Не отрекайся от любви - Дьюран Мередит (читаем книги txt) 📗

Человеческое тело не должно шокировать художника. Но Эмма никогда не видела нагого Джулиана при свете, а у скульптур недоставало… некоторых деталей. Неужели ее тело тогда вместило это массивное копье? Она провела пальцем по голубой жилке, бегущей по стволу к черным завиткам у основания, и резкий выдох Джулиана вдохновил Эмму снова погладить его. Это не так страшно, подумала она, обхватив его, и почувствовала, как ее рука двигается по твердому стволу. Она подняла глаза. Лицо Джулиана было суровым.

– Я не хотела… – испугалась Эмма. Но когда ее рука ослабла, Джулиан крепче сжал ее пальцы.

– Это… прекрасно, – сказал он и коротко рассмеялся. – Только… удивительно.

Эмма почувствовала, что у нее загорелись щеки. Джулиан окинул ее взглядом:

– Боже… как ты краснеешь.

От его тона, успокаивающего и вместе с тем пылкого, у нее ослабли ноги. Она села, ее взгляд скользил по его плоскому животу к узким бедрам, к его… члену… в ее руке. Увиденное волновало и возбуждало ее. И что бы она сейчас ни сделала, это не отпугнет Джулиана. И он будет продолжать смотреть на нее так, будто у нее есть ответы на все его вопросы. Судорожно втянув воздух, Эмма положила свободную руку на его бедро, такое скульптурное, и мышцы Джулиана дрогнули от ее прикосновения. Книги по анатомии, которые она изучала, об этом умалчивали. Эмма гладила выпуклую мышцу. Джулиан шевельнулся, чтобы еще больше поднять ее, но Эмма не хотела пренебречь ни одной частью его тела. Она чуть прикусила его бедро. Мускулы Джулиана напряглись даже раньше, чем она услышала его вздох.

Эмма немного отодвинулась. Оказывается, в странности есть свои прелести. Странные люди могут позволить себе то, что никогда не придет в голову другим. Она скользнула губами туда, где ее пальцы сомкнулись вокруг его копья, и снова услышала хриплый вздох. От ее горячего дыхания на его коже? Только от этого? Эмма заколебалась. Джулиан наблюдал за ней, она чувствовала его взгляд. Смущение и возбуждение порой так похожи. Глубоко вдохнув, она провела языком. Сдавленный звук, вырвавшийся у Джулиана, заинтриговал Эмму. Интересно, она тоже издавала подобные звуки, когда он делал такое с ней?

От этой мысли у нее закружилась голова. Да, он делал это с ней. Раздвинув ее бедра, он ласкал ее языком, и теперь она сделает то же самое. Эмма сомкнула губы вокруг вершины его копья. Им больше нечего скрывать друг от друга, Джулиан заглянул ей в душу и сказал, что он принадлежит ей. Эмма прошлась языком по стволу, и Джулиан застонал.

– Идем, – резко сказал он, и на этот раз Эмма позволила ему поднять себя, она слишком обмякла, чтобы сопротивляться его сильным рукам?

Джулиан развязал ленты кринолина, снял сорочку. И снова притянул Эмму к себе, теперь они, нагие, прижимались друг к другу. Она уткнулась ему в шею, а он сильными движениями гладил ее по спине, его копье угнездилось в развилке ее бедер. Эмма немного раздвинула ноги, и давление его твердого жезла заставило ее застонать. Она укусила Джулиана за плечо. Прежде он тоже делал это, и она теперь поняла, почему ему это нравилось.

– Смотри, – сказал он мягко, и Эмма подняла голову.

Он повернул ее так, что она оказалась перед большим зеркалом. На его руке, поднявшейся к ее груди, заиграли мышцы. Эмма наблюдала в зеркале, как другая его рука скользит между ее бедрами. Он держал ее, как будто что-то свое. Но ведь так и есть на самом деле, вдруг подумала Эмма. Она принадлежит ему, как и он – ей. Всем своим существом она отвечала ему.

Взгляд Джулиана был туманным. Эмма заглянула ему в глаза, и уголок его рта хитро изогнулся, как будто у Джулиана был некий секретный план, который ему очень нравился. Эмма накрыла ладонью его руку, лежавшую на ее груди. Его кожа выглядела такой темной по сравнению с ее бледностью, а волосы были такими черными. Джулиан наклонился и обвел языком раковину ее уха. Эмма шумно выдохнула, и его рука, лежавшая между ее бедрами, надавила сильнее.

Ее бедра дернулись. Зеркало отразило ее заалевшее лицо, расширившиеся глаза. Эмма, возможно, посмеялась бы над собой, если бы у нее были на это силы. Джулиан нашел чувствительную точку ее лона, другой рукой он ласкал ее грудь, посасывая мочку уха.

– Кровать. – Эмма не узнала собственного голоса, таким он был хриплым. Этот звук усилил ее возбуждение. Она чувствовала себя флейтой, на которой умело играли пальцы и губы Джулиана.

Он приподнял ее, и ноги ее сомкнулись вокруг его талии. Джулиан понес Эмму в спальню. Они упали на матрац. Эмма оказалась сверху и поднялась на колени, чтобы снова поцеловать его. Но Джулиан направил свое копье к влажным складкам ее лона. От новых ощущений у нее захватило дух.

Эмма шумно выдохнула, почувствовав, что он входит в нее.

Он вошел так глубоко, что внутри стало немного саднить. Эмма на мгновение усомнилась, что сможет принять больше: Но бедра Джулиана резко двинулись, и она вместила его целиком. Джулиан обхватил ее за бедра, направляя ее, она начала двигаться, сначала неуклюже, но потом поймала ритм. Ее вел инстинкт. Она вращала бедрами и увидела, как его ресницы, затрепетав, опустились, голова откинулась назад. Запылав от этого еще жарче, она наклонилась и слизнула испарину с его щеки. Это тот же самый вкус, что Эмма помнила, и она снова вкусила его.

От прикосновения ее языка Джулиан открыл глаза.

– Ты… – Он не смог договорить. Поднявшись, Джулиан перевернул Эмму на спину, и она засмеялась. Потом он двинул бедрами, и ее смех сменился удушьем. Она снова вспомнила ту ночь в пустыне, вспомнила настолько ясно, будто они вернулись туда. Кровать, шелковый полог и яркий свет дня исчезли, над ними снова словно простерся покров теней и звезд.

Джулиан взял ее руку и потянул вниз, туда, где он входил в нее. Их губы встретились, и его движения стали резче и яростнее. Эмма обхватила его, чувствуя свою собственную силу, собственную упругость, когда принимала его толчки.

Когда он дошел до кульминации, Эмма притянула его к себе, не позволяя отстраниться.

– Я тебя раздавлю, – сказал Джулиан.

– Я не хрупкая.

– Нет, – прошептал он, уронив голову ей на грудь. – Что угодно, но только не это. – Он провел рукой по волосам Эммы, и они рассыпались по ее плечам. Джулиан бормотал еще что-то непонятное. Когда она спросила, что это, он улыбнулся. – Это стихи Талиба [12], поэта, которого я когда-то встретил в Дели.

Коль идешь ты долиной Любви,

О покое забудь.

Ты иди,

Не считая страданий и бед…

И быть может, увидишь рассвет.

Эмма с нежностью погладила его по волосам.

– Как красиво. Но я не хочу причинять тебе боли.

Джулиан поцеловал ее.

– Видно, я совсем плох, если в постели читаю стихи.

Рассмеявшись, Эмма запустила пальцы в его волосы.

Она чувствовала, что изменилась. В ней словно поселился солнечный свет. Темные полумесяцы ресниц Джулиана, изгиб губ вызвали в ней желание снова поцеловать его. Но ведь тогда она упустит ощущение его дыхания, столь нежно и жарко овевающего ее грудь.

Мгновение казалось драгоценным. Знаменательным. Оно из будущего, думала Эмма.

Джулиан приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.

– Предложение, – напомнил он.

– Да, теперь ты можешь его сделать. Но сначала… я хочу тебе сказать. Я закончила картину.

– Да?

– И в ней нет крови или ложного пафоса. Хотя, возможно, она мелодраматична.

– Надеюсь, она не блеклая и не унылая? – рассмеялся Джулиан.

– Нет, нисколько. Это ты на крыше в Сапнагаре. Я нарисовала тебя в Курнауле. Но тогда равнина была заполнена телами. А в этой картине все не так. Теперь позади тебя нет никаких теней. Ничего темного. Только будущее. На мой взгляд, оно цветущее и прекрасное.

Джулиан собирался ответить, однако открылась дверь. Эмма нырнула под одеяло. Она слышала, как Джулиан сказал кому-то несколько слов.

– Ну вот, мы до смерти шокировали бедную горничную. Можешь вылезать.