Selbstopfermanner: под крылом божественного ветра - Аверкиева Наталья "Иманка" (книги без сокращений TXT) 📗

Репетиция, если это так можно назвать, прошла удивительно… кошмарно! Мне не нравились песни, не нравилась музыка. Мы спорили с Биллом до хрипоты. Я объяснял, что такие идиотские песни никому не нужны, что надо создать что-то новое, какой-то прорыв, искренность, песни, которые принес брат, никого не тронут. Густав работал на барабанах, словно нас не существует, стучал сам по себе, закрыв глаза и отдавшись ритму. Георг принял сторону Билла и заявил, что песни хорошие, а я залупился на что-то другое. В итоге, мы с братом взяли тайм-аут, и ушли обедать в разные рестораны — я с Георгом, он с Густавом.

— Том, я за тобой второй день наблюдаю и не понимаю, что происходит. Ты кидаешься на Билла, все время ему противостоишь. Что за фигня? Дело не в песнях. Они хорошие.

Я не стал отвечать, сосредоточенно пережевывая салат.

Георг ждал. Потом, видимо, устал лицезреть мою работу челюстями:

— Как Мари?

Я испуганно посмотрел на друга.

— А что с Мари?

— Ну, она болела. Ты звонил Кристине, искал врача, — пожал он плечами.

— А… Хорошо. Ангина у нее была, ничего страшного.

— Ты из-за нее прилетел в Берлин?

— Нет, по делам.

Георг пристально посмотрел на меня.

— Что? — психанул я.

— Том, я знаю тебя бОльшую половину своей жизни.

— И что? — сверлил я его взглядом.

Он отвернулся, как будто не решаясь сказать. Я почувствовал, что с силой сжимаю нож в руке.

— Это не мое дело…

— Вот именно, не твое, — жестко отрезал я.

Георг вздохнул.

— Я не скажу ни Биллу, ни Сьюзен про то, что ты был в Берлине и ночевал у Марии. Не знаю, как на это отреагирует Билл, но то, что Сьюзен не оценит твоего дружеского… — Он прищурился и медленно произнес: — …ведь дружеского, да? …визита к больной Мари — факт в нынешних условиях очевидный.

— Ты меня шантажируешь? — удивленно вытаращился я на друга.

Он ухмыльнулся.

— Нет. Я лишь говорю, что ты можешь на меня рассчитывать. И прекрати срываться на Билле. Он не виноват, что ты запутался в бабах. У него свои тараканы. Ты задеваешь его и обижаешь. Ты не прав.

— А ты его адвокат?

— Я его друг.

Я с трудом усидел на месте, чтобы не разораться и не сбежать. Как я мог так подставиться с врачом? Черт!

После обеда дело пошло веселей. Я контролировал каждое свое слово, Билл охотно уступал, и мы даже попытались что-то записать. Вышло недурно, хотя требовало еще серьезной работы. Мы сидели в студии до глубокой ночи. И я снова забыл про Мари…

— Заехать завтра за тобой? — спросил Билл, остановившись около моего дома.

— Да, это было бы здорово, — устало кивнул я. — Зайдешь?

Билл поморщился.

— Не, мне тебя сегодня уже хватило. У меня братопередоз.

— Ненадолго же тебя хватило, — рассмеялся я.

— Отвык, — улыбнулся он.

Я удивленно покосился на близнеца.

— Но я хочу привыкнуть обратно, — торопливо добавил Билл. — К хорошему, знаешь ли, быстро привыкаешь. А где твоя машина? Продал, чтобы покрыть убытки? — захохотал звонко.

— Тьфу! — сплюнул я на него суеверно. — В сервисе. Забрать надо.

— Нда? Съездим?

— Завтра.

— До завтра тогда.

— Ты где сейчас живешь-то? Всё еще в отеле? Может, к нам переедешь?

— Нет, домой вернулся. Дом оставлен за мной.

Улыбка сползла с лица брата.

— Хорошая же новость!

— Наверное…

Ему было там одиноко. Я понял это так ясно, что решил не отпускать его сегодня домой. У меня достаточно места в квартире, чтобы приютить брата.

Мы пили всю ночь, вылакав весь запас алкоголя, какой только смогли найти. Сьюзен не принимала участия в нашей гулянке. Мы пили, говорили, спорили, ругались, мирились и снова пили. К утру мы сладко спали в гостиной на ковре, потому что на диване у нас кружились головы и мы побоялись упасть и всенепременно разбиться.

Новый день встретил нас алкогольным отравлением, жуткой головной болью и раздавленным состоянием души и тела. Билл шкрябал пузень и корчил страдательные рожи, выбирая между холодным пивом и горячим кофе. Меня выворачивало от одной мысли о съедобном.

— Что за хрень ты пьешь? — закатил он глаза, плюхаясь на стул и вытягивая тонкие волосатые копыта.

— Нечего было мешать… — пробормотал я, отдав предпочтение пиву.

— Это моё! — слабо запротестовал Билл.

— Иди в жопу! — огрызнулся я. — Ты за рулем.

Он попытался возмущенно вытаращить глаза, но они у него так оплыли, что мина вышла очень смешной.

— Что ты ржешь? — скривился Билл. — Думаешь, ты лучше выглядишь?

Я прищурился и пронес какую-то псевдокитайскую околесицу. Билл тоже засмеялся.

Через пару часов мы относительно бодро функционировали. Правда, ни тело, ни душа, ни мозги страдать не перестали, но общая бодрость духа все ж появилась. По крайней мере, у меня. Билл пил третью чашку кофе и жалобно поглядывал на мою бутылку пива. Я качал головой и с наслаждением заливался спасительной жидкостью.

— Может со мной? — предложил я пиво брату. — И на такси поедем.

— А за машиной? Ты же хотел ее сегодня забрать.

— Логично, — кивнул я и пошел одеваться. Только никуда мы не поедем — как я потом буду всем объяснять, что моя машина делает у Мари?

Оживление у входа в здание мы заметили сразу. Билл припарковался. Мы не спешили выходить.

— Спорим, они тут собрались по поводу моего члена? — мрачно произнес брат, рассматривая кучку фотографов.

Я не удержался и хихикнул:

— У тебя мания величия! Они собрались тут по поводу моего удачного тура.

Билл сморщился.

— Тебе сегодня очень надо в офис?

— Ну да… Там ребята ждут… наши… И мне надо документы подписать… Счета там всякие…

Билл оценивал степень опасности и сравнивал со степенью нужности попадания в здание.

— А тут нет черного входа?

— Увы. Ох, как давно со мной ничего подобного не происходило… — Я открыл бардачок, в надежде найти там солнечные очки.

— Тина хочет славы и ищет ее любым путем. Знаешь, что она мне заявила? Что вышла за меня замуж, потому что думала, что я известный и смогу обеспечить ее существование.

— А ты разве не известный? — ухмыльнулся я, взглядом показывая на людей с фотокамерами у входа.

— Предлагаю сделать вид, что это не мы, и пройти максимально быстро.

— Главное, добраться до здания, а там охрана нас встретит.

— А вызвать охрану сюда? — Билл величественно глянул на меня, приподняв бровь.

— Легко. Если ты знаешь их телефон. Я, например, не знаю.

— А если позвонить Габи, и попросить выслать подмогу?

— Бесполезно. Они не имеют права оставлять ресепшен.

— Никакого от тебя толку, — расстроено вздохнул он, доставая очки и заглушая двигатель машины.

Да, фотографы ждали нас. Мы быстро шли к дверям здания, а они торопливо спешили нам навстречу.

— Билл, как вы расцениваете заявление фрау Каулитц? — кинулся через меня к брату журналист. Я намеренно задел его плечом так, что того отшвырнуло в сторону. Спокойно, никакой грубости — нас снимают.

— Том, вы можете прокомментировать ситуацию с детьми? — Мне под нос сунули микрофон.

Сердце пропустило удар. Я остановился и повернулся к акуле пера с единственным желанием оставить его без зубов.

— Какую ситуацию с детьми? — спросил спокойно. Мысленно я уже видел, как мои руки сжимаются на его шее.

Глаза журналиста азартно блестели.

— Что в результате побоев фрау Каулитц потеряла детей…

— Ах, это… — облегченно выдохнул я. — Без комментариев.

— А как вы можете прокомментировать…

— Без комментариев.

— Билл, стой! — из толпы вынырнула Тина, преграждая нам путь.

Я заметил, как брат сжал зубы. Мы переглянулись.

— Без комментариев, — глумливо улыбнулся я ей в лицо. И мы ринулись вперед, навстречу спешащей к нам охране.

— Как ты можешь быть таким жестоким? — орала нам в спины Тина.

Она еще что-то верещала, но я за бесконечным потоком вопросов от журналистов ничего не мог расслышать.