Слёзы Марии-Антуанетты - Бенцони Жюльетта (книги бесплатно без .TXT) 📗

— Но я здесь ни при чем! Совершенно ни при чем, клянусь вам! Не знаю, кому это пришло в голову. Мы все порядочные люди…

Несчастный заливался слезами, и консьерж, подойдя к нему, взял его за руку и отвел в сторону.

— Да ладно, Ансельм! — успокоительно сказал он. — Ты слишком разволновался! Что тут происходит?

— О, это ужасно! Когда этот человек хотел подняться наверх, чтобы взять халат месье маркиза, он тоже чуть не упал. Над лестницей была протянута тонкая веревка. Он налетел на нее животом, и веревка порвалась под его весом, а месье маркиз такой легкий…

— И что же, в такой час до маркиза никто еще не спускался вниз?

— Нет. Месье использует комнаты на первом этаже, только когда принимает гостей. А постоянно он живет на втором, где есть служебная лестница — не такая красивая, но более удобная.

— Но кто же мог это сделать? — спросил Люсьен, тоже пораженный этой историей. — Вас здесь сколько?

— Четверо: я, кухарка, горничная и шофер. Ладно, мне надо идти. Я должен позвонить мадам графине, племяннице нашего бедного месье…

— И, наверное, в полицию? — рискнул предположить Люсьен.

— Решать будет мадам графиня! Не моего ума это дело!

Слуга маркиза уже устремился в дом, когда Люсьен крикнул:

— Куда его повезли?

— В клинику его друга — доктора Гарсена на улице маршала Жоффра…

Люсьен никогда не видел старого маркиза, но был потрясен тем, что с ним случилось. Он вернулся к своему автомобилю и все подробно пересказал своей хозяйке, не упустив ни единой детали. Она вздрогнула, сильно побледнела, что было заметно даже под слоем пудры, но воздержалась от комментариев и сказала только:

— Возвращаемся, Люсьен! Надо предупредить всех наших!

Сохраняя внешне полное спокойствие, тетушка Амели на самом деле испытала ужас. Она не сомневалась, что это была попытка — возможно, успешная — убить маркиза по одной-единственной причине: он хотел предостеречь ее насчет План-Крепен, которая подвергалась явной опасности…

Когда маркиза де Соммьер вернулась, все были в гостинице. По ее бледному напряженному лицу Альдо сразу понял, что произошла какая-то неприятность. Она рассказала о том, что видела, и добавила:

— Полагаю, вам не нужно далеко уходить в поисках руки, убивающей жителей Версаля.

— Этот старый безумный профессор? — проговорил Альдо, пожав плечами. — Конечно, нет. Он неопрятен, уродлив и буквально загипнотизирован королевой, но я не верю, что подобные штучки — дело его рук…

— Все же этот след заслуживает внимания, — вмешался Адальбер, — ну а пока нужно съездить в клинику и узнать, в каком состоянии месье дез Обье.

На сей раз Мари-Анжелин не стала просить, чтобы они взяли ее с собой. Сидя на низком стульчике в углу гостиной, она безутешно плакала, сотрясаясь от рыданий… Бедная старая дева, которая так гордилась тем, что входит в Организационный комитет и работает во благо Версаля, представлявший для нее абсолютное совершенство, плохо переносила воздействие кровавой волны, угрожавшей затопить прекрасную историю чудесного города. Мадам де Соммьер какое-то время молча смотрела на нее, а потом сочувственно положила руку на ее худое плечо.

— Хотите, мы вернемся домой, Мари-Анжелин? Боюсь, для вас все это уже слишком…

Подняв голову, та в изумлении уставилась на маркизу:

— Вы назвали меня Мари-Анж…

— Почему бы и нет? Вы же забыли о вашем треклятом третьем лице! Бывают такие дни, когда позволительно закрыть глаза на старые привычки! Скажите честно: вы хотите вернуться?

— Бежать от врага? — воскликнула старая дева, вскочив на ноги. — Оставить Альдо в одиночку бороться с шантажистом, позволить убийце или призраку Марии-Антуанетты опустошать Трианон? Никогда! Мы, План-Крепены, сражались…

— В Крестовых походах! Знаю! Вот что, возьмите какую-нибудь славную книжонку и почитайте мне немного. Это вас успокоит.

— Что мы предпочитаем?

— Боже мой, понятия не имею… Хотя нет, у меня есть одна идея! Вы ведь наверняка прихватили с собой томик вашего любимого Конан Дойля? Несокрушимый флегматичный настрой вашего приятеля Шерлока Холмса пойдет вам на пользу! Как, впрочем, и мне! И шампанское не забудьте принести. Сейчас самое время.

В самый разгар увлекательного чтения вернулись Альдо и Адальбер. Они принесли скверные новости: маркиз скончался, так и не приходя в сознание.

— Его племянница пожаловала в больницу, и мы смогли переговорить с ней, но разговор с ней не принес много пользы. Она с трудом скрывает радость при мысли о великолепном наследстве и не хочет подавать жалобу в полицию. По ее словам, лестница была слишком скользкой, и она предупредила персонал клиники, что категорически против появления полицейских в «ее» доме! Она утверждает также, что санитар «Скорой помощи» привык злоупотреблять спиртным — к несчастью, это похоже на правду! — и натянутая веревка ему просто померещилась…

— А веселая банда Понан-Сен-Жермена?

— Безобидные, слегка тронувшиеся умом старички, которых нельзя принимать всерьез! Кстати, племянница, хоть и не купается в золоте, имеет обширные связи, а прокурор — ее кузен… Иными словами, бедного маркиза похоронят с большой помпой и в полной тишине, если не считать отвратительного скрежета грубых полицейских башмаков. А сейчас, — заключил Альдо, — нам пора одеваться, чтобы успеть на ужин к лорду Кроуфорду!

— Между прочим, — заметил Адальбер, — я не понимаю, почему он пригласил и меня: я никогда не был членом комитета!

— Как и я, но без меня обойтись нельзя, потому что уже завтра драгоценности должны быть переданы шантажисту. А к тебе он, по-моему, испытывает симпатию…

— Очень мило, но с твоего разрешения я все-таки не пойду. Ты найдешь какое-нибудь объяснение для них!

— Почему ты не хочешь идти?

— Если там соберется весь комитет, значит, придет и профессор?

— Естественно. Ты не хочешь его видеть?

— Прежде всего, в его отсутствие я хочу осмотреть его жилище. Пока вы будете ужинать, я отправлюсь на разведку…

— Тогда и я пойду с вами! Буду стоять на страже! — вскричала совершенно оправившаяся План-Крепен.

Скромное покашливание привлекло общее внимание к мадам де Соммьер. Держа в руке бокал с шампанским, она переводила с одного на другого свои зеленые глаза, которые искрились весельем, а не тревогой… хотя некоторое беспокойство в них все же прочитывалось.

— Удивляюсь, — сказала она, — что может исправить вас троих? Вы пережили столько передряг, но все равно готовы пуститься во все тяжкие! Похоже, что произошедшее вас только еще больше возбуждает?

— А вот мне кажется, — сказал Альдо, целуя ее, — что вас это еще больше забавляет?

— Порой да, это правда, но не всегда! Мне хочется, чтобы эта история поскорее закончилась: от нее скверно пахнет!

— Преступление никогда не пахнет хорошо, но разве мы имеем право допустить гибель невинных людей, если можем это предотвратить? Кроме того, у нас есть Анжелина, — с улыбкой добавил он. — Она в таких добрых отношениях с небесами, что наши ангелы-хранители стали бездельниками! А вы, тетя Амели, не напускайте на себя излишнюю суровость. Мне кажется, у вас закваска настоящего главаря банды. Разве нет?

— Ну, может быть, и так!

И старая маркиза довольно рассмеялась…

Смех ее подействовал на Альдо как целительное снадобье. Подъехав к дому Кроуфордов, он почувствовал, что здравый ум и хорошая физическая форма ему очень пригодятся. Шотландский лорд с супругой жили на границе между дворцовым парком и Шеврлу [85], занимая старинный особняк, который некогда принадлежал управляющему королевской охотой. Стоявший рядом с прудом большой дом с толстыми стенами был возведен без архитектурных изысков и производил даже несколько суровое впечатление, которое сглаживалось роскошным английским садом с множеством розовых кустов и изумительными бархатистыми газонами. Интерьеры же заставляли подумать, что это некий новый Трианон, спрятавшийся за деревьями: все здесь было посвящено Марии-Антуанетте. Господствовали ее цвета — голубой, серый, золотой, меблировка словно была позаимствована из королевских покоев, хотя сам хозяин дома признавался, что некоторые ее предметы были всего лишь копиями. И сама королева присутствовала повсюду: на холстах, в бронзе, мраморе, терракоте, гипсе и серебре. Только портрет Леоноры — великолепный, но единственный — напоминал, что в этом доме есть и живая хозяйка.