Моя чужая дочь - Хайес Саманта (читаем книги онлайн .txt) 📗
Открыть окно, вывалиться в сад и удрать? Можно, конечно, да только наверняка ведь Ноэля ушибу. И вообще — бежать-то мне некуда.
Еще две недели, и у меня будет ребенок. А что потом? После рождения Ноэля будущего у меня словно и нет вовсе. Словно мою жизнь дальше еще не написали. Какие они, новорожденные дети? Откуда мне знать — я их никогда в руках не держала. Мать книжку принесла про то, как рожать, и жалкую кучку детских одежек из лавки для нищих. Шмотки допотопные, воняют плесенью и чуточку рвотой.
В книжке говорится, что очень важно правильно дышать, так что я иногда тренируюсь. Целая глава написана про всякие лекарства от боли, но мне-то ничего такого не светит, спасибо, если аспирин дадут. Рожать придется дома. Мать будет доставать меня — лепить мокрое полотенце на лоб, а отец протрет подошвы, выхаживая по площадке за моей дверью, но сюда носа не сунет: упаси боже увидеть голую дочь, орущую благим матом и с ногами врозь. Как будто я хочу реветь белугой и ноги раскидывать. Но выбора-то у меня нет, верно?
Поднос я возвращаю за дверь и раскладываю подушки на кровати так, чтобы лечь поудобнее. Включаю телевизор, а Ноэль вдруг давай лягаться, вроде надумал прямо сейчас из меня выпрыгнуть.
— Что, зайка? Котлета паршивая?
Я как следует растираю живот. Ноэлю массаж понравился, и он притих. Мама из меня классная выйдет, хоть мне всего пятнадцать.
Глава IV
Роберт упал на обитый пестрым ситцем диван, устало откинул голову на мягкую подушку и прикрыл ладонью глаза. Он успел сдержать стон, но воспоминание явилось незваным гостем.
— Я абсолютно уверена лишь в двух вещах, Роберт. В твоей паранойе и собственной непроходимой глупости. — Дженна споткнулась, кружа по комнате на подкашивающихся ногах, но ключи от машины все же нашла и хлопнула дверью.
Миг спустя ее авто с ревом умчалось в ночь.
Сейчас, в плену воспоминаний, Роберт издал страдальческий рык, исторгнув его из самых глубин души и сопроводив потоком ругательств в адрес жены. К счастью, ни рев его, ни брань, ни жена не имели ничего общего с явью.
— Это шутка? Ты водишь меня за нос, точно? — Роберт был поражен своим ровным тоном. Умение сохранять спокойствие — привилегия его профессии. Прежде чем снова откинуть голову на спинку дивана, он долго, недоверчиво вглядывался в лицо Эрин. Она определенно не шутила.
— Это форменное бегство от проблем. А мы не должны учить Руби такому. — Эрин судорожно сглотнула.
Роберт встал и медленно выпрямился во весь свой немаленький рост. Он все еще был в расстегнутом халате поверх одних лишь трусов-боксёров. Волосы — очень темные и густые, обычно уложенные так, чтобы никто не заподозрил руку стилиста, — спереди торчали хохолком, а сзади накрывали воротник халата.
Он с силой тер лицо ладонями, безжалостно растягивая кожу вокруг глаз, массируя виски. Последние несколько дней нормально выспаться не удавалось — в основном из-за дела Боуменов. Не так-то просто отобрать двоих малышей у матери — сердце разрывается.
— Девочка завтра собралась в колледж! Дьявольщина! Что ты себе думаешь, Эрин?!
Роберт опустил взгляд на светловолосую голову жены. Одна его половина с наслаждением прошлась бы пальцами по золотистым прядям, зато другая с не меньшим наслаждением закрыла на замок эту упертую женщину в чулане вплоть до выпускного бала Руби в Грейвуд-колледже.
— Черт побери, я уже оплатил остаток семестра, и форму ребенку купили! — Роберт описывал петли вокруг кресла Эрин, и зловещая размеренность его поступи наводила страх сильнее любых слов.
Жена огорошила его своим заявлением в шесть утра. Роберт даже решил, что видит сон, когда теплые губы Эрин прошлись по его щеке и выдохнули в ухо слова, которые убьют их дочь. Если она их услышит.
— Руби не будет учиться в Грейвуде, — прошептала тогда Эрин. — Я запрещаю.
Дурной сон, только и всего. Роберт блаженно зарылся в подушку, однако двумя часами позже те же слова явственно зазвучали у него в голове. И он точно знал, что слышит их наяву. Глаза его были открыты. Эрин придвинулась к нему, футболка, в которой она спала, поползла вверх, оголяя бедра.
— Я не позволю ей спасаться от проблем бегством.
— Ну, выбор-то у нас невелик. Собственно, иного я просто не вижу. — Роберт лениво потянулся. Еще полусонный, он все же был уверен, что запросто переубедит жену.
— Одним словом, все решено. Руби я сообщу позже. — И Эрин отвернулась, лишив Роберта шанса прочитать ее взгляд под приспущенными тяжелыми веками.
Уговоры Роберта оказались напрасны — как и требование назвать веские причины подобной смены курса. Нельзя бежать от проблем, твердила Эрин, и кроме этого шаткого морального резона Роберт ничего не добился.
Вскоре после их знакомства полгода назад Роберт понял, что Руби в школе очень плохо. Девочка по-настоящему страдала. Началось все, как это бывает, невинно, однако недобрые клички, издевки, подножки быстро сменились звонками с угрозами и воровством вещей Руби. Жалобы директрисе пользы не приносили — администрация школы списывала все на чрезмерную обидчивость Руби, к которой из-за очевидного музыкального таланта прочно приклеился ярлык ребенка со странностями. Если же с обидчиками и начинали разбираться, то расследование быстренько сворачивалось, поскольку называть конкретные имена Руби упорно не желала.
Роберт прошел на кухню, налил чашку крепкого кофе и поднес к губам, наблюдая за женой в открытую дверь. Хрупкая, с безвольно повисшими руками, она была похожа на одинокую жертву кораблекрушения, выброшенную на необитаемый остров. Медленно подняв голову, Эрин встретила взгляд мужа. Губы ее приоткрылись — и вновь сомкнулись, плечи уныло поникли, и она с рыданием упала на ковер.
Роберт никогда не хотел ее сильнее, чем в эту секунду. Шагнув обратно в гостиную, он поставил чашку на журнальный столик и обнял узкие плечи жены. Затем приподнял ее и донес-дотащил до дивана. Откинул волосы с искаженного болью лица.
— Я не позволю тебе так поступить. Пусть удирает от проблем, если иначе не выходит. Окажись ты на ее месте — разве не побежала бы?
За то, что она собралась сотворить с дочерью, Роберт врезал бы ей хорошенько. И вместе с тем ему неудержимо хотелось притянуть ее к себе, высушить слезы и добиться улыбки, унести обратно в постель и покрыть поцелуями.
Он не сделал ни того, ни другого.
— Я — побежала бы. Именно поэтому и не позволю удирать своей дочери. — Эрин оттянула рукав мешковатой футболки и вытерла мокрые щеки. — Выгоды это в конечном счете не приносит. Уж поверь мне, я точно знаю.
Роберт решил было, что она намекает на личный опыт, — но если бы над Эрин тоже издевались в школе, она не настаивала бы на повторении той же пытки для собственной дочери, верно? Он терялся в догадках.
— Не говори пока Руби. Подумай как следует — и ты изменишь свое решение.
— Не изменю. — Эрин поднялась с дивана. — В Грейвуд-колледж моя дочь не перейдет. И точка.
На несколько кратких секунд Эрин замерла, словно колеблясь и рассчитывая, что муж ее переубедит. А Роберт вдруг понял, что не узнает жену. Спиной к нему, неловко и неподвижно, чуть расставив ноги, стояла хрупкая женщина в поношенной длинной футболке. Разве на ней он женился полтора месяца назад? Да его просто одурачили. Игнорируя выжидающую позу жены, Роберт пошел в спальню одеваться.
Такие мячи не берутся. Он просвистел пулей, задев очки Дэна. Тот уронил ракетку, схватился за переносицу и прищурился, рассматривая стекла.
— Да сними ты их к чертям! — рявкнул Роберт.
Очередная подача, мяч мощно отрикошетил, Роберт размахнулся и промазал. Достал из кармана другой мячик и повторил тот же финт. Затем еще. И еще, и еще, пока не иссяк запас сил — и мячей в карманах. Дэн ретировался на край корта и, протирая стекла очков, ломал голову над загадочным поведением партнера и друга.
