Месть еврея - Рочестер Вера И. (читаем книги бесплатно TXT) 📗
— Мою.
— Можешь ли ты сказать мне, отец, что ты от меня хочешь. И если ты тут, то не можешь ли произвести тот запах, который я тогда чувствовал? — спросил Самуил, едва дыша.
После короткого молчания в комнате распространился сильный, особого рода запах духов.
— Ах,—сказал барон Кирхберг,— запах индийских духов, которые употреблял ваш отец, узнаю его. А вы, ужели, еще сомневаетесь?
Эти слова были заглушены двойным шумом. Дверцы большого массивного шкафа с книгами, вделанного в стену, распахнулись с такой силой, что зазвенели стекла, и в то же время что-то тяжелое и объемистое упало на стол. Три торопливых и как бы радостных удара в стену возвестили о том, что духи требуют огня.
Был зажжен огонь, и Самуил увидел толстую книгу в кожаном переплете: к его удивлению то было данное ему однажды отцом фон-Роте Евангелие, которое Стефан, вероятно, спрятал в шкаф. На лежащем посреди листе было написано крупными буквами: «Встряхните книгу».
Самуил взял книгу и встряхнул ее. Из книги вылетели две половинки разорванного листа. Банкир взял их и, едва взглянув, что там написано, страшно побледнел. Он узнал предсмертное письмо отца, в котором тот угрожал ему проклятием, если он сделается христианином, и которое он разорвал за несколько минут до своего покушения на самоубийство. Когда, оправясь, он стал искать его, то не нашел и был уверен, что его взял с собой раввин.
— Духи, должно быть, написали вам что-нибудь ужасное. Вы так расстроены, Вельден,— сказал барон Кирхберг, с участием и любопытством смотря на выразительное лицо банкира.
Самуил ничего не отвечал, утратил холодный вид и стал вытирать выступивший пот на лбу.
— Все, что я вижу, подавляет неверующего, воображающего, что он стоит на твердой почве, а у него под ногами оказался сыпучий песок,— отвечал Самуил, отирая платком лицо.— А не могу ли я спросить у отца, что он от меня хочет и доволен ли он тем, что я согласился с требованием, выраженным в письме? — спросил банкир.
Раздались три утвердительных удара, и отец затем потребовал темноту. И тогда присутствующие увидели удивительное зрелище. Посреди стола образовался облачный шар, который расширялся и приподнялся несколько, издавая сильный фосфорический свет, озаривший как бы широким лунным светом листы бумаги и лежащий на столе карандаш. При этом свете присутствующие увидели, как карандаш поднялся сам по себе и быстро забегал по бумаге. Когда страница была написана, листок перевернулся сам по себе, и карандаш снова забегал. Через несколько времени карандаш опус- тился, светящееся пятно исчезло и сильный удар возвестил что ответ готов.
Дрожащими руками поднес Самуил к свету это сообщение из потустороннего мира и с волнением прочитал:
«Сын мой. После долгих и горячих молитв мне дарована милость войти в общение с тобой, рассеять твое злополучное заблуждение в том, что будто бы нет загробной жизни. Это пагубное заблуждение, как я с прискорбием вижу, влечет тебя к гибели и бедствиям на земле и к ужасным страданиям в мире духовном. Ослепленное человечество забывает в течение своей жизни о существовании духовного мира — своей настоящей и вечной отчизны. Я сам был в неведении, будучи отуманен узкими, внедренными воспитанием предрассудками окружающей среды, укрепленными кроме того презрением и ненавистью, питаемыми к еврейскому народу, Я стал фанатиком, упорно держался внешних обрядов, а тебя осуждал за желание быть христианином. Но я (умер, а когда от моего тела отделилось мое несокрушимое «Я», мне стало ясно мое новое положение и я взглянул на мое прошлое просветленным, духовным взглядом. Какой обширный и достойный удивления кругозор открылся перед моим изумленным взглядом и какие воспоминания нахлынули на меня! Я понял, как в сущности мелочно и ничтожно все, что на земле кажется таким великим и важным.
В течение многих разнообразных существований, которые дарует нам Провидение для нашего же испытания, мы поочередно любим то, что прежде презирали или ненавидели, чему раньше поклонялись. И я постиг, что, по справедливости своей, великий и единственный Владыка Вселенной создал все души равно предназначенными достигнуть совершенства более или менее быстро, смотря по их рвению и доброй воле, В мире духов нет ни презренного еврея, ни благополучно здравствующего христианина, а есть лишь существа праведные или преступные.
И только люди, презирающие законы любви и гармоний, по гордости своей, жадности и зависти взаимной создали расовую ненависть, преступления и гонения, которые возбуждая в сердцах гонимых дурные инстинкты, порождают личностей ненавидящих и одушевленных желанием мстить, заклейменных под именем «еврей», хотя их можно сыскать во всех религиях и национальностях. При жизни моей, Самуил, ты горько жаловался на то, что родился евреем, но, в действительности, тогда ты был им гораздо менее, чем теперь. В настоящее же время ты стал жесток, безжалостен, сделался жаден из принципа и из жажды мщения, пользуешься несчастными людьми, не понимая того, что прощение обид облагораживает человека и возвращает ему покой, что милосердие и молитва приближают тебя к богу и успокоили бы твою душу, между тем, как ненависть и мщение обрекают тебя на борьбу и страдание. Такое нравственное состояние может продолжаться веками, так как мы много раз облекаемся в тленное тело, в котором забываем наше прошлое и наши прошлые преступления, а что Бог дает нам «новую» жизнь, чтобы бороться с нашими слабостями, укреплять и развивать наши силы, возвышаться, служа добру, а не для того, чтобы пресыщаться материальными наслаждениями. Я сам страдаю, что очень дурно провел мою последнюю жизнь: в предыдущем моем существовании я был богатым и высокопоставленным, но расточительным человеком, интриганом, презиравшим чужой труд. После продолжительной, разнообразной борьбы, подробности которой долго рассказывать, мне на испытание назначено было родиться бедным, в низменной, презираемой среде, собственным трудом создать себе скромное состояние. Я преуспел и упорной, терпеливой работой добился благосостояния, но этим не удовлетворился. Мой деятельный и изворотливый ум стремился, не брезгая никакими средствами, приобретать, все более и более лукаво нашептывая мне, что преследующие и ненавидящие нас христиане ничего другого, кроме ограбления, не заслуживают, а собираемые мною мои соплеменники, с еще более ограниченным мышлением, чем мое, плавили этим за необходимую выучку. Таким образом я скопил это огромное состояние, на котором тяготеет много слез, много проклятий, которое для тебя тоже служит источником искушений и испытаний, так как оно внушает тебе гордость. А гордость — ужасный недуг, она заражает душу и подавляет в ней всякий добрый порыв. Гордясь богатством, которым ты обладаешь, ты презираешь тех, кто беднее тебя, будь то еврей-коробейник или полуразорившийся христианин.
Подумай о будущем, сын мой, подумай, что быть бедным и просить может быть самым тяжелым испытанием для горделивой души просящего, который таким унижением искупает прошлое. Поставь себя мысленно на место просящего и вообрази, что вместо того, чтобы быть богатым, ты беден и с тяжелым сердцем молишь миллионера, будь то еврей или христианин, грубый отказ которого поразит тебя в сердце и кинет в нужду, которой, по твоему мнению, ты не заслужил. Подумай об этом, повторяю, и размышляй, и сердце твое смягчится, ненависть и жажда мщения исчезнут, и ты поймешь, как мало значения надо придавать золоту, которое наши руки собирают, чтобы удовлетворить тщеславие и возбудить зависть в ближнем; золото, которое, тем не менее, мы каждую минуту должны быть готовы покинуть, а сами рассыпаться в прах. Я бы хотел сказать тебе еще многое, сын мой, но мне это еще не дозволено. Ты убедился теперь, что душа переживает разрушение тела, и что она дает строгий отчет во всех своих делах. Изучай это верование и укрепляйся в нем. Силой твоей собственной воли ты должен сбросить со своей души все, что в ней накипело и гнетет ее. Невидимый тобой, но постоянно молясь за тебя, я буду везде, чтобы ты вышел победителем из тяжелой нравственной борьбы, которая тебя ожидает, потому что твоя непокорная и гордая душа должна преклониться с верой и смирением перед своим Создателем, и дух мщения должен уступить место милосердию и прощению».
