В альковах королей - Бенцони Жюльетта (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Жюльетта Бенцони

В альковах королей

Ночи смирения

Брачная ночь Екатерины Медичи

До начала торжеств оставалось всего три дня, и поводов для беспокойства хватало.

«Если где-то что-то не заладится, Его Святейшество папа Климент VII, который должен вот-вот приехать, будет недоволен и, пожалуй, даже откажется проводить церемонию, а препоручит это какому-нибудь епископу. Поговорит со мной о политике, поулыбается вежливо – да и отправится восвояси, затаив в глубине сердца обиду на недостойный его высокого сана прием. О Господи, хоть бы Монморанси не подвел! Вроде бы на него во всем можно положиться, но кто его знает. Конь о четырех ногах, а и то спотыкается…» Вот какие тревожные мысли обуревали Франциска I, когда он во главе небольшой нарядной кавалькады въезжал 8 октября 1533 года в Марсель.

Короля никто не ждал так рано, но слух о его прибытии стремительно разнесся по городу, и улицы стали на глазах заполняться ликующими толпами. Взгляды зевак, разумеется, в первую очередь устремлялись не на разукрашенную огромную карету и не на пышно разодетых дворян, скакавших по обе стороны от нее, а на великана-бородача в пурпурном бархатном плаще. Он возвышался над своими спутниками на целую голову; глаза его, совсем недавно затуманенные печальными думами, уже весело смеялись, а полные красные губы то и дело растягивались в улыбке. Ему явно нравилось то, как встретили его местные жители. Хорошие короли ценят любовь своих подданных, а Франциск I был славным королем.

В этой поездке французского монарха сопровождали сыновья, дочери и несколько дворян, пользовавшихся его особым расположением. Обычно король путешествовал с куда большей свитой, но сейчас случай выдался особый: очень скоро должно было состояться бракосочетание юного Генриха Орлеанского, второго сына французского государя, и племянницы святого отца Екатерины Медичи, герцогини Флорентийской. Марселю, избранному местом проведения этого торжества, предстояло буквально преобразиться, и Франциск I очень боялся, что рабочие не поспеют к сроку. Вот почему он решил самолично проследить за тем, как продвигаются дела, велел многочисленным придворным, неспешно ехавшим верхами и в каретах, следовать в Марсель и, подгоняемый нетерпением, поскакал вперед.

Впрочем, король-рыцарь думал не только о возможном недовольстве Папы. Нерасторопность Монморанси, буде бы он таковую выказал, очень удручила бы Франциска, ибо он и сам обожал роскошь и удобства.

К счастью, Монморанси не ударил в грязь лицом и оказался достоин доверия своего государя. Сотни плотников, каменщиков и маляров до неузнаваемости изменили тот квартал Марселя, который тянулся между Новой площадью и портом. На площади возвели громадный деревянный дворец, который крытой галереей соединили со старинным особняком графов Прованских. Особняк этот располагался поблизости, и его совсем недавно благоустроили согласно вкусам Франциска, который собирался поселиться в нем на предстоящие несколько дней.

– Недурно, очень недурно, я доволен, – приговаривал король, осматривая свое новое обиталище, и Монморанси скромно опускал глаза долу. Его душа пела от восторга, потому что король при всей своей благожелательности обычно был скуп на похвалы.

В деревянном же дворце предстояло разместиться наместнику святого Петра. Находчивость Монморанси просто восхищала. Дворец являл собой уменьшенную копию того самого дворца в лагере Золотого знамени, где состоялась злополучная встреча Франциска I и Генриха VIII.

Вспомнив о ней, французский король вздохнул и сердито насупился. М-да, ничего тогда у них не вышло, хотя поначалу и казалось, что задача вполне выполнимая: заключить союз против зарвавшегося Карла V – короля Испании и германского императора…

Однако скоро горькая складка у рта Франциска разгладилась. Он подумал о том, как изо всех сил старался в дни переговоров поразить англичанина роскошью, и торжествующе усмехнулся: преуспел, ей-богу, преуспел! Но Его Святейшество – не чета Генриху VIII, он ведь из рода Медичи и, конечно, знает толк в драгоценностях, искусной работы мебели, великолепных гобеленах и коврах, редких тканях и статуях. Хорошо, что Монморанси догадался приказать доставить сюда едва ли не все ценные вещи из Лувра, Амбуаза и Блуа.

Монморанси вообще оказался на удивление сметлив. Казалось, его фантазия не знала границ и подчиняла себе все вокруг. Он велел проломить городскую стену напротив порта и снести несколько домов. (Лишившиеся из-за этого крова марсельцы вполне утешились, получив из казны по мешочку золотых монет.) Здесь был устроен широкий проход, кончавшийся пологой лестницей, устланной парчой и бархатом. Она вела – о Господи, надо же было такое придумать! – едва ли не к самой середине городской гавани и заканчивалась обширным помостом. Там уже ожидал Папу роскошный трон. Хорошо, что в Марселе дожди – большая редкость. Какая же это будет впечатляющая картина: святой отец, восседающий посреди зеркальной водной глади!

Итак, Франциск I был удовлетворен увиденным и, как и подобало истинному любознательному путешественнику, повез своих детей осматривать мрачный замок Иф. [1]

Затем королевское семейство покинуло славный портовый город и в Обани встретило королеву и большую часть свиты.

– Его Святейшество может приезжать в Марсель, – сказал Франциск жене. – Он не будет разочарован. Такого ему еще видеть не доводилось. Я в этом совершенно уверен.

И вот марсельцы дождались торжественного дня.

В субботу 11 октября с первыми лучами солнца в порт вошла папская флотилия. Как же великолепны были восемнадцать больших галер! Как непривычно и роскошно выглядели их борта и палубы, затянутые алым, фиолетовым и желтым дамаском, малиновым атласом и пурпурным шелком! Как слепили глаза золото и серебро! И спокойная голубая вода отражала всю эту красоту…

Разумеется, темпераментные южане не выдержали и разразились криками восторга.

На первом корабле – «Герцогине» – находилось Святое причастие. На втором – «Капитанессе» – плыл сам Папа. Оба эти судна были отделаны золотом и обиты красной тканью. Всезнающие жители Марселя говорили друг другу, что даже прославленный «Букентавр», на котором имел обыкновение отправляться в морские путешествия венецианский дож, выглядел бы рядом с папским кораблем скромным торговым суденышком.

Командовал этой флотилией Клод де Танд, адмирал дю Леван, но на одной из галер капитаном был сам герцог Олбанский, перед которым марсельцы дружно преклонили колени…

К кораблю, на борту которого находился Папа, приблизился фрегат, украшенный расшитым золотой сетью дамаском. Монморанси, поднявшийся на палубу «Капитанессы», был уполномочен своим королем первым приветствовать Его Святейшество в Марселе. Опустившись на колени, Монморанси благоговейно поцеловал Папе Римскому руку.

Джулиану Медичи, занявшему престол святого Петра под именем Климента VII, в тот год исполнилось пятьдесят шесть лет, но выглядел он значительно старше. Этому Папе на удивление не везло. Можно даже сказать – не везло фатально. Он был никудышным дипломатом, и потому Рим при нем осадили германские ландскнехты и испанские солдаты. Сам-то Климент отсиделся за толстыми стенами замка святого Ангела, а вот Вечный город подвергся такому разорению, какого не переживал со времен варваров. Когда же враги наконец ушли, оставив после себя горы трупов и дымящиеся развалины, Папе пришлось отправляться в Болонью и короновать там ненавистного ему Карла V, вдохновлявшего этот ужасающий поход на Рим, императорской короной. Разве легко было гордому флорентийцу, племяннику самого Лоренцо Великолепного, перенести такое унижение?..

А чего стоила история с любвеобильным и своенравным Генрихом VIII? Да, надо признать, что Анна Болейн была настоящей красавицей, но неужели ради ее огромных глаз стоило отделять английскую церковь от римской? Хотя, конечно, все можно было бы уладить миром, если бы Климент бог весть почему не отказал английскому монарху, просившему расторгнуть его брак с Екатериной Арагонской. Сколько раз жалел потом флорентиец о своей неуступчивости, тем более что обещание было им поначалу дано и Генрих VIII успел уже посулить прекрасной Анне скорый свадебный пир. Ну можно ли безнаказанно так оскорблять гордого короля, мужчину, в очередной раз пребывавшего в уверенности, что он наконец-то обрел свою истинную любовь? Немудрено, что высокородный жених обиделся и заявил, что у жителей Британских островов отныне своя церковь, не имеющая к пышному и заносчивому Ватикану никакого отношения.