Предания о самураях - Бенневиль Джеймс С. (книги полностью .txt) 📗

Видение Девы Милосердия

Итак, теперь Тэрутэ ежедневно самым добросовестным образом выполняла свои обязанности. В горы она отправлялась полная веры в благополучное будущее, вдохновленная предыдущим опытом и со словами благодарности к Деве Милосердия. В недоумении она стояла перед буйной травой начала лета, имея очень слабое представление о том, как пользоваться серпом, лежащим в ее руке, зато уверенная в том, что она с ним справится. Пока она так стояла, послышались звуки флейты – фью, фью, фью. Служивая девка Кохаги на самом деле была вельможной дамой Тэрутэ. Прекрасные звуки вызвали воспоминания о счастливых днях, и из глаз сами собой хлынули слезы. Она увидела, как из-за склона холма верхом на корове выехал лихой паренек. Он и оказался тем ловким музыкантом, извлекавшим из своего примитивного инструмента волшебную мелодию. Приблизившись к Тэрутэ, он сразу заметил у нее на глазах слезы. «Ах! Нэсан, вам так сильно нравятся звуки флейты! – Его смех прозвучал очаровательно и музыкально, прямо-таки не хуже собственной флейты. – Но что привело вас в эти горы?» Тэрутэ ответила: «Увы! Мне надо наполнить эти корзины сжатой травой. Только вот я совсем не умею жать траву. Что же мне делать?» Мальчик проникся сочувствием к ее беде. «По всему видно, что ваша светлость совсем мало осведомлены об этом деле. Прошу вас передать мне серп». Ловко спрыгнув на землю, он взял инструмент и добросовестно принялся за работу. Он быстро нарезал травы и наполнил ею корзины. «А теперь, нэсан, куда мне следует их доставить?» Получив ответ Тэрутэ, он от удивления шумно вдохнул воздух. «Наруходо! В Аохаку? Но ведь до туда целых 12 тё (почти полтора километра), а для доставки только этой партии груза потребуется пять или шесть ходок! К тому же с вашим телосложением вам следует таскать не тяжести, а бережно нести свою красоту. К тому же тут у нас моя корова, самым естественным образом предназначенная для транспортировки грузов». С этими словами он стал грузить на корову заготовленные корзины с травой. Потом на корзины юноша посадил саму Тэрутэ. Мальчик разместился на шее терпеливого животного и совсем скрылся из вида за торчащей во все стороны горой корма. Опять же через мгновение путешествие подошло к концу, а корзины составили в хлев Мантё. Мальчик сказал: «Нэсан, в этот час вы всегда найдете помощь на этой горе. Поверьте мне, любую помощь вам окажут с большой радостью». Пока Тэрутэ с глубокими поклонами расточала благодарности, корова с мальчиком приобрела форму светящейся дамы и улетела в сторону сияющего запада. Смеясь и плача, Тэрутэ простерлась в истовой молитве, обращенной к всемогущей и милосердной богине. Она протянула руки к стремительно уходящему солнцу; с легким рассудком, уверенностью в сердце, что оно взойдет снова и с ним придет ей помощь Девы Милосердия – как она приходила в любой форме со стороны земледельца, носильщика, паломника или сельского юноши.

Мантё пребывал в недоумении. Что же ему предпринять? О’Наги, завидуя дерзновенному и стойкому духу девушки, требовала применить к ней самые жесткие меры. «Разве она не нарушила соглашение, в соответствии с которым пришла в наш дом? Что мешает нам поступить точно так же по отношению к ней?» О’Кабэ горячо поддержала ее предложение. Мантё все еще опасался такого развития событий. К тому же он ощущал себя уязвленным с той точки зрения, что Тэрутэ его переиграла, при своем хрупком телосложении выполняя работу за двоих могучих и не ленивых мужчин. Он решил придумать еще что-нибудь поподлее. Так, он присел, ломая голову над тем, как бы досадить Тэрутэ. С того дня, когда девушка попала в его дом, прошли дни и месяцы. Лето сменилось зимой, уже подходившей к концу. Остальные женщины коротали дни в прохладных и темноватых меблированных комнатах. Одетые по-зимнему, они сидели в освещенных солнцем комнатах, выходящих на южную сторону, и грелись у специальных жаровен. Наступление холодного сезона несказанно радовало Мантё и служило на руку. Летом Тэрутэ страдала от жары. Теперь ее на зиму снабдили тонкой одеждой, заставляли работать с раннего утра, когда еще было темно, до поздней ночи, причем нагружали работой, которой хватило бы на двух мужиков. Приближался Новый год, и в доме собралось полно гостей. Тэрутэ занималась порученными ей лоханями для купания, пользовавшимися большой популярностью у посетителей постоялого двора. Добросовестно ходила от одной лохани к другой, проверяя, чтобы все они стояли наполненными водой подходящей температуры. Она подошла к одной из лоханей, чтобы добавить дров. Наклонившись к топке, поворошила угли и подула на них, чтобы усилить естественную тягу. В сполохе пламени она заметила, что в лохани кто-то находится. «Ах! Уважаемый гость, робко и трепетно прошу извинить меня за доставленное беспокойство». Она подняла голову и взглянула вверх. На нее смотрел мужчина. «Ацу! Тэрутэ!» – «Сукэсигэ!» В этот момент подошла дочь Мантё по имени Ханако. Она принесла банное белье, чтобы гость надел его после ванны. Сукэсигэ торопливо произнес тихим голосом: «Здесь Тэрутэ! Только вот это не подходящее место для объяснений. Прошу прийти сегодня ночью в Хагиному (комната леспедецы), где остановился Сукэсигэ». Тэрутэ знаком показала, что поняла сказанное.

Спустя несколько месяцев ожидания, зимой у Мантё появился шанс. Тэрутэ возвращалась из ванной комнаты, ее сознание пребывало в волнении от нежданной встречи со своим господином, от возможности побега, на которую совсем недавно не приходилось даже надеяться. Каким ветром его сюда занесло? Понятно, что он был не просто проходящим мимо гостем. Его поселили в личных апартаментах, прислуживала ему сама дочь хозяина дома. При таком раскладе выглядело бы вполне естественно, если он открыто пригласит к себе любую из женщин постоялого двора. Тем не менее ее он в свои хоромы пригласил тайно. Просто никто из остальных женщин ему не прислуживал. Голос О’Кабэ оторвал ее от размышлений. Издевательски и наигранно любезно улыбаясь, она пригласила ее к Мантё. Этот негодяй заговорил опустив голову, чтобы скрыть свое злорадство, смешанное с большой злобой. «У нас сложилась традиция, Кохаги, с большим трепетом соблюдать ритуалы встречи Нового года. Такова воля ками, переданная нам им самим. Следовательно, тебе предстоит отправиться в город, чтобы купить нанамоно (Семь Предметов). Это: комацу, мадакэ, эби, дайдай, ябукодзи, комбу, носи». [55] Он подал ей тёмоку мон и отвернулся, чтобы посмеяться над тем, как Тэрутэ его поблагодарила. «Касикомаримасита». [56] Она смиренно поклонилась, чтобы уйти, и направилась к двери. О’Кабэ и кое-кто из девушек, бездельничавших у входа, принялись дразнить и высмеивать Тэрутэ, когда она проходила мимо них. Мантё настолько понравилось его изобретение, что он, долго не раздумывая, рассказал о смысле своего издевательства яритэ, а та передала его остальным служанкам. Всем понравилась изобретательность их господина.

Очутившись на улице, Тэрутэ поспешила уйти подальше, чтобы не слышать голосов враждебных ей людей. По пути в город она сделала остановку, чтобы обдумать складывающуюся ситуацию. Что ей делать? Не знавшая по сути предназначения денег, она все-таки догадывалась о том, что незначительная сумма наличности хуже ее отсутствия. Незаметно для себя она свернула с дороги и направилась к небольшому храму Каннон, стоявшему на холме над Кагами-икэ. Она медленно взошла по ступеням и молитвенно сложила руки. Как только она это сделала, послышались шаги поднимающегося вслед за ней человека. Через короткое время рядом с девушкой уже стоял престарелый жрец. Тэрутэ повернулась к нему и взглянула глазами полными слез. Жрец сказал ей: «Нэсан, понятно, что ты столкнулась с большими трудностями. Но ведь кому в Аохаке не известно о хитростях, на которые идет Мантё, чтобы заставить работать на себя служанку, которую купил у Умпати? Он злобно подшучивает над собой, и его поведение обсуждается населением всего города, даже бедному странствующему жрецу известно об этом. И что же он придумал на этот раз?» Тэрутэ ему ответила так: «Он послал меня купить нанамоно, но для их приобретения выдал всего тёмоку. Более того! В такое позднее время, если якунины (стражники) схватят меня на улице после вечернего звона храмового колокола, матибугё самолично осудит меня на жизнь, которую приготовил для меня Мантё. Ах, милостивый государь, судьба Кохаги предрешена!» Горько плача, она опустилась к ногам жреца. Тот удивился и попытался опровергнуть ее слова. «За тёмоку мон он приказал купить нанамоно?! Коварный замысел, но злоумышленника можно перехитрить». Тэрутэ посмотрела вверх с надеждой, а жрец – вниз доброжелательно. Он продолжил свою речь: «Возьми вот эту монету и ступай на гору, что возвышается над прудом. Там играют деревенские мальчишки. За эту монету они принесут тебе все необходимые комацу, ябукодзи и мадакэ. Сколько нужно возьми себе, а остальное отнеси в город на продажу. С вырученными деньгами пойди к домам земледельцев, живущих сразу за городом, и купи дайдай. Этот товар тоже можно легко продать, а за полученные деньги на рыбном базаре приобрести эби и комбу труда не составит. Придержи достаточно наличности на приобретение для себя носи, чтобы завернуть подарки. Таким образом, ты исполнишь распоряжение хозяина Мантё. Пошли! Прошу следовать за мной до места, где забавляются эти сорванцы. Любой жрец владеет искусством договариваться». Тэрутэ послушно выполняла его указания и шла, куда он говорил. Как будто одухотворенные, деревенские мальчишки разбежались собирать елки, бамбук и растения с красными ягодами. Получив все это, Тэрутэ отвесила своему советнику-жрецу глубокий поклон благодарности. Он медленно дошел до поворота дороги и скрылся за ним, а девушка все ждала, что он вознесется на небеса. Безусловно, его можно было назвать Буддой, встретившимся в аду. Потом она отправилась в город.