Брусничное солнце (СИ) - Мягчило Лизавета (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Давай сюда. — Не глядя, он протянул к Варваре расслабленную ладонь, почуяв ее замешательство, бархатно засмеялся. — Сберегу. На тебе не будет одежды или рук, чтоб его с собой унести.
Страх лизнул глотку, заставил вспотеть ладони. Будто спасаясь от сказанного, Варя прижала ладони к животу, ощущая, как под ними захрустела бумага.
— Я не буду голая по другим губерниям расхаживать. Да и по деревне на подобное бесстыдство не решилась бы.
И тогда Яков повернулся к ней, открыто захохотал, насмешливо щуря свои черные глаза. Видно, страх барыни его позабавил. Не пытаясь договориться, он нагло дернул ее к себе за край пояса, попытался его оттянуть, встречая вялое напряженное сопротивление. Спорить было бесполезно, не зря его Авдотья бесом прозвала — наглый, нахрапистый и не терпящий пререкательств. Возможно, Варвара бы прикрыла глаза и не стала натягивать связь, если бы Авдотья решилась откусить нахалу кончик длинного носа.
— Да я морок наведу, никто на твою наготу и не взглянет, а как одежку купим, сразу и оденешься, чтоб не зябла. Обратно проще будет, с возвращением так не станем торопиться, сумеем и вещи забрать.
— Погоди, убери свою руки, настоятельно прошу, Яков! — Варя попыталась вывернуться, когда колдун резко дернул ее на себя, почти уткнувшись носом и лбом в живот, оттянул пояс и попытался дернуть вниз юбку. — Я серьги не взяла, нечем платить, погоди! В землянку вернусь, мне голой будет холодно!
— Так я все взял, у меня умений побольше будет, вместе с письмом донесу. — Вытянув письмо, он мигом потерял интерес к ее юбке, потянулся к странной маленькой сумке, складывая записку еще дважды, чтобы умостить внутрь. А Варвара так и стояла между его широко разведенных ног, глядя снизу вверх за ловкой работой рук. Сердце билось где-то на кончике языка — испуганно и стыдливо.
Но стоило бесстыжему поднять искрящиеся весельем глаза, стоило открыть похабный рот и заговорить, ее сдуло ветром от проклятого пня.
— Хочешь, чтобы я не останавливался? Могу помочь раздеться дальше. Ты ведь об этом сейчас подумала?
Кровь прилила к лицу, заалели неприглядными пятнами шея и уши. Варя прижала ладони к лицу и зло прищурилась.
— Охотно верю, что ты на такое горазд. Благодарю, но с одеждой я справлюсь сама.
Поднимаясь с пня, Яков тяжело вздохнул, видно было, что проклятый едва сдерживает улыбку, играется. А сделать ничего она не могла.
— Очень жаль.
И этот ответ, сказанный так легко и мягко, почти нежно, пустил по загривку горячую волну, глупое сердце замерло и до одури ощутимо ударилось об ребра, кровь плотнее прилила к лицу, стало тяжело дышать.
Потому что Варвара помнила, какие бесстыдные мысли ее посещали, когда поутру колдун выходил на улицу, оборачивая на себя ведро чистой воды. Помнила, как собственный взгляд тянуло к каплям и ручейкам, сбегающим по покрытой мурашками груди и подтянутому животу. Он отфыркивался, отбрасывал пустое ведро в сторону и проводил длинными пальцами по лицу, выдыхал облако пара в морозный воздух и запрокидывал голову, мельком рассматривая серое небо и пристроившихся на хлипких деревцах пушистых воробьев. С приходом холодов на болоте стало тихо, остались лишь они да сипло каркающие вороны, усаживающиеся для отдыха на крупные ветви ольхи.
— Так задумалась… Может все же помочь? — Мягкий шепот над ухом заставил вздрогнуть всем телом, когда она попыталась обернуться, руки Якова сжали предплечья. — Не надо, барыня, если ты от слов так голову теряешь, то увидев меня голым за подружкой на тот свет отправишься.
Осознав сказанное колдуном, она правда почти умерла.
— А ты не мог после меня уже раздеваться? — В голосе Варвары послышался упрек, его дыхание защекотало волосы на макушке, скользнуло по оголенным нервам, оглушая мягким смехом. Яков наклонился, положил голову ей на плечо, чтобы заглянуть в лицо, не оборачивая.
— Варвара, ты не умеешь прямо говорить о желаниях? Я чувствую зачатки домогательства.
Разогнаться бы и до одури удариться лбом о березу, чтоб сознание прояснило.
— Чтоб объяснить мне, что делать нужно в надлежащем и приглядном виде, Яков. — Она попыталась сделать голос твердым и уверенным, пустить в него открытое осуждение его заигрываний. А вышел хриплый сбитый шепот. Дыхание участилось, его касания чувствовались так остро, что Глинка уверовала — сбрендила. Надышалась ядовитых болотных испарений и одичала. Разве можно такие мысли в голове взращивать? Скосив на него взгляд, барыня нервно облизнула губы.
— А здесь нечего объяснять: в каждой губернии я по пню с ножом оставил, без такого обратно в тело не воротиться. Прыгни через него, да представь, как становишься птицей, все заговоры давно сплетены и держатся на моей силе.
— Давай ты первый?
— А если у тебя с первого раза не получится, я подсказку тебе на ушко начирикаю?
— Тогда не вижу разумности в твоей наготе…
— Так она и не для разума. Быстрее. Варвара, или давай быстрее, или придется греть меня — мне зябко.
С мягким смешком он отстранился, подхватил мелкую сумку у пня и принялся странно навязывать на запястье, подплетая магией. А Варвара принялась раздеваться, плотно жмуря веки. Не видеть бы ни его наготы, ни своей собственной…
После ночного обряда и того, как он встал на ноги, Яков переменился. Нет, он не стал мягче, не был благодарен за помощь или горд ее работой. Он помрачнел. Смотреть на нее стал дольше, оценивающе. И по ночам прекратил прижиматься, обдавая лопатки собственной прохладой, теперь он спал на самом краю лавки или забивался к стене, устраиваясь на животе.
А через три дня после вылазки в поместье Брусиловых Варвара застала его, сжигающего простынь. И было в тот миг в колдуне что-то дикое, бесовское и черное. То, как он смотрел на огонь и как отсветы пламени играли в его зрачках. Ожесточенный, еще дважды он пытался пробиться в поместье Самуила, но колдунья хорошо знала свое ремесло.
Первый раз Яков почти увяз в заклинаниях, а второй раз его не пустила сильная защита. Так и сидели они каждый по своим домикам. Лишь изредка Лада наведывалась к краю болот, тянула руки к земле и обжигала о его защиту ладони. Пахло едко — не просто горящим мясом, чем-то сгнившим, давно испорченным. А за ее спиной всегда стояла высокая тень. Самуил. Он звал Варвару и никак не мог докричаться — Глинка слышала его даже за версту, мертвая вода хорошо разносила звуки.
И после попыток жениха пробраться в топи, Варвару непременно настигали кошмары. Липкие и давящие, в них она теряла всех дорогих людей, а затем становилась женою монстра. Следом гибли и ее дети.
В ночной темноте она вскакивала с громкими криками, цеплялась пальцами за обнимающего Якова, слушала успокаивающие речи. Он ни разу не напомнил о ее слабости, ни разу этим не упрекнул. Но душою стал дальше — стоило потянуться, открыться — он отталкивал. С досадой морщил нос и раздраженно цокал языком, находя сотни дел за пределами землянки…
Ко пню Глинка неслась стремительной стрелой. Видела ведь, как поднимает голову от сумки Яков.
Прыжок. В голове всплыл образ мелкой синички — чтоб яркой и юркой… А затем ее перемолотило и вывернуло наизнанку заживо.
Опуститься на ноги Варя не сумела, рухнула, свернувшись в клубок у самого пня, беззвучно закричала. Хруст. Такой громкий, отдающийся в каждой клеточке тела. Каждую кость словно стирало в порошок, методично, с тянущимся длинным скрипом. Зажало голову, разгорелась огнем кожа из которой на глазах полезли перья. Быстро, резко, убивая. Она не сумеет пережить такой боли. Рядом на корточки опустился Яков, едва ощутимо коснулся волос, убирая прядь со щеки.
— Первый раз очень больно, знаю. На второй не так смертельно, а к десятому так приловчишься, что уже не заметишь. Дыши, Брусничное солнце, совсем скоро ты увидишь мир другим.
Вот его рука гладила волосы, утешая, пытаясь принести облегчение, а вот она уже скользит через перья вскочившей на длинные ноги скопы. Варвара замерла, ошалело вертя головой. Мир вокруг стал больше, наполнился шумом, запахами, почти забылась та боль, через которую Яков заставил пройти, не предупредив.
