…
— Зачем еще? — хмуро глянул на него Напалм, но я?то уже сообразил, на чем мы спалились.
