Selbstopfermanner: под крылом божественного ветра - Аверкиева Наталья "Иманка" (книги без сокращений TXT) 📗
Повисла гнетущая тишина. Все смотрели на меня, словно от моего слова сейчас зависела жизнь этих людей. Я смотрел на улыбающегося Билла, который за последний месяц стал самим собой, в голове проносились разговоры с ним по телефону, обсуждение дел, взаимное нытье, смех и шутки, подколы, которых мне так не хватало. И вместе с тем полное осознание неправильности происходящего, разрушения, потери. У меня сейчас забирали душу в обмен на улыбку брата. Готов ли я ее отдать? Я нервно пожал плечами и подхватил со стола пиво:
— За это надо выпить!
Ко мне потянулись руки с бутылками. Все облегченно загалдели, засмеялись. Я тоже растянул губы в улыбке, пытаясь сообразить, как быть с Мари.
Мы обсуждали предстоящие репетиции. Билл, как заведенный, носился по гостиной и говорил, говорил, говорил, размахивая руками. Он четко представлял, что и как будет, рассказывал, как видит сцену и костюмы. Георг с ним спорил, они ругались и обзывались. Густав посмеивался над ними, вытянув ноги на диване, с блаженным видом потягивая пиво. Сьюзен восторженно крутила головой, явно получая удовольствие от импровизированного совещания. И только я сидел и нервно курил, чувствуя себя волком, которого обложили и гонят по номерам. Мари-Мари-Мари! Если сказать Сью, что мы расстаемся, то никакой группы не будет и это разрушит мечты брата и близких друзей, а если Мари узнает… Она не простит. Билл ей врал, она держалась рядом с ним только потому, что любила, а рядом со мной ее ничто не удержит… Мама права! Тысячу раз права! «Разберись со своими женщинами, иначе они разберутся между собой». Кажется, разборки начались…
— Ты не рад что ли? — озадаченно замер посреди комнаты брат, вглядываясь мне в глаза, словно пытаясь прочитать ответ.
— Рад, — соврал я. — Очень устал.
— Как ты смотришь на то, если мы завтра приедем на студию и обговорим репертуар? Мы кое-что подобрали. — Билл говорил очень мягко, осторожно, заговаривал, я бы сказал.
— Конечно. — Хотелось сбежать. Уехать. Испариться. Исчезнуть и появиться совершенно в другом месте. Услышать «папапапа». Коснуться мягких щечек губами, переживая, не оцарапает ли малышей щетина. Дотронуться до нее. Увидеть. Обнять. «Ты родишь мне дочку?»
— Том, да что с тобой? — теребила меня Сью за плечо.
Я обвел присутствующих взглядом и понял, что если останусь тут еще хотя бы на минуту, то взорвусь.
— Мужики, рад вас видеть, но давайте завтра все обсудим. Я никакой. Билл, позвони мне, когда решите приехать. Я буду в офисе с утра. И не вздумайте расходиться. В холодильнике должно быть много пива, если Сью его не выпила за время моего отсутствия. Веселитесь.
Я вернулся в спальню. Быстро скинул одежду и забрался под одеяло. В комнату кто-то вошел.
— Том, в чем дело? — спросила Сьюзен.
— Все отлично.
— Я же вижу! Тебе под нос словно кучу дерьма подсунули!
Я подскочил и зло зашипел:
— Почему ты мне ничего не сказала?
— Мы хотели сделать тебе сюрприз.
— У вас отлично получилось! А никого из вас не интересовало, что у меня могут быть другие планы?!
— Не ори! — сквозь сжатые зубы процедила Сьюзен, и я впервые увидел ее такую жесткую и агрессивную. — Когда ты в последний раз нормально говорил со своим братом? Когда выслушивал его? Что ты знаешь о нем? О его мыслях? О его состоянии? Ты знаешь, что он был на грани из-за всего того, что на него свалилось за последние месяцы?
— Его на аркане никто жениться не тянул!
— Сука ты, Том. Он твой брат. Группа — это то, что вернуло его к жизни, то, что дало ему надежду, стимул жить дальше, творить, то, что заставило его поднять голову. Да и ты постоянно твердишь, что, если бы была группа, ты был бы счастлив. Я уговорила отца дать нам денег и шанс. Я поговорила со всеми. А ты…
— Меня! Ты меня не спросила?! Ты сама все решила!
— Но ты хотел! Ты сам хотел! Ты отлично знаешь, что Tokio Hotel принесет тебе денег гораздо больше, чем твои… — она осеклась на полуслове.
— Чем мои кто? — рычал я, испытывая острое желание ударить.
— Чем твои ребята, — сказала мягко. — Это надо для Билла. Это возвращает его, Том. Ты же сам видишь. Общее дело поможет вам снова сблизиться. Я же знаю, как ты переживаешь из-за конфликтов. Тина отдалила его от семьи. От тебя. Она поругала вас. Думаешь, я не понимаю, почему ты такой загруженный? Я же знаю, как остро вы с Биллом чувствуете друг друга. Сейчас у тебя есть шанс достичь внутреннего равновесия. Дай Биллу этот шанс. Ты же видел, как он загорается только от одной мысли о группе. Том, он два месяца светится от счастья. Я общалась с ним едва ли не каждый день. Дай ему шанс выкарабкаться.
Я закрыл глаза и постарался успокоиться, глубоко дыша. Дай ему шанс… А мой шанс? Как насчет меня? Как насчет моего счастья? Сьюзен опустилась рядом и погладила меня по спине.
— Я не думала, что обижу тебя. Я знаю, что нельзя принимать решение за мужчину, но, Том, я старалась ради тебя, ради Билла, ради ваших отношений. Ты же хотел с ним помириться, по-настоящему, чтобы было как прежде. Я помогла тебе сделать это. Хочешь обидеть его? Давай, пойди и скажи, что ничего не будет. Разрушь его счастье.
А я? Ради группы я должен пожертвовать моей любимой женщиной и моими детьми? «В последнее время она постоянно говорит о тебе, улыбается и смеется, она даже к детям стала мягче относиться». Разрушить их счастье?
— А что с этого получишь ты? — повернулся я к ней. — Зачем тебе все это надо? Какова моя цена?
Сьюзен посмотрела на меня так, словно я ее смертельно оскорбил. Я не спускал с нее взгляда, пытаясь понять, что же она задумала.
— Ложись спать, — похлопала она меня по спине. — Я скажу, что у тебя мигрень от усталости. И не думай ни о чем плохом, Том. Я стараюсь ради тебя. Если в моих силах сделать для тебя что-то хорошее, то я это сделаю.
Оставь меня. И это будет самое лучшее, что ты могла бы для меня сделать.
— Спокойной ночи, Том.
Я забрался под одеяло. С проблемой надо переспать, как говорит мама. А завтра я обязательно что-нибудь придумаю.
Утро не принесло никакого удовольствия. Я встал еще до того, как проснулась Сью, быстро умылся и был таков, сбежав из собственного дома, словно застигнутый врасплох любовник. Только в гараже вспомнил, что забыл забрать машину у Мари. И вообще надо к ней сегодня заехать, сто лет не видел и вчера не звонил. Поймал такси и добрался до работы раньше всех. Заодно проверим, кто во сколько приходит. Очень интересно.
Габи нарисовалась первой. Деловито распахнула в офисе окна, впуская свежий воздух, потом все-таки соизволила заглянуть ко мне в кабинет.
— Том! Я так рада, что вы вернулись! — воскликнула радостно.
Я зевнул ей в ответ и кинул на стол бумажку в двадцать евро.
— Габи, сгоняй в пекарню, купи мне чего-нибудь пожрать, а то ты меня знаешь…
— Вафли? — всплеснула она руками. — Как ты любишь?
Я кивнул, разваливаясь в кресле.
— И кофе?
— И побольше.
— Много кофе. Уже бегу.
Она скрылась за дверью. Я усмехнулся. Все-таки приятно вернуться домой.
Через двадцать минут Габи положила передо мной свежие газеты, горячие венские вафли, обильно посыпанные тончайшей сахарной пудрой, и поставила большую чашку вкусного кофе. Я почувствовал, как рот наполнился слюной. Так, теперь бы не заляпаться. Я развернул первую газету и чуть не выплюнул кофе на собственный стол. На первой странице большой заголовок «Ноль без палочки» и рядом фотография моего брата в ночном клубе в крайне непривлекательном виде. Глаза быстро забегали по строчкам. Это было большое интервью с Тиной о том, как сильно она ошибалась в человеческих качествах моего брата, как он ее унижал, бил, держал полуголодной, скупердяйничал, как ревновал к каждому столбу, а потом много, много, очень много очень интимных подробностей, которые моему брату очень-очень не понравятся. Я давно так не хохотал. Я истерично ржал на весь офис. У меня текли слезы, а кофе все-таки загадил рубашку. Я даже уронил от гогота свою венскую вафлю на пол. А когда дошел до строчек про себя… То от смеха навернулся с кресла и продолжил веселье уже под столом. Интересно, где она нашла такую дурь? Это же надо было такое придумать! И в суд не подашь, потому что тогда придется доказывать, что у Билла нормальный член, а я не озабоченный кролик!
