Война амазонок - Бланкэ Альбер (читаем книги онлайн .txt) 📗
«Все идет ладно, – думал Бофор, – вот я и властелин Парижа. Ну, а коадъютор? Как с ним быть?»
Глава 6. Встревоженная душа
Через час после этих событий Мартино прохаживался в своей столовой вокруг накрытого стола. Каждую минуту он переходил от окна, выходившего на улицу, к окну, выходившему в сад. Напрасно он напрягал зрение, всматриваясь в дальний конец Сент-Антуанской улицы, напрасно приглядывался к калитке, выходившей в садовую аллею, – Генриетта Мартино не показывалась.
«А между тем она пошла только к обедне, – говорил он про себя, – отсюда до церкви совсем недалеко. Обедня часа два уже как кончилась».
Советник начинал терять терпение, что было совсем несовместно с его характером. Должно быть, много мрачного и тяжелого накопилось в его жизни, если возмутилось спокойствие этой прекрасной души. Он задавал уже себе вопрос, не пойти ли ему за женою; издали ему слышались как будто глухие раскаты грома. Вдруг вошел его слуга и доложил, что какой-то неизвестный человек желает его видеть.
Советнику тотчас пришла в голову мысль, что ему принесли известие о жене, он приказал немедленно впустить неизвестного.
Человек, которого привел слуга, был в самом отвратительном, нищенском одеянии. Один глаз у него был залеплен черной тафтой, из-под которой виднелись страшные язвы и струпья; все лицо закрывала растрепанная, местами поседевшая борода, из которой торчал нос с характерными признаками беспутной жизни. Словом, название «пьяная рожа» как раз подходило к этому человеку.
Советник, взглянув на эту отвратительную личность, спросил, что ему надо.
– Я прислан к вам некоторой особой, которая питает к вам искреннейшее уважение. Она пришла бы в отчаяние, если бы с вами случилось несчастье, – так приказано мне сказать вам.
– Что это за особа?
– Бывший коадъютор, а ныне кардинал Ретц.
– Так вы присланы от господина кардинала? – спросил советник, не скрывая своего недоверия к посланному.
– Господин коадъютор, как вам известно, благодетель всех несчастных и бедных в Париже; часто помогает он нам, зато мы все преданы ему душою и телом и считаем за счастье служить ему, когда и чем угодно.
– У вас язык красноречивее, чем у обыкновенных нищих, – заметил советник недоверчиво.
– Было время, когда я учился и служил, но разные несчастья повергли меня в бездну отчаяния и злоключений. Вследствие этого господин коадъютор оказывает мне предпочтение, когда дает особенно важные поручения.
– Говорите же, что он вам поручил, – сказал Мартино, хорошо знакомый с действиями Гонди.
– Господин советник, подходя к вашему дому и увидев вас на балконе, я подумал, что мое известие должно быть очень важно для вас.
– С вами всякое терпение потеряешь, – сказал Мартино, побледнев.
– У вас прелестная жена и неизбежно много завистников.
– К делу, скорее к делу!
– И все же, вы никогда не были ревнивы.
– Ах ты, мошенник…
– Не гневайтесь и забудьте, что я вам говорил, – сказал нищий, направляясь к двери.
– Останься и договаривай, проклятый! – закричал Мартино, подбегая к нищему и хватая его за одежду, внушавшую отвращение.
– Господин советник, я вижу, что прямодушие подвергает большим опасностям и что вы не совсем благосклонно поступите с тем, кто вам скажет правду.
– Даю тебе слово отпустить тебя и еще дать тебе луидор, если выскажешься скорее…
– Насчет того, что всегда хочется узнать? – подхватил нищий со злобной улыбкой.
– Речь идет о госпоже Мартино?
– Ничто не может сравняться с ее христианским милосердием; во всем Сент-Антуанском квартале раздаются благословения и благодарственные похвалы ей. Однако, несмотря на общую преданность, случается иногда услышать о лучших людях страшные вещи.
– А что это за вещи?
– Говорят, что, не удовлетворяясь спокойной и постоянной любовью молодого мужа, который всеми считается за олицетворение чести и благородства, она находит и тайные наслаждения.
– Негодяй! Как ты смеешь…
– Я только повторяю.
– И это коадъютор подсылает тебя?
– Господин коадъютор знает отвагу и предприимчивость госпожи Мартино, знает, что она связана дружескими отношениями с некоторыми знатными дамами двусмысленной репутации, знает он все это и в своей любви и преданности вам боится, чтобы не подействовал дурной пример на ту, которую прежде называли образцом добродетельной жены.
Советник вне себя от печали и отчаяния хотел схватить за горло бессовестного клеветника, но тот отступил от него и выставил обе руки перед его глазами. Эти руки были до того ужасны, покрыты язвами, струпьями и грязью, что вид их остановил несчастного мужа.
– Договаривай же, проклятый, договаривай!
– Извольте, если вам это угодно. Господин коадъютор советует вам получше присматривать за поведением прекрасного юноши, который с некоторого времени часто посещает вас.
– Какой это юноша?
– Господин Жан д’Эр.
– Жан д’Эр? Не может быть, это честнейший человек в мире.
– Этот лотарингский рыцарь – самая безнравственная душа, готовая на всякое бесчестье, – сказал нищий с сердечным сокрушением о чужих грехах. – На его совести лежит много тяжких грехов; надо опасаться, что он станет со временем развратнейшим вельможей при дворе, если только не последует вскоре заслуженная им казнь или не выгонят его.
– Но герцогиня Монпансье и его высочество герцог Орлеанский оказывают ему великое доверие.
– Это только доказывает, что его хитрость равняется его злобе.
– Нет, нет, это неправда; тебя не посылал коадъютор с этим поручением, и я не понимаю, что за цель…
– У господина кардинала нет другой цели, как только быть вам полезным. Кроме того, он дал заметить, что госпожа Мартино давным-давно…
– Кончай, змея, выпускай весь свой яд!
– …в самых лучших отношениях с герцогом Бофором.
– Давным-давно!..
Тут уж советник не вытерпел и, забыв все отвращение, которое внушала ему гнусная наружность нищего, бросился на него, но злобный вестник проворно отворил дверь и со всех ног бросился через все комнаты к выходу. Мартино догнал его на лестнице, но тут, при виде сбежавшихся слуг, он оправился и, вынув из кармана луидор, бросил его вслед бежавшему.
– Возьми, негодяй, ты забыл о вознаграждении, – закричал он.
Но нищий бежал без оглядки прямо за ворота и скоро исчез из вида.
«Денег не взял, – подумал советник, – нет, это не нищий».
В глубоком раздумье ушел он в свой кабинет. Взволнованный, терзаемый мучительными сомнениями, опустился в кресло перед конторкой, думая про себя, что переданная ему весть может быть основана на истине.
Долго сидел Мартино под гнетом невыносимой печали, погруженный в какую-то тяжелую дремоту. Он облокотился обеими руками на конторку, опустив на руки голову. Горячий поцелуй на руке вдруг пробудил его.
– Генриетта! – воскликнул он.
– Боже мой! Что с тобой, Арман? У тебя глаза полны слез!
Советник оглянулся и, увидев герцогиню Лонгвилль, вошедшую с его женой, хотел было встать и поклониться ей, но силы оставили его и голова его упала на руки.
– Любезнейший Мартино, – воскликнула герцогиня, подбегая к нему и ласково кладя руку на его плечо, – вы знаете, что я готова все сделать для вас.
– Ах! Герцогиня, ни вы и никто другой не может устранить причину моей горести, которая проникла в самые тайные изгибы моего сердца, подрылась под основание даже моей жизни…
– Боже мой! Что же такое случилось? Арман, говори же!
– Ах, герцогиня, я самый несчастный человек в мире! Она меня разлюбила!
– Я? Я разлюбила тебя? – воскликнула Генриетта и, схватив обеими руками его голову, покрыла ее поцелуями. – Я разлюбила тебя! Но кто же осмелился произнести такую ложь?
Мартино тряхнул головой, как бы прогоняя недобрые мысли, и, схватив руку жены, крепко пожал ее.
– Ты права! Это была ложь, и я совсем обезумел.
– О! Вы можете полностью доверять ей! – воскликнула герцогиня в великодушном порыве.