Все переломные сражения парусного флота. От Великой Армады до Трафальгара - Созаев Эдуард Борисович (книги полностью TXT) 📗

Вообще большим желанием Вильнева в Кадисе было отвязаться, наконец, от испанцев и уйти в Тулон с французами в непогоду, как он это сделал с кораблями Флота Леванта, отрываясь год назад от Нельсона. Шторма его не страшили, а вот ужасная подготовка испанских моряков, устаревшие методы командования их адмиралов — очень даже внушали опасения. Однако император и Декрэ были категоричны — испанцы должны следовать вместе с французами. Скорее всего Наполеона завораживала «магия цифр» — французы имели всего 18 кораблей, испанцы — 15, то есть, уйди Вильнев без иберийцев, в абсолютных цифрах Франция лишалась половины эскадры.

Здесь все же хотелось бы сделать небольшое отступление. Дело в том, что французская система подготовки моряков конечно же уступала британской, но была несоизмеримо выше испанской. Это касалось и комплектации команд, и системы снабжения и обеспечения, и общим уровнем офицеров и адмиралов. Да, у испанцев был большой опыт океанских плаваний, некоторые их адмиралы, вроде Гравины или Масарредо, внесли большой вклад в науку, в том числе и военную. Но то, что определяет взаимодействие кораблей в бою — а это практика кораблевождения больших соединений и система сигнализации — находилось у донов в зачаточном состоянии. С 1802 года французы пользовались сводом сигналов Павильона, модифицированных адмиралом Морогом. Испанский же флот лишь в 1804 году озаботился разработкой новой системы сигналов, поскольку прежняя уже сильно устарела. Автором нового свода стал Фредерико Гравина, один из самых лучших испанских адмиралов. Надо сказать, что эта система не уступала французской, в ней использовалось 24 флага, с помощью которых можно было передавать 576 слов, но вот ввести ее повсеместно испанцы просто не успели. В результате в союзном флоте использовалось аж три свода сигналов — французский, испанский новый и испанский старый. Исходя из этих соображений, Вильнев считал, что даже 18 французских кораблей будут сильнее, чем 33 франко-испанских. Ведь на кораблях лягушатников капитаны и адмиралы были одной школы, каждый знал примерный уровень подготовки друг друга, отрабатывали на учениях одни и те же маневры, умели читать свои сигналы. Также не возникало лишних вопросов с главенством командования.

Излишнюю нервозность в эскадре внесли слухи о назначении нового командующего — Наполеон захотел сместить Вильнева на вице-адмирала Франсуа Розили, начальника картографического отдела морского Министерства, совершенно не обладавшего опытом плаваний (последний раз он был в море, командуя фрегатом в 1790 году). Не совсем ясно, чем руководствовался Бонапарт, делая это назначение.

Но вернемся в Кадис. После бурных споров решили выйти 19 октября. На рассвете корабли стали готовиться покинуть порт, разведчики сообщили, что у входа в гавань Кадиса на данный момент находятся всего 3 английских фрегата, однако неумелые экипажи провозились весь день, испанцы даже не смогли поставить паруса. Перед выходом Вильнев издал приказ по флоту, думая о будущем сражении: «Противник не ограничит себя формированием линии баталии, параллельной нашей, и вступлением в артиллерийскую дуэль, в которой успех приходит зачастую к более умелым, и всегда к более удачливым. Он постарается охватить наш арьергард, прорвать наш строй и группами своих кораблей окружить и нанести поражение тем из наших кораблей, которые ему удастся отрезать». В связи с этим в случае боя Вильнев предлагал капитанам следующее: если их корабли окажутся с наветренной стороны от противника — они должны будут совершить поворот все вдруг, выбирая каждый себе противостоящий корабль, чтобы при удобном случае взять противника на абордаж. Если же они окажутся под ветром, то должны будут дожидаться атаки противника в сомкнутом строю и действовать аналогично. Им не следует ожидать подачи каких-либо сигналов, которые к тому же могут быть не видны из-за дыма. Проще говоря, любой «капитан, не находящийся под огнем, не соответствует своей должности». В случае прорыва боевого строя, не задействованным в боевом столкновении судам следовало идти на помощь адмиралам или другим атакованным кораблям. Понятно, что Вильнев просто хотел превратить сражение в свалку, где меткость комендоров уже не так важна, а раздутые штаты испанцев и сухопутные полки на французских кораблях (предназначавшиеся для несостоявшейся высадки в Англии) при абордаже будут даже иметь некоторое преимущество. В ночь с 19 на 20 октября корабли союзной эскадры начали вытягиваться из Кадисской гавани.

В 8 утра 19 октября корабли объединенного флота начали ставить паруса. Уже в 9.30 кэптен Джордж Дафф, командир 74-пушечного «Марс», получил донесение от командира 36-пушечного фрегата «Юриалис» («Euryalus», троянский герой Эвриал), ведущего наблюдение за «Противник выходит из гавани!» [143].

Кадисской бухтой: Нельсон сразу же распорядился начать генеральное движение на зюйд-ост, к Гибралтарскому проливу, где он рассчитывал перехватить Вильнева. Наутро следующего дня погода испортилась, начался шторм, и союзников временно потеряли. Весь следующий день Нельсон был в сильнейшем нервном напряжении, ведь объединенный флот вполне мог пойти на север, пользуясь юго-восточным ветром. Однако Нельсон зря беспокоился — союзники только к 15.00 20 октября вышли из Кадиса. Сначала Вильнев взял курс на запад, и лишь к вечеру повернул на юго-восток, к Гибралтарскому проливу. В 19.30 один из французских фрегатов обнаружил английские корабли, и адмирал Флота Леванта отвернул на северо-запад, тогда как Нельсон, не сумев обнаружить союзников, пошел на юго-запад, и теперь два противоборствующих соединения расходились примерно под углом 90 градусов. Ночью англичане лавировали, часто меняя курс, недалеко от входа в Гибралтар, тогда как Вильнев опять повернул и пошел к зюйд-осту.

В 4 часа утра 21 октября Ройал Неви шел к северо-востоку, объединенный флот двигался к югу, их курсы должны были пересечься к западу от мыса Трафальгар. Чтобы обойти мыс, союзники повернули на юго-запад, в 5.40 утра 18-пушечный бриг [144] «Фюре» под командованием лейтенанта Дюмэ обнаружил эскадру Нельсона. На этот момент англичане имели всего 27 кораблей, еще 6 боевых единиц были двумя днями ранее отосланы к Африке, пополнить запасы воды.

Англичане также обнаружили Вильнева. Чуть ранее, в 5.30 утра у британцев появилась первая (но далеко не последняя) в этот день потеря — с одной из мачт «Конкерора» свалился в воду марсовый Аарон Крокэн. Шлюпку спустить не успели, так как впередсмотрящие с «Ривенджа» заметили паруса в 6 или 7 милях к востоку [145]. Это был объединенный флот.

Дул слабый западный ветер, англичане находились в наветренной позиции, союзники — под ветром. Флот Вильнева был немного растянут, авангард Гравины начал поворот к западу, собираясь обогнуть мыс Трафальгар, арьергард Дюмануара немного отстал. Перед Вильневым стояло трудное решение: если он будет продолжать движение на юго-восток, арьергард отстанет еще больше, ведь чтобы обогнуть Трафальгар последнему придется повернуть на юго-запад, что при ветре WNW замедлит его ход. Да и сам поворот на ветер чреват потерей скорости и строя. С другой стороны, поскольку WNW был довольно слабым, арьергард и центр успевали проскочить к Гибралтару и далее шли на юго-восток, в бакштаг. Таким образом, Вильнев мог либо попытаться пожертвовать частью эскадры, чтобы спасти большинство ее кораблей, либо попытаться выручить попавшего в трудное положение Дюмануара, который довольно долгое время был начальником штаба Флота Леванта. В 8.15 Вильнев дает приказ: «Поворот оверштаг!», таким образом, после этого маневра корабли Дюмануара становились авангардом, а отряд Гравины — арьергардом. В то же самое время этот маневр означал, что бой неизбежен, и что при таком слабом ветре союзники, скорее всего, не успеют сформировать линию.