Долгий, долгий сон - Шихан Анна (серия книг .TXT) 📗

Внезапно меня охватил страх забыть Ксавьера. Вытащив из стопки еще один лист бумаги, я принялась за новый набросок и очнулась только тогда, когда в комнате совсем стемнело и пришлось зажечь лампу. Я нарисовала лицо Ксавьера анфас, в профиль слева, в профиль справа. Я нарисовала, как он смеется и как закусывает губу, когда волнуется. Я нарисовала его в семнадцать, в четырнадцать и в двенадцать лет.

Боже мой, Ксавьер! Как я смогу выдержать все это без тебя? Шестьдесят два года притупили боль, но не притупили моей любви к нему. Она оставалась острой и мучительной, как лезвие, день и ночь кромсавшее меня. Что ж, моя дружба с Ксавьером всегда была проблемой, причем довольно острой. Даже ребенком он мог разбить мне сердце.

Я посмотрела на рисунок, изображавший пятилетнего Ксавьера, и вдруг вспомнила, как выходила из стазиса в прошлом. Раньше, когда я просыпалась, меня всегда ждал Ксавьер.

Ему было пять лет, а я как раз вышла из небытия длиной в несколько месяцев. Наверное, мне тогда было не больше десяти. Я вышла в сад и встретила там Ксавьера и его мать: она работала над каким-то проектом, а он играл с кучей палочек. Я только что выбралась из своей стазисной капсулы, а снаружи убийственно сияло солнце. Мои глаза еще не успели привыкнуть к свету. Я как раз собиралась вернуться обратно в дом, когда на меня обрушились два с половиной фута кипучей энергии.

— Роуз!

Я вытаращила глаза, увидев безумный смерч из светлых вихров и веснушек, в который превратился забавно лепечущий карапуз, мой маленький товарищ по играм до погружения в стазис.

— Ксави?

— Роуз, Роуз, Роуз, Роуз, Роуз! — Ксавьер скакал вокруг меня, во все горло распевая мое имя: — Роуз, Роуз, Роуз!

Миссис Зеллвегер подняла голову от портативного экрана, разложенного на столике для пикников.

— Похоже, у тебя появился поклонник, — рассеянно заметила она, прежде чем снова углубиться в работу.

Ксавьер был такой большой, что просто не верилось, как он мог меня запомнить.

— Гляди-ка! — сказала я маленькому мальчику. — Ты стал такой высокий!

— Мне уже пять лет, — с гордостью сообщил он.

— Правда? — Я не знала, сколько времени провела в стазисе на этот раз, но помнила, что Ксавьеру было четыре, когда мы с ним играли. Он тогда еще плохо разговаривал, его речь была неразборчивой и изобиловала многочисленными конструкциями, которых я не понимала. В то время я играла с ним, как со щенком — пряталась за деревьями и каталась по траве. Мы орали, вопили, рычали, и я разрешала Ксави напрыгивать на меня.

— У меня день рождения в июне, а сейчас мне пять лет, и я пойду в школу в сентябре! — доложил Ксавьер.

— Правда? — повторила я.

— Смотри, что у меня есть, смотри, что у меня есть! — завопил он и потянул меня за руку. Я смущенно поплелась следом, а Ксавьер потащил меня через лужайку к маленькой кучке игрушек, сложенной под деревом. — Мой подарок на день рождения. Это называется сундук с сокровищами!

В траве лежал игрушечный пиратский сундучок из пластифицированного дерева, с черепом вместо замочной скважины. Ксавьер откинул крышку и принялся осыпать меня своими богатствами.

В этом сундучке хранились самые ценные его сокровища, поэтому Ксавьер усадил меня на землю и принялся складывать драгоценности мне на колени, демонстрируя каждую вещь в отдельности. Он показал мне детскую компьютерную игру и злобного игрушечного монстра, про которого сообщил: «У него пять острых зубов! Пять, как мне лет!» Затем последовала коробка мелков, какая-какая-то забавноизогнутая палочка, перо и старый мобильный телефон его матери — сломанный, но вполне пригодный для того, чтобы звонить понарошку — игрушечная рыбка и…

— Роуз? Почему ты плачешь?

Я сморгнула слезы.

— Я не плачу, — сказала я, вытирая мокрые глаза. — Просто меня солнце слепит. Понимаешь, у меня немного болят глаза, поэтому льются слезы.

Ксавьер долго смотрел на меня, его оживленная мордашка стала очень серьезной. Потом он нахмурился.

— Сейчас! — сказал он и, порывшись на дне своей сокровищницы, вытащил пару игрушечных солнцезащитных очков. — Надень! — Очки были пластмассовые и по меньшей мере на два размера меньше моего лица, но Ксавьер вручил их мне с такой важностью, что я не смогла отказаться. Я кое-как нацепила очки на нос. Дужки не доставали мне до ушей и втыкались в виски, держась на голове, как маска, но все равно это был королевский подарок.

— Спасибо, Ксави.

— Роуз? — очень серьезно спросил он. — Где ты была?

Я покачала головой.

— Это трудно объяснить. Мне пришлось немного поспать, но теперь я проснулась.

— Давай, ты будешь жить со мной? — спросил Ксавьер. — Можешь спать в моей комнате сколько хочешь!

Я улыбнулась.

— У меня есть своя комната.

— Но если ты будешь спать у меня, я всегда смогу тебя разбудить, и ты больше не будешь спать так долго и никогда не пропустишь мой день рождения!

— Прости, что я пропустила твой день рождения, — сказала я. — Я больше никогда не буду так долго спать.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Ксавьер забрал у меня с коленей игрушки и аккуратно уложил их обратно. Потом его маленькая ручонка обвилась вокруг меня, и он уткнулся носом мне в плечо.

— Никогда больше не спи, Роуз. Оставайся со мной навсегда-навсегда!

— Конечно, — пообещала я, вдыхая сладкий запах его гладкой детской щеки. — Навсегда-навсегда.

Я тогда сама была ребенком и не понимала, как страшно обманываю его. Теперь, проспав шестьдесят два года, я тосковала по каждому пропущенному дню рождения Ксавьера.

Еще в больнице я набрала его имя в поисковике, на тот случай, если он каким-то чудом еще был жив. Я не знала, что буду делать, если это окажется так. Постучусь в дверь и скажу: «Привет, помнишь меня? Я была твоей девушкой шестьдесят два года тому назад?» Я не удивилась, не найдя имени Ксавьера в последних списках населения. Будь Ксавьер жив, он бы давным-давно вывел меня из стазиса. Я не стала искать дальше, мне не хотелось знать, как он умер. Подробности смерти родителей я тоже не хотела знать. Наверное, они погибли в те Темные времена, о которых мне пока ничего неизвестно. Пока я не знала, как они умерли, они оставались для меня живыми — пусть только в моем сознании, неважно.

Я приступила к новому портрету, когда раздался стук в дверь. Я вздрогнула. Патти просунула голову в студию.

— Я же сказала, что мы ужинаем в семь, Роуз. — Она выразительно посмотрела на часы, висевшие над аквариумом с рыбками. Странно, что я до сих пор не обратила на них внимания.

— Конечно, — сказала я, нехотя откладывая рисунки. — Я уже иду.

Я подошла к раковине и вымыла перепачканные углем руки. Большие угольные глаза Ксавьера смотрели мне вслед, когда я выходила из комнаты.

Глава 4

Это наш первый, ознакомительный сеанс, — сказала мне психолог. — Постараемся немножко узнать друг друга. Твои приемные родители рассказывали тебе обо мне?

Я помотала головой.

— Нет. Мне просто сообщили, что я записана на прием.

— Ах, вот как. — Доктор Биджа посмотрела на свой ноутскрин и несколько раз дотронулась до него пальцем. Я до сих пор не могла освоить свой ноутскрин. Компьютеры с сенсорными экранами были мне хорошо знакомы, но эти карманные гаджеты, похожие на обычную тетрадку, оказались для меня новинкой. Конечно, здорово, что компьютеры теперь можно было запросто разбрасывать по комнате, засовывать под груды книг и даже случайно садиться на них, не боясь испортить, и при этом они продолжали исправно служить для выхода в Сеть и приготовления уроков, но все-таки ноутскрины не были настоящими тетрадками. По крайней мере, так мне казалось.

Мой психолог оказался дамой за сорок, с густыми темными волосами, уже начавшими седеть на висках, и смуглой кожей, оттененной светлым льном дорогого брючного костюма. Ее звали Мина Биджа. «Мии-на Биии-джа» — так сказал мне Барри. Он сам привез меня сюда, в одно из нескольких сотен новых зданий, выросших в Юнирайоне за шестьдесят два года моего стазиса. Я не хотела ходить к психологу, но Барри сказал, что это нужно исключительно для того, чтобы помочь мне поскорее освоиться. Лично мне казалось, что Гиллрой просто хотел шпионить за мной через психолога, но я была не в том положении, чтобы возражать.