Не отрекайся от любви - Дьюран Мередит (читаем книги txt) 📗
Инстинкт кричал, о надвигающейся опасности, но мозг не мог оценить угрозу. У Эммы перехватило дыхание. Почему Маркус так ополчился против нее?
– Я могу сделать тебе еще лучший подарок, -продолжал он. – Мы сожжем их. Хочешь?
Она облизнула сухие губы.
– Какой смысл? Ведь это улики, не так ли? Улики, которыми ты можешь шантажировать меня!
– Верно. Но для улик они слишком причудливые, громоздкие и привлекают очень уж много внимания. Оберн проявляет к ним интерес… это мне не нравится. У меня есть другое решение. Ты отдашь мне письма, с которых срисовала эти строчки. И они точно так же будут служить уликой.
Сейчас Эмма была даже рада плохому освещению. В сумраке нельзя было видеть, как она побледнела. Картины, подписанные ею, выдали ее. Они свидетельствовали о том, что письма у нее. Но сами по себе письма ничего не доказывают. Они лишь на языке урду намекают на какой-то странный заговор.
– Я их уничтожила, – услышала Эмма собственный голос.
– Хм… Но картины были закончены не одновременно. Как же ты делала подписи, если перед тобой не было образца? Ты так хорошо запомнила подлинник? Разве ты знаешь язык урду?
– Нет, – быстро ответила Эмма. – Но… когда я закончила все картины, я сожгла бумаги.
Повисла короткая пауза.
– Я тебе не верю, – тихо сказал Маркус. – Думаю, у тебя есть причина лгать. Ты гордишься этим кошмаром. Считаешь его достойным Королевской академии, не меньше. И поэтому хочешь, чтобы картины уцелели.
Ну что ж. Я отдам тебе картины. По крайней мере, те из них, которые не так отвратительны. Забери их из Академии, и мы будем хранить их там, где ты захочешь. Если, конечно, ты отдашь мне письма. Если же нет… – Он пожал плечами. – Я могу сжечь их прямо сейчас. – Наклонившись, Маркус взялся за холст «Когда я смеялась». – Чтобы зажечь огонь, много времени не потребуется.
– Хорошо, – поторопилась ответить Эмма. – Письма находятся в Джемсон-Парке.
– Превосходно. Теперь мы ведем откровенный разговор. Это достаточно прочная основа для брака. Можешь оставить работы, которые были выставлены в Академии, но некоторые должны исчезнуть. Дай мне лампу, я зажгу угли.
Эмма действовала инстинктивно. С силой повернув палку, она ткнула лампой в стену.
Раздался громкий треск, и наступила абсолютная темнота. Маркус грязно выругался. Эмма осторожно двинулась назад. Она услышала, как под сапогами треснула рама, потом другая. Маркус по картинам пробирался к ней. Эмма отскочила к двери. Палка, которую она все еще сжимала в руке, задела за дверной косяк, другим концом ударив ее в живот. Едва переводя дух, Эмма бросила палку и выбежала из комнаты.
– Странно, что ты убегаешь. – Маркус говорил очень спокойно, и это пугало Эмму больше, чем его гнев. – Если только кто-то не прочитал тебе эти письма.
О Господи!
Смутное подозрение, закравшееся ей в душу, вдруг четко выкристаллизовалось: это Маркуса выдавали письма! В этом все дело!
Слева в отдалении виднелся тусклый красный свет, это горели лампы в помещении с бочками. Подхватив юбки, Эмма побежала туда.
Шнуровка корсета впивалась ей в ребра. Хриплое дыхание с болью рвалось из горла. Эмма проскочила в арку, и снова ее окутал запах винограда. Спотыкаясь, она двинулась по наклонному полу, и тут Маркус схватил ее за волосы.
У нее подкосились ноги. Падая, она ударила его под колени. Изрыгая проклятия, Маркус свалился на нее. Эмма размахнулась локтем, целясь ему в сломанную руку.
Что- то холодное ткнулось ей в спину.
– Я тебя застрелю, – хрипло сказал Маркус. Эмма замерла.
– Тогда ты не получишь моих денег.
– Повернись. Посмотри мне в глаза. Письма действительно в Джемсон-Парке?
Эмма выдержала его взгляд.
– Да.
Маркус медленно поднимался. Дуло коснулось ее лба между глазами. Он не мог промахнуться, даже держа пистолет левой рукой.
Сглотнув, Эмма облизнула губы.
– Что тебе это даст? Я же сказала тебе, где письма. У тебя и так много улик против меня.
– Кому еще ты говорила о письмах?
– Никому.
– Тогда почему Оберн так интересуется картинами. Черт бы побрал этого ублюдка! Все должно было достаться мне. Ты должна была стать моей. – Эмма похолодела от этого голоса, она слышала в нем свою смерть. – Твои родители всегда предназначали твое состояние мне. Если бы ты не была такой… Видишь, Эммалайн? Ты не оставила мне выбора.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – прошептала она.
– О, я думаю, что ты отлично все понимаешь. Иначе… ладно, все это фарс. Я должен был получить те деньги от Нана-сахиба. Небольшая плата за продвижение отряда, дружеская услуга. Долги росли… что еще мне оставалось делать?
Щелкнул металл. Маркус взвел курок.
– Письма не в Джемсон-Парке, – сказала Эмма.
– Тогда на рассвете я уеду из Англии.
Прозвучал выстрел. Маркус упал.
Эмма не сдвинулась с места. Она лишь подняла дрожащую руку и провела ею по лицу. Лоб покрыт холодной испариной. Жива!
– Эмма!
Она вздрогнула от неожиданного звука. Рука мягко легла ей на спину.
– Эмма, – снова сказал Джулиан. Наклонившись, он положил оружие на пол. – С тобой все в порядке?
– Да, – прошептала она и, протянув руку Джулиану, поднялась. Эмма почувствовала, как его руки сомкнулись вокруг нее. Она не сразу сообразила, что это не объятия, что Джулиан внимательно ощупывает ее. – Все в порядке, – сказала она и увидела стоявшего в нескольких шагах лорда Локвуда. Это вернуло ее к реальности. – Нужна лампа. – Ее голос срывался. – Картина Колтхерста здесь. В комнате дальше по коридору.
– Хорошо. – Джулиан на этот раз уже по-настоящему обнял ее.
Эмма, вдыхая его запах, уткнулась ему в плечо и почувствовала, что он дрожит. Она провела рукой по его спине, бормоча что-то ласковое. Его губы, касавшиеся ее щей, раздвинулись в улыбке.
– Он был предателем, – прошептала Эмма. – Письма выдавали его.
– Да, – сказал Джулиан. – Я знаю. Но теперь все в порядке.
Локвуд прочистил горло.
– Тело исчезнет или мы поступим, как полагается?
Джулиан отстранился от Эммы.
– Как полагается. Отправим письма в Уайтхолл.
– И копии в газеты. Чтобы не было никаких передовиц о павшем герое, – добавил Локвуд.
– Совершенно верно. И никакого траура, сэкономим массу черной ткани.
– Нет! – Эмма поймала руку Джулиана. – Ты не можешь обнародовать письма. Как ты думаешь, почему я пришла с ним сюда? Маркус сказал, будто в них есть сведения о том, что ты тайно сговорился с мятежниками!
– И ты поверила ему? – поднял брови Джулиан.
– Нет, конечно! Но в письмах упоминается о твоих подарках кузену…
Локвуд снял лампу с крюка и вышел в коридор. Джулиан повернул к себе лицо Эммы.
– Эмма, все в порядке. Генерал Уилсон знал, что я навещал Девена. Именно доверенный человек генерала и показал мне, как пробраться в город. – Джулиан вздохнул и устало проговорил: – Так что если Маркус платил своим шпионам, чтобы поймать меня на предательстве, то он потратил деньги впустую.
– Ох.
Да, многого еще она не знает о том времени. И сколького не знает о ней Джулиан! У Эммы вырвался странный звук.
Джулиан погладил ее по щеке.
– Я отвезу тебя домой, – сказал он. – С остальным справится Локвуд.
При мысли о встрече с Дельфиной Эмму охватила дрожь.
– Нет, – сказала она. – В твой дом. – В его взгляде промелькнуло удивление, она устало улыбнулась. – Думаю, нам пора поговорить. Видишь ли, Маркус не единственный, кого выдадут письма.
В карете у Эммы начали сдавать нервы. Джулиан почувствовал это и, не задавая никаких вопросов, притянул ее к себе, прижав голову к своей груди. Так он будет держать ребенка, когда он у них появится, подумала Эмма. Если только ее слова не перечеркнут возможность, о которой говорили его глаза.
В доме Эмма взяла инициативу на себя и решительно прошла мимо изумленного дворецкого в гостиную. Неосознанно она искала поддержки. Ей нужны были некие подмостки, чтобы сделать столь тяжелое признание. Сердце зачастило так же, как в тот миг, когда кровь Маркуса брызнула совсем рядом с ней. Но сейчас Эмма боялась себя. То, что она должна сказать, и цена, которую, возможно, ей придется заплатить за эти слова, пугали ее не меньше, чем приставленное к голове оружие.
