Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Синицин Игорь Елисеевич (читать книги txt) 📗

Так складывалась, еще в зачаточном состоянии, методология действий Андропова и советского руководства во времена кризисных ситуаций на просторах империи Варшавского пакта. Ее стержень – поиск местных лидеров, пользующихся доверием своих народов в силу тех или иных причин и не враждебных Москве, для продвижения их к власти. Если необходимо – то и под защитой советских танков.

Опыт Андропова, накопленный в Венгрии, то обстоятельство, что он стал лично известен Хрущеву, Суслову, Микояну и другим влиятельным членам политбюро, привели его по окончании службы в Венгрии вновь в аппарат ЦК КПСС. На этот раз он стал заведующим одним из двух международных отделов – «по связям с братскими партиями стран народной демократии», который в бурные времена десталинизации в коммунистических и рабочих партиях выходил на передний план среди других идеологических и организационно-партийных подразделений аппарата.

На нового заведующего отделом, а затем и секретаря ЦК КПСС весьма сильно повлияло его пребывание в Венгрии. К его глубокой, врожденной внутренней культуре, которую он неустанно развивал самообразованием, прибавился лоск дипломата, умеющего носить рубашки с крахмальным воротничком и хорошо сшитые костюмы, свободно держаться за столом, где слева от тарелки лежат три-четыре вилки, а справа такое же количество ножей, для хлеба и пирожков слева находится маленькая «пирожковая» тарелка, а перед носом возвышается четыре-пять фужеров и рюмок разного калибра для разных вин и напитков. Бывшему помощнику киномеханика сельского клуба и волжскому матросу восприятие бытовой культуры высших слоев западного общества оказалось вполне по плечу.

После своих трудных и опасных посольских лет, будучи секретарем ЦК, Юрий Владимирович часто навещал Венгрию, ездил по стране, знакомился с ее сельским хозяйством, пищевой и легкой промышленностью, бурно развивавшимися после прихода к руководству Венгерской компартией его друга Яноша Кадара. Два крупных партийных деятеля Восточной Европы вели, вероятно, достаточно откровенные беседы о путях «гуляшного социализма», как стали называть в 60-х годах экономическую политику в Венгрии. Главным образом оттого, что Кадар и его соратники не боролись с мелким частным предпринимательством, а, наоборот, развивали и поддерживали всех товаропроизводителей, благосостояние народа стало быстро расти. Андропов в Москве явно «прикрывал» от недругов усилия Яноша Кадара по прокладыванию «особого» пути Венгрии к социализму.

Советские же коллеги, даже в «реформаторские» хрущевские и постхрущевские времена, несмотря на заявления о том, что партия и государство должны повышать благосостояние народа, как огня боялись «мелкобуржуазной стихии» и всячески боролись против мельчайших ее проявлений. На селе, например, под руководством Хрущева доходили до того, что объявляли весь скот, принадлежавший личным владельцам, препятствием к общественному, коллективному труду. Крестьянский частный молочный и мясной скот уничтожался или вынужденно сдавался в колхоз, вводилось повышенное налогообложение тех колхозных дворов, где осмеливались сажать не только картошку, но и яблони. Таковы были задворки хрущевской «оттепели».

Венгрия шла по другому пути. В кратчайшие сроки она полностью решила проблемы сельского хозяйства. Уже к концу 70-х годов, когда мне довелось побывать автотуристом в этой стране, урожай зерновых повысился с 17 до 55–60 центнеров с гектара, кукурузы – с 26 до 70 центнеров. Производство мяса на душу населения превысило 160 килограммов, из которых половина шла на внутреннее потребление, а другая половина – на экспорт.

Андропов все это видел во времена своих наездов в Венгрию. Очевидно, в душе крепкого большевика возникали определенные сомнения в правильности сельскохозяйственной политики КПСС. Отсюда и его надежда в конце 70-х годов на молодого бывшего комбайнера Горбачева, которому он немало содействовал стать секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству…

В 60-х годах особенно рельефно проявлялась двойственность Андропова. С одной стороны, его сторонники и поклонники в партийном аппарате и обществе стали делать ему рекламу как либералу и доброжелательному политику, а с другой – в его официальных высказываниях и выступлениях неизменно звучала большевистская непреклонность и жесткость. Я думаю, что это нельзя назвать двуличием. Он был просто живой и сомневающийся человек, размышляющий над всем тем, что ему приходилось видеть и переживать. Его сознание подвергалось эволюции. Он еще не стал под влиянием своего позднейшего окружения и борьбы за власть, а также болезней упертым догматиком, каким казался после 1977 года, и то не до конца. Но об этом речь еще впереди.

Сейчас я хотел бы обратиться к его опыту и тайной дипломатии в месяцы Пражской весны и сразу после нее. Ведь к лету 1968 года он уже год находился во главе КГБ и начинал кое-что понимать в деятельности этой организации. Кроме того, он был абсолютно доверенным человеком генсека КПСС Брежнева, и от его информации, позиции на основе этой информации зависело очень многое в подходе советского руководства к «социализму с человеческим лицом», стремящемуся утвердиться в центре Европы.

Разумеется, в тоталитарной системе координат отнюдь не главе секретных служб принадлежало решающее слово. Также и так называемое «коллективное руководство» Коммунистической партией Советского Союза было весьма далеко от окончательных решений. Основная ответственность лежала на генсеке Брежневе. Со всех сторон на Брежнева наседали представители самых разных сил – от консервативно-милитаристских, интернационалистов сталинского толка, составлявших большинство в советском руководстве и возглавлявших тогда «братские социалистические страны» – типа Вальтера Ульбрихта в ГДР и Вацлава Гомулки в Польше, – до либеральных реформаторов, оставшихся от эры Хрущева.

Я не собираюсь излагать здесь полную хронологию событий 1968–1969 годов в Чехословакии и Советском Союзе. Мне хотелось бы отметить лишь методологию действий Андропова. Не претендуя на истину в конечной инстанции, сообщу лишь то, что стало мне известно из первых рук – от крупных советских разведчиков. Одним из них был мой отец, тогда почти шестидесятилетний полковник Синицын [2], проработавший во внешней разведке к тому времени тридцать лет. Другим стал мой старый знакомый, известный разведчик, тоже полковник Василий Романович Ситников. Несколько выше я уже представлял его читателю.

Методология, которую применил Андропов, явно вытекала из его опыта работы в Венгрии в 1956 году и уроков старого конспиратора Куусинена. Тогда молодой посол пытался получить самую разностороннюю информацию о событиях и людях, обобщить ее и передать в Москву. Кроме него, информацию посылали советнические аппараты других ведомств, резидентуры КГБ и военной разведки – ГРУ.

Главная задача, которую ставил перед собой Андропов в Будапеште, было найти, изучить, рекомендовать Москве такого венгерского деятеля, который в интересах своего народа, опираясь на подлинный, выстраданный авторитет, мог бы принять на себя руководство своей страной и затушить пожар, грозивший перерасти в гражданскую войну с непредсказуемыми последствиями. Требовалось также вывести из игры лидеров тех враждебных СССР сил, которые могли спровоцировать в стране крупномасштабное вооруженное восстание. В условиях жесткого противостояния Востока и Запада события могли начать развиваться стихийно, вплоть до третьей мировой войны. И такой лидер был найден и выпестован именно Андроповым. Это был Янош Кадар. Время показало, что выбор Андропова оказался весьма удачен для всей Восточной Европы.

В конце 60-х годов, на новом историческом витке, у Юрия Владимировича было значительно больше власти и возможностей эту власть употребить. Брежнев возложил координацию всех советских усилий в отношении Пражской весны на Андропова. Но председатель КГБ 1968 года был значительно выше по всем своим качествам своего предшественника Серова, который сидел в Будапеште 1956 года инкогнито и своими распоряжениями только запутывал ситуацию. Андропова в Праге и Братиславе 1968–1969 годов не было. Но эффективность действий председателя КГБ от этого не уменьшилась.