Тесей. Царь должен умереть - Рено Мэри (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
А девушек не только запирали на ночь, но и днем с них не спускали глаз: их невинность охранялась сурово.
Поначалу я думал, от этого взбеситься можно: чуть ни весь день играть с девушками - едва не раздетыми - и никогда ни одной не иметь!… Но вскоре выяснил, что в Лабиринте не приходится отказывать себе в женщинах. Вот девушкам приходилось довольствоваться друг другом; настолько древний был обычай, что никто его не порицал… Но были среди них и истинные девственницы, до мозга костей, они посвятили себя Бычьей Пляске и жили для нее не только наяву, но и во сне.
Когда зажигались лампы - у каждого начиналась своя тайная жизнь; но в Бычьем Дворе мы были товарищи. Девушки и мы - мы были товарищами, соучастниками Таинства, ремесленниками, связанными общей работой; а иногда - довольно часто - мы были друг для друга просто руками, отводящими в сторону смерть… Но мы все были молоды и сделаны из того же материала, из какого Богиня-Мать сотворяет все живое; и между нами словно струна была натянута, как на арфе. Она никогда не рвалась и никогда не ослабевала; и стоило лишь коснуться ее, - хотя бы дыханием даже, - она наполняла нашу жизнь тайной музыкой своей. Как часто, оставив какую-нибудь критскую даму - этакую надушенную и завитую, в оборочках, в булавочках… там и до постели едва доберешься мимо всех этих горшочков с красками, туалетных столиков… баночек с притираниями, зеркал… - как часто после падал я на свою циновку в Бычьем Дворе и обнимал во сне своих, гибких, словно зеленая лоза; ласкал мускулистые стройные тела в золотых браслетах на прохладной коже…
В Доме Секиры этот сон так никогда и не сбылся. Годы прошли, Бычий Двор был уже давно позади, - его вообще уже не было к тому времени, - тогда только встретил я снова такую девушку и сделал ее своей. Встретил, когда не надеялся; перестал искать - и тогда нашел. Верхом на коне, обнаженную по пояс, в скифских длинных штанах, в гуще копий… Она была повыше, чем девушки в Бычьем Дворе, но с тонкой костью и легкая - дважды уносил я ее на руках с поля боя; и во второй раз тоже унес сам, хоть мертвый вес тяжелее живого.
Она при мне пошла с копьем на леопарда; одна пошла - и взяла его, такая была женщина… А меня она ни разу не поранила - ни единым словом даже - после того дротика, когда я впервые ее взял. И я рад, что хоть шрам у меня на ноге от того дротика, - ведь ничего больше от нее не осталось, только этот шрам… Нет, еще раз поранила, - тоже нечаянно, - родила мне сына ростом в четыре локтя. Но Богиня-Дева, кому она служила оружием своим, и боги преисподней - они были к ней добры: закрыли ей глаза тьмой вовремя, она не увидела, чем это кончилось.
Но тогда все это было еще на прялке. Если бы я знал заранее - быть может, это тянуло б меня за ноги, и когда-нибудь бык оказался бы быстрей меня… А может и нет. Ведь твой бык всегда тебя достанет; он родится - и уже знает твое имя; так говорили мы в Бычьем Дворе.
Когда закончилась начальная подготовка, мы умели делать кувырки и сальто вперед и назад, а некоторые могли прыгать через коня, с переворотом в стойке на руках. У нас с Ирием это получалось всегда, у Хризы - очень часто; а иногда - даже у Нефелы. Коринфянин разглядел ее насквозь: ее жеманство было маской, предназначенной для мужчин, но она настолько к ней привыкла, что и себя обманывала. А увидела, что здесь, в Бычьем Дворе, это никого не восхищает, - и во всей команде не стало девчонки грубее ее. Что до Гелики - тренер сразу понял, что она все это умеет, и отослал ее заниматься к прыгунам на деревянном быке.
С любого места в Бычьем Дворе был виден Бык Дедала. Его так называли по имени первого изобретателя, хоть с той поры уже по многу раз успела смениться каждая его деталь. Кроме бронзовых рогов, отшлифованных бесчисленными ладонями; все говорили, что эти рога Дедал сам отливал, своими руками.
В полом теле быка между плечами было сиденье для помощника тренера. Он там орудовал рычагами, так что бычья голова поворачивалась и качалась: в стороны и вверх-вниз. Мы старались держаться от нее подальше, но однажды Актор закричал:
- Нет, нет!… Держитесь так, словно он ваш любовник! Вы его завлекаете, вы от него ускользаете, вы вгоняете его в пот… Но все это - любовная игра, и все это знают!…
Это он юношей так поучал, - не девушек! - мы были на Крите.
В те первые недели я каждый день ждал, что Астерион пришлет за мной и мне придется отвечать за свою дерзость в порту. Но он не появлялся, и со мной обращались как со всеми.
После пляски нас стали учить бычьим прыжкам. Бычий прыжок - это не когда прыгаешь как бык; это - когда прыгаешь через быка. Здесь, на деревянном быке, это было лишь бледным подобием, лишь тенью того, что будет на арене. Живой зверь вдохнет жизнь в это действо - и лишь немногим из нас оно будет по плечу.
Ни в одной команде не было по многу прыгунов, в иных было всего по одному, но именно они царили в Бычьем Дворе. На первом нашем уроке Актор послал за Коринфянином. Тот лениво подошел, сверкая и звеня; снял - отдал кому-то подержать - свободный кистевой браслет… Потом упруго побежал к опущенным рогам, ухватился - бычья голова со скрипом рванулась вверх, а он вышел в стойку на руках, потом - на самом верху - отпустил рога и полетел, переворачиваясь словно птица, свободно и естественно, пока не коснулся пальцами ног спины быка… Там он снова прыгнул вверх - легко, будто вспорхнул, - и Актор показал нам, как надо страховать прыгуна при приземлении, для этого специальные ловцы в команде. Когда бык живой - прыжок может получиться не так точно; а если хочешь жить, то лучше приземляйся на ноги.
Это и есть бычий прыжок. Но у каждого большого прыгуна было что-то свое, чем они и прославились. Имена таких юношей и девушек - среди величайших были и девушки - сохранялись в поколениях; старики часто третировали нынешних плясунов: говорили, мол, тот вовсе не жил, кто не видел Того и Того пятьдесят лет назад… Коринфянин был из величайших. Говорили, он даже знал, как заставить быка бросить высоко или низко. При высоком броске он переворачивался в воздухе так, что приходил на бычью спину в стойку на руки, а потом уже приземлялся в руки ловцу.
Прыгун - это гордость, это слава команды; но ловцы - это его жизнь. Вообще, каждый в команде - это жизнь всех остальных. Трусов в Бычье Дворе не было, а если и были, то недолго. Ведь если люди догадались, что ты можешь их бросить в трудный миг, - они могут позаботиться, чтобы ты до этого мига не дожил, верно? А на арене это нетрудно. И врагов слишком много не стоило себе наживать, даже одного могло оказаться достаточно.
На Быке Дедала мы учились, как плясун может спасти товарища и себя самого: как обхватить рога руками и ногами, чтобы бык не мог тебя забодать; как хватать рога спереди, сзади и сбоку, входя в прыжок и уходя в сторону; как смутить быка, закрыв ему глаза… Но причинить ему боль ты не имеешь права; пусть он тебя топчет, рвет, убивает, - не имеешь права: в быке на арене - бог.
Сначала я не понимал, как все эти фокусы можно проделать с настоящим, живым быком. Но на Крите их выращивают для Бычьей Пляски уже тысячу лет; на вид они - чудо что за быки: громадные, мощные, с крупными божественными головами… Но они медлительны, тупы - и это вся порода такая. Проворный, шустрый бык, такой как у нас дома, убил бы кого-нибудь слишком быстро, представления бы не получилось, потому таких быков использовали для жертвоприношений. Но что ни говори - бык есть бык, хоть он и критский; никогда не знаешь, что там у него на уме. Когда они привыкают, - уже, кажется, знают пляску не хуже тебя самого - вот теперь берегись!
На второй месяц нашей тренировки мы впервые увидели Бычью Пляску. Мы еще раньше хотели пойти, но Актор запретил. Сказал, мол, если новички видят это раньше времени, раньше, чем сами чему-то научатся, - они теряют уверенность в себе и начинают трусить.
Бычья арена расположена на равнине, к востоку от дворца. Построена она была из дерева, ведь Крит - лесная страна. У бычьих плясунов на трибуне были свои места: как раз над входом плясунов, против Бычьих ворот. Царская ложа тоже находилась напротив нас; но говорили, что Миноса давно уже не видели на Бычьей Пляске: освящал быка Верховный жрец Посейдона, а в остальном всеми обрядами руководила Богиня-на-Земле.
