Предания о самураях - Бенневиль Джеймс С. (книги полностью .txt) 📗

Короткий вздох боли вернул Косиро к действительности. Он поднял голову. Его брат, голый по пояс, воткнул кинжал себе в бок. Косиро собрался было броситься вперед. Выставив руку, Косукэ остановил его. «Для Косукэ в этом заключается единственный выход. Негодяй Гэнтаро от его имени продал ее светлость. Я никогда не смогу прямо посмотреть ей в лицо. Задача по выбиванию у этого упрямого народа денег, необходимых на проведение наших поисков, сопряжена с большими трудностями. Возьми себе собранные таким способом тридцать рё. Исполнение задачи теперь ложится на плечи Косиро. Найди ее светлость и заплати за нее выкуп. Прошу составить отчет и восстановить доброе имя Косукэ». Он резанул клинком по животу и упал вперед. Косиро поднялся над телом Косукэ со слезами на глазах и искаженным от горя лицом. Обнажив свой меч, он отсек голову брата от тела, чтобы потом отправиться искать достойный склеп в каком-нибудь придорожном храме на пути в Камакуру. Спрятав деньги, он поправил свою одежду, надвинул поглубже на голову соломенную шляпу, потом с колокольчиком и всем скарбом снова двинулся в путь искать свою госпожу. [53]

Глава 14

Злоключения Тэрутэ

Младший брат Косукэ Тамэкуни по имени Мито-но Косиро Тамэхира служил вассалом при доме Огури в младшем звене. Наш рассказ посвящается особенностям характера этого человека. Когда Иссики во главе крупного отряда отправились в замок Огури, им на пути в Мусаси Хёмон повстречалась совсем мелкая вотчина Сигэфусы. К такому неожиданному событию Сигэфуса готов не был. В этой связи он вспорол себе живот, а его вассалы разбежались кто куда или перешли на службу в клан постарше. Косиро Тамэхира решился на отмщение попроще. Он искал смерти, но с ним должен был умереть Иссики Акихидэ. То, что было сделано однажды, можно совершить во второй раз. Наоканэ в то время занимался проведением безуспешной кампании против Мицусигэ. Акихидэ все еще прятался в Камакуре. В этот город и явился Тамэхира. Той ночью, когда поступило сообщение о том, что важный вельможа собирается исполнить санкэй, он как раз стоял за деревом итё у алтаря Хатиман. С приближением факелов слуг, сопровождавших паланкин, к ступеням им наперерез выскочил мужчина с обнаженным мечом. Объявив свое имя и титул, Тамэхира предложил Акихидэ показать свою голову. Выступившие на защиту своего господина кэраи полегли сраженные как снопы. Сначала все шло вполне гладко, но вот стрела из лука пронзила сразу обе руки Тамэхиры, и он стал практически беспомощным. Стрелок Акодзу Хэйма, стоявший во главе рото Иссики, приказал его связать. Потом Тамэхиру против его воли заставили принять участие в обряде санкэй, в ходе которого на него с любопытством посматривали зеваки. По возвращении в ясики Акихидэ лично пришел взглянуть на него в своем саду. Защитники замка Огури держались стойко, но их обреченность ни у кого сомнения не вызывала. Большое любопытство вызывала судьба молодого вельможи Сукэсигэ, о котором было известно только то, что он где-то скрывался. Плененный мужчина мог бы поведать кое-что на эту тему. Тамэхира не говорил ни слова. Пламя от факелов освещало его собственный гнев и отчаяние, зато темнота скрывала лицо Акихидэ, ведь он страшился предательства, вполне естественного, если господин соберется применить свои обычные методы допроса. «Теперь отрубите Тамэхире голову. Его замысел провалился. Об этом ему следовало бы сожалеть, а не о потерянной жизни».

С таким любезным пожеланием господина Тамэхиру препроводили в тюрьму. Тем временем в результате трезвых размышлений Тамэхира пришел к деликатным умозаключениям. Зачем пропадать из-за своей мстительности, которой он посвящает свою жизнь? Когда стражник принес еду, он выразил свое раскаяние. «Сюзерен Иссики предложил назначить скромного Тамэхиру на место кэраи дома Асикага. Каким же глупцом он оказался! Однако обращать внимание на речи такого неразвитого болвана не стоит. Большого сожаления заслуживают подозрения, брошенные по поводу искренности его светлости. Сукэсигэ-доно в настоящее время укрылся в городке Ёсида-мати рядом с горой Фудзисан. Место, где он скрывается, однако, отыскать сложно. Проводить к нему может разве что ваш Тамэхира. Прошу доложить об этом его светлости. Любое его решение я приму с большой благодарностью. Пусть он принимает свое решение в свете вновь открывшегося обстоятельства». Тамэхира говорил с таким страхом и раскаянием, что тюремщики поверили ему. Акодзу доложил о нем в благоприятном для него свете, и путы с узника сняли. Его сытно накормили. Со всеми почестями и под бдительным конвоем, состоящим из группы кэраи Иссики, его отправили в Ёсида-мати к подножию Фудзисана. Этих кэраи Иссики трезвыми никто никогда не видел. Зато Тамэхира отличался способностью много выпивать не пьянея. Он считался лучшим из приятных собеседников. В скором времени, когда участники этой миссии оказались в пустынной местности за пределами Камакуры, его предложение устроить пирушку получило всеобщее одобрение. Потерявший бдительность пьяный эскорт приближался к городу Ёсида, и в этот момент Тамэхира смог ускользнуть от него. Жители Ёсиды оказались грубым горным народом, они подсмеивались над кэраи и советовали лечить головную боль льдом из Кори-ана (Ледяной пещеры). Пришлось конвоирам возвращаться в Камакуру с пустыми руками. Их начальники лишились голов. Разозлившийся сёгун разжаловал личный состав в земледельцев. Его делами занялся Акихидэ из Камакуры, а Тамэхира занялся приготовлением к проникновению в этот город. Внешне вполне симпатичный, он занялся совершенствованием всего дарованного ему природой, чтобы еще успешнее завершить свою миссию. Золой от морских ракушек он высветлил волосы. С помощью кислоты и железного тавра до неузнаваемости изменил черты лица. Его раны зажили, и изменившийся внешне Тамэхира предстал перед горожанами в виде пожилого Кадзигути Дзиро, когда-то возглавлявшего дом Огури в качестве сэндо, а теперь проживавшего в Рёси-мати на острове Эносима. Он выдал себя за его сына, обезображенного после оспы, которой часто страдали его предки. Таким манером он помогал Кадзигути в его повседневных делах и пристально следил за событиями в Камакуре, дожидаясь возвращения принца Мотиудзи с господами Иссики в его свите в столицу Канто. После пожара в Гонгэндо Тамэхира якобы происхождением из Муцууры прибыл в этот город, чтобы посоветоваться со своим братом Косукэ. Здесь он услышал рассказ Тоды, которого от него удалось добиться под пытками. Осознавая его важность для своего брата и старого Макабэ, он ждал возвращения каро, чтобы все им рассказать. Таким представляется мужчина, продолживший поиск химэгими, готовый свести счеты с Гэнтаро, если выпадет случай встретить его.

А в это время дева Тэрутэ не по своей воле совершала путешествие по городам Накасэндо на запад по направлению к столице страны. Умпати вел себя как законченный негодяй. Понимая великую ценность своего приобретения, страшась побега или опознания оказавшейся в его власти дамы, он тащил ее с собой главным образом по ночам. В дневное время он останавливался на каком-нибудь захолустном постоялом дворе или в доме земледельца. Выдавая свою спутницу за умалишенную женщину, он привязывал ее к столбу, а потом сворачивался у ее ног и погружался в дрему настолько, насколько позволял ему собственный страх. Не то что о побеге, но и более радикальном действии Тэрутэ даже подумать не могла. Естественно, что при таком обращении она чувствовала себя отвратительно. Сначала Умпати собрался было совершить длительный переход в Мияко. Там он мог бы продать девушку как минимум за тысячу гуанов. Только вот его приобретение вызывало у него все больше тревоги. Она ела недостаточно, чтобы поддержать жизнь в собственном теле, глаза утратили блеск, цвет лица говорил о слабом здоровье. Этой весной 31 года периода Оэй (1424) выпали необычайно обильные дожди, пешие тропы размыло, и они стали опасными для путников, земледельцы утратили гостеприимство и домогались до всех, кому не требовалось их услуг. Умпати проявлял большую прижимистость; ему и его пленнице приходилось многие километры пробираться через топь, а также преодолевать грозные скалы перевалов. Когда они дошли до почтовой станции Аохака в провинции Мино, Умпати созрел для любого компромисса. Он совсем вымотался, причем больше от постоянного надзора за пленницей, чем от физического истощения. И с большой радостью продал Тэрутэ Мантё, которому принадлежал крупный дом развлечений в этом городе, где сходились два потока путников, избравших Токайдо и Накасэндо старой Японии. Мантё дал за Тэрутэ пять сотен гуанов и откровенно сказал Умпати, что заплатил слишком высокую цену. «Что же касается самой дамы, то потребуется несколько недель, чтобы она смогла отдохнуть телом. У вас, без сомнения, имелись веские причины, милостивый государь, чтобы выбрать путь через горы. Прошу принять предложенную вам сумму». Умпати принял. В те дни Аохака уже упоминался в летописях Японии как важное место. Здесь Ёсимото искал убежища после поражения от войска Тайры Киёмори, а покинул его только ради того, чтобы принять смерть в Оми. Его дочь принцесса Яся искала смерти в соседней Кабусэгаве; его сына Ёримото, отправившегося, как пресловутый Иафет (один из троих сыновей Ноя), на поиски своего отца, здесь схватили и препроводили в Киото, чтобы обмануть проницательного Киёмори разыгранным (вероятно) кретинизмом. В начале XV столетия Аохака считался процветающим городом, стоящим на перекрестке оживленных торговых путей. Тем самым он превратился в важный почтовый пункт на пути между южной, северной столицей и областью Канто. Мантё установил, что самым важным человеком в этом месте числился ёродзуя (посредник). [54] Весьма довольный своим новым приобретением, он окружил Тэрутэ самой теплой заботой. И красота ее в скором времени вернулась в самом совершенном виде. Только вот когда для него пришло время заработать на своей заботе о ней, его ждало разочарование. Тэрутэ категорически отказывалась вести себя как остальные служанки постоялого двора, то есть выступать в качестве дамы, ожидающей его гостей. Мантё очень гордился своей стайкой хрупких красоток, служанок постоялого двора или его обитательниц, благодаря которым складывалась репутация его заведения. Но здесь правила настоящая принцесса среди всех них – позже они присвоили этой женщине звучный титул Таю, – которая упрямо отказывалась занимать предложенный ей трон. Мантё мог бы посостязаться с Умпати в жестокости. Как и тот, он трясся над каждым своим «шекелем». Примени он к этой девушке силу, такое обращение убило бы ее, или она покончила бы с собой. Его жена О’Наги сказала: «Сегодня за ее упрямство я как следует ей надавала, и она чуть было не окочурилась. Веди себя осмотрительно. Попробуй убеждение, иначе берегись потерять все потраченные на нее деньги. Попробуй посоветоваться с остальными женщинами. У всех этих девушек найдется свой мотив, чтобы обосноваться в нашем доме. Если удастся узнать, как она к нам попала, можно будет решить, какой подход к ней выбрать».