Форд : Важнейшая проблема мира. том 1 - Форд Генри (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
По общему мнению, все вышеназванные лица не могли бы занять всех этих постов, если бы не было революции, а революция, наверное, не наступила бы, если бы они ее не создали. Положение в Германии, правда, было неудовлетворительно, но народ был в силах сам его преодолеть и, несомненно, это бы сделал. В свою очередь вся обстановка, способствующая понижению уровня общественной морали и делавшая невозможным всякое улучшение, находилась под иудейским влиянием. Это влияние, которому приписывают крушение немецкой государственности, в главнейших чертах сводится к следующим трем положениям: а) большевизм, скрывающийся под маской немецкой социал-демократии, б) господствующее влияние иудеев в прессе, собственниками которой они являются и в) иудейский контроль над продовольствием и над промышленностью. Есть еще и четвертая причина, которая указывает на «нечто вышестоящее», но первые три влияли непосредственно на народ.
Возможно, что эти выводы, к которым пришли немцы, будут встречены с недоверием лицами, мнения которых находятся под иудейским влиянием. Поэтому мы приведем мнение по этому вопросу корреспондента лондонского «Глоб» Георга Питтер-Вильсона. Вот что он писал еще в апреле 1919 года: «Большевизм означает экспроприацию всех христианских народов, вследствие чего в христианских руках капитала вовсе не будет, все же иудеи вкупе будут господствовать над миром по своему усмотрению». Уже во второй год войны немецкие иудеи объявляли во всеуслышание, что поражение Германии необходимо для укрепления сил пролетариата. Штребель говорил: «Откровенно признаюсь, что полная победа страны не в интересах социал-демократов».
Я не собираюсь приведенными цитатами, взятыми наудачу из массы им подобных, возобновлять спор о причинах войны. Я привожу их лишь в доказательство того, что так называемые «немецкие иудеи» забыли верность по отношению к стране, в которой они жили и соединились с остальными иудеями для ниспровержения Германии, при этом не для того, чтобы освободить страну от милитаризма, чего желал всякий мыслящий немец, но для того, чтобы путем приведения ее в полное расстройство получить возможность легче достигнуть над ней господства.
Немецкая пресса сначала украдкой, а потом и открыто присоединилась к этим намерениям иудейских ораторов. «Берлинер Тагеблатт» и мюнхенские «Последние Известия» во время войны были правительственными или полуправительственными органами. Иудеи были либо собственниками газет, либо имели на них влияние. То же было и с «Франкфуртер Цейтунг», и с целой кучей мелких газет, которые находились в духовной от них зависимости. Существует мнение, что все эти газеты были ничем иным, как немецкими изданиями союзной иудейской прессы и преследовали одну и ту же цель. Следовало бы подвергнуть серьезному исследованию это дружное влияние иудейской прессы на весь мир для того, чтобы показать человечеству, как и в чьих тайных целях изготовляется для него ежедневно материал для чтения.
С началом войны продовольствие и снабжение войск перешло в иудейские руки, и здесь обнаружилась везде такая недобросовестность, что доверие храбрых на фронте поколебалось. Подобно всем патриотично настроенным народам, немецкий народ сознавал, что война несет с собой горький удел. Но вдруг народ увидел, что его эксплуатирует определенный класс иудеев, которые приняли все меры к тому, чтобы иметь возможность извлекать выгоду из всеобщей нужды.
Во всех областях, в которых была возможность спекуляции за счет народных потребностей или получения побочной выгоды — в банках, военных и благотворительных учреждениях, в министерствах, от которых зависели подряды и поставки, — везде выплывали наружу иудеи. Необходимые для жизни предметы, бывшие в изобилии, внезапно исчезали и вновь появлялись, но уже значительно вздорожавшими. Общества, работавшие на войну, превратились в чисто иудейские вотчины. Те, у кого были деньги, могли все иметь без карточек, вопреки неусыпным стремлениям правительства распределять продовольствие равномерно между всем населением. Иудеи взвинчивали цены на товары, которые они получали окольными путями, втрое, и потоки золота лились в их денежные хранилища. Благодаря скрытым запасам, из которых снабжали себя такого рода спекулянты, все официальные данные, касавшиеся продовольствия, оказывались неверными.
Общественная совесть пришла в волнение, начались жалобы, за ними следовало возбуждение уголовных преследований. Но когда дело доходило до суда, неизменно оказывалось, что и судьи, и обвиняемый были оба иудеями, и дело обыкновенно кончалось ничем. Напротив, если случайно попадался немецкий купец, то поднимался шум, и он подвергался столь строгому наказанию, что его хватило бы на всех остальных. Достаточно проехаться по Германии вдоль и поперек, послушать разговоры, прислушаться к народным настроениям, чтобы убедиться, что память об этих иудейских злоупотреблениях властью запечатлелась в народном сознании, словно выжженная раскаленным железом.
В то время, как такие события волновали толщу народа, иудейские течения высшего порядка влияли на правительство. Советниками правительства Бет-ман-Гельвега были: иудеи Баллин, Теодор Вольф, сотрудник «Берлинер Тагеблатт» и член всеиудейской прессы, фон Гвиннер, директор Дойче-банка, родственник иудейского крупного банкира Шпейера и Ратенау, вождь иудейских промышленных и финансовых предпринимателей. Эти люди стояли близко к источнику власти и влияли на правительство так же, как другие иудеи на народ.
Богатый немецкий иудей при помощи своего денежного могущества над всеми отраслями хозяйственной жизни, которые непосредственно затрагивали интересы правящего класса в Германии, мог купить то положение, которое он стремился занять в обществе. Но ухитрялся даже иудей неимущий получить то значение, которого он домогался. Ибо все иудеи воодушевлены одинаковым стремлением; оноу нихв крови. Жажда власти неудержимо владеет ими.
Завоевание правящих классов иудеями объясняется их денежным могуществом. Остается открытым вопрос, каким образом произошло завоевание народных масс иудеями, не имевшими денег, кроме тех, которые они приобрели уже впоследствии, благодаря учиненному ими же замешательству. Иудей по природе своей не анархист, не разрушитель; с этим мы готовы согласиться. Несмотря на это, он все же всемирный большевик и в высшей степени причастен к происшедшей в Германии революции. Иудейский анархизм не есть анархизм чистой воды; иудей пользуется им единственно как средством для достижения определенных целей. Богатый иудей не анархист потому, что он может достигнуть желаемой цели при помощи имеющихся в его распоряжении средств, неимущий иудей, напротив, другими средствами не располагает. Однако и бедные, и богатые идут одним и тем же путем, и связь взаимной симпатии между ними не прекращается никогда: ибо, если анархия будет иметь успех, то бедный иудей займет подобающее ему место рядом с богатым; если, напротив, она потерпит крушение, то все же последствием ее будет появление новых социальных конъюнктур, орудовать среди которых будет в состоянии только богатый иудей. Бедный иудей в Германии мог прорвать плотину германизма, которою он был сдержан, только одним способом: разрушив ее. То же было и в России. Прежний социальный строй инстинктивно создал вокруг иудея такую обстановку, при наличии которой можно было ожидать, что иудей окажется наименее вредным. Нации, подобно силам природы, обволакивающей проникшее в организм постороннее тело пленкою, поступали с иудеями точно так же. В новейшие времена иудеи все же нашли средство разрушить эти преграды и привести в беспорядок национальное строительство. Под покровом наступающих таким образом тьмы и брожения иудеи занимали то место, которого они издавна добивались.
Кто первым вышел на первый план после крушения России? Иудей или полуиудей Керенский. Но намерения его были недостаточно радикальны, и потому его сменил Троцкий, тоже иудей. Троцкий понял, что социальный строй в Америке слишком прочен, чтобы его сломить. Поэтому для своих целей он выбрал самый слабый пункт — Россию, чтобы оттуда взять приступом весь мир.
