Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Синицин Игорь Елисеевич (читать книги txt) 📗
– Елисей, товарищ Гусак у тебя? – спросил Юрий Владимирович.
– Да, у меня!.. – ответил абонент в Братиславе.
– Тогда передай ему, пожалуйста, трубку… – попросил Андропов.
Гусак взял телефонную трубку, ответил на приветствие Андропова, и они обменялись несколькими словами о положении в Чехословакии. Речь Юрия Владимировича звучала в мембране очень громко, и Гусак вдобавок неплотно приложил ее к уху, давая возможность московскому другу слышать то, что говорилось из Москвы.
Без всякого перехода Андропов вдруг сказал:
– Товарищ Гусак, с вами хотел бы говорить Леонид Ильич… Гусак удивился. В трубке зарокотал басок Брежнева.
– Товарищ Густав Гусак!.. – обратился к нему генсек ЦК КПСС. – Я знаю, как много вы делаете для своей страны, для предотвращения крупных внутренних и внешних потрясений. Хочу вас заверить, что мы целиком принимаем ваши позиции, но опасаемся ухудшения ситуации… Я хочу вас спросить, будете ли вы с нами в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств?
– Да, товарищ Брежнев! – спокойно ответил Гусак. – Я буду с Советским Союзом… Полагаю, что только вместе мы сможем стабилизировать обстановку в Чехословакии и избежать большого кровопролития…
Разговор Андропова и Брежнева по «вертушке» с Братиславой показал, что Москва сделала свой окончательный выбор и взяла курс на сотрудничество с Густавом Гусаком. Но в Кремле в то время были силы, которые стремились к «радикальному решению»: провоцированию гражданской войны и жесткой военной оккупации Чехословакии. Как предлог для такого поворота событий они выдвигали якобы «разгул сионизма» в Праге и возможный захват страны «экспедиционным корпусом» из Израиля… Относительно «мирный», не как в 1956 году, ввод войск в Будапешт, приход в ЧССР подразделений стран Варшавского договора 21 августа 1968 года, отсутствие арестов и волны кровавых репрессий против «друзей и союзников на Влтаве», видимо, явился следствием компромисса между «ястребами» и «голубями» Москвы, Берлина, Варшавы и Софии. Ульбрихт и Гомулка с самого начала Пражской весны подстрекали Брежнева к жестоким мерам против чехов. Были такие деятели и в советском политбюро. К чести Андропова надо сказать, что он всегда отстаивал перед Брежневым необходимость политического и мирного разрешения этого кризиса в Варшавском пакте.
Путем длительных и сложных маневров, в том числе и при участии андроповского «десанта» в Праге, Дубчек был удален от власти. В 1969 году Густава Гусака избрали первым секретарем Компартии Чехословакии, а через несколько лет – президентом ЧССР.
Все это происходило на фоне вязкого сопротивления чехов оккупационным войскам СССР и его восточноевропейских союзников. Твердая позиция чехов и их отвращение к «старшему брату», возникшее после 21 августа 1968 года, привели, видимо, к тому, что и в Советском Союзе не только правозащитники стали понимать преступность подавления танками Пражской весны. Многие студенты и ученые, инженеры и представители творческой интеллигенции внутренне осудили практику подавления прав людей в Чехословакии при помощи танков. Но большинство граждан СССР еще не понимали этого.
Уже в конце 1968 года масштабы оккупации стали сокращаться. Первыми покинули территорию Чехословакии воинские контингенты Польши, Венгрии и ГДР. Затем и советские войска стали уходить из ЧССР. Была оставлена, согласно специальным договоренностям с чехословацким правительством, только одна крупная база советских войск под Прагой, рядом с местечком Миловице, и два-три мелких военных объекта на территории ЧССР. Они получили название «Центральная группа войск». Формально в их задачу входило не оказание давления на население Чехословакии, а союзнические обязательства по прикрытию страны от войск НАТО в кризисный международный период. Но, разумеется, иностранная военная база на территории суверенного государства, как это видно на примере американских военных баз, всегда оказывает влияние на политику правительства данной страны.
Все эти сложные и противоречивые явления, по которым сталкивались мнения Андропова, Брежнева, Косыгина и Суслова, сводившиеся к «мягкому решению» ради сохранения социалистического строя в ЧССР, и «ястребов» в советском руководстве, типа Подгорного, Шелеста, маршала Гречко, Устинова, настаивавших на полномасштабном военном вмешательстве, как в Венгрии 1956 года, позднее получили название «доктрины Брежнева» или «доктрины ограниченного суверенитета».
Суть ее, как пояснял политику СССР, ПНР, ГДР и ВНР в отношении Чехословакии центральный орган КПСС газета «Правда» в сентябре 1968 года, в следующем: «…Коммунисты братских стран, естественно, не могли допустить, чтобы во имя абстрактно понимаемого суверенитета социалистические государства оставались в бездействии, видя, как страна подвергается опасности антисоциалистического перерождения».
Кто же брал на себя функцию окончательного суждения и приговора о степени «антисоциалистического перерождения» и необходимости в связи с ним введения войск стран Варшавского договора? Разумеется, Москва в лице политбюро ЦК КПСС и его «ленинского» руководства…
Осенью 1969 года, когда положение в ЧССР еще не стабилизировалось до конца, Гусак позвонил Андропову и просил председателя КГБ назначить полковника Елисея Синицына главой представительства КГБ и МВД СССР в Чехословакии. Юрий Владимирович немедленно согласился и предложил осуществлять через него обмен конфиденциальной информацией, то есть наладить тайный канал связи первого секретаря ЦК КПЧ с генсеком Брежневым. Г. Гусак и В. Биляк, видимо, также именно это и имели в виду.
Эмиссару Москвы еще до конца 1969 года пришлось выехать в Прагу. Он проработал в Чехословакии одиннадцать лет, до 1981 года, и все это время осуществлял прямую связь между Брежневым и Андроповым – с одной стороны и Гусаком – с другой. Советские послы в Праге об этом не знали… Что же такое тайный канал в современных международных отношениях и насколько он распространен?
По моему представлению, это исключительно важный инструмент внешней политики государств. «Тайным каналом» был и сам Андропов, когда вел конфиденциальные переговоры с Яношем Кадаром и Ференцем Мюннихом в обход официальных представителей венгерского правительства и многочисленных советских визитеров в Будапешт. Ведь надежность канала может быть достигнута лишь тогда, когда не допускаются утечки информации. Только в этом случае можно добиться того, что высшие руководители двух стран будут испытывать друг к другу доверие, могут говорить откровенно, не ставя под угрозу свой престиж и положение в системе власти своей страны.
Классическим тайным каналом стала связь Андропова и Брежнева с Гусаком и Биляком в обход официальных послов, аппаратов Министерства иностранных дел, отделов ЦК КПСС. Шифровки из Праги, с мнениями руководителей КПЧ по самым острым вопросам, ложились непосредственно на стол Андропова и передавались им Брежневу из рук в руки. Таким образом, сохранялась не только полная конфиденциальность общения высших руководителей ЧССР и СССР, но и достигалась высокая скорость принятия решений по взаимным просьбам сторон.
Вероятно, Юрий Владимирович учел эффективность тайного канала между Москвой и Прагой, когда получал разрешение Брежнева на организацию доверительной прямой связи между руководителями СССР и Западной Германии. Произошло это в конце 1969 года, хотя сама идея информационного прямого канала с ФРГ возникла у Андропова в конце 1967 года.
В то время отношения между СССР и ФРГ были довольно сложными и даже неприязненными. Андропов, как талантливый политик, понимал, что пора начинать строить «общий дом – Европу», и полагал, что на Европейском континенте главным партнером Советского Союза в деле разрядки и мирного сближения государств может быть только Западная Германия. Он ясно видел перспективу развития внешнеполитических приоритетов СССР и стран Варшавского договора, понимал, что без решительного улучшения отношений с ФРГ политика конфронтации будет только возрастать.
