Богам – божье, людям – людское - Красницкий Евгений Сергеевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
– Назови свое имя! – игнорируя Фому, продолжил Мишка, обращаясь к «бледному и безымянному». – И я – боярич Михаил, сын Фролов из рода Лисовинов, опоясанный воин…
Закончить формулу вызова на поединок Мишке не дал десятник Егор.
– Корней, уйми щенка, не то мы его уймем, и этот, – Егор качнул головой в сторону Алексея, – не поможет!
– Дмитрий, вызывай опричников! – отреагировал на угрозу Мишка.
Сзади – ни звука, ни шевеления. Это Роська уже через пару секунд свистел бы с крыльца, вызывая подмогу, а Дмитрий даже не шевельнулся, ожидая подтверждения приказа от воеводы, – понимал службу.
Алексей тоже никак не отреагировал на слова Егора, вернее, почти никак – лишь слегка подал вперед плечи и чуть-чуть склонил голову, переключая восприятие окружающей обстановки на слух и… интуицию, что ли? Фигура его мгновенно налилась какой-то звериной пружинистой силой, и само собой вдруг вылезло на передний план то, что ратнинские десятники были хоть и при оружии, но в одних рубахах, а Алексей-то в доспехе! Даже если бы к Фоме и Егору присоединились бы Леха Рябой или Данила, исход схватки был далеко не предрешен…
– А ну, тиха-а!!! – Ох, умел Корней, когда надо, ударить голосом! – Всем молчать! Никому не шевелиться! Митюха, никого не звать, никаких опричников! А вы, – Корней ощерился в сторону Егора и Фомы, – забыли, как в этой же горнице Пимен с болтом в башке валялся? Думаете, если Игната с Лукой нет, так с вами и управиться некому?
Фома, так же, как и Корней, злобно ощерился, но смолчал, Егор поджал губы и уставился взглядом в стол.
«Скалятся, как волки… А что, собственно, вас удивляет, сэр? Это ТАМ вы жили в основном в окружении «обозников», а таких, как здешние ратники, величали отморозками. И сравнение с волками отнюдь не случайно – таких может держать в повиновении только более сильный и опытный самец. Нет, сэр Майкл, у вас армия будет другой. Эти, конечно, хороши в бою, но спать вполглаза и постоянно держать пасть оскаленной…»
– Ты кого, Егор, щенком обозвал? – продолжил дед, чуть понизив тон. – Опоясанного воина? А не ты ли стариков с кольцами собрал и ВЫНУДИЛ меня Михайле меч навесить? Что ж ты тогда его щенком не называл? А? Соловьем разливался: «Новый сотник подрастает, жизнь мне в бою спас!» Забыл уже?
«Так вот оно что! Теперь понятен смысл сцены на хуторе, когда Фома на вас, сэр, наезжать начал. Егор ему тогда, помнится, сказал: «Отойдем, чего-то скажу» и демонстративно крутанул на пальце серебряное кольцо. Надо понимать, он уже тогда придумал: либо спровоцировать конфликт между ветеранами-среброносцами и Корнеем, либо с треском «провалить» вас, сэр, на испытаниях при приеме в Перуново братство. И ни то ни другое не получилось!»
Мишка набрал в грудь воздуха и, уловив паузу в монологе деда, громко заговорил:
– Напоминаю слова воеводы Погорынского, сказанные над трупом застреленного нами Пимена: «Лисовинов так просто не изведешь! Сейчас у меня четверо таких отроков, а к осени будет полсотни, и каждый за лисовиновский род хотя бы одного злыдня на тот свет да отправит!» Осень пришла, господа десятники, и за дверью стоят не полсотни, а сто десять отроков с самострелами, и один раз мы бунтовщиков уже покарали! Меня не станет – будет Демьян, после него – Кузьма, после Кузьмы – Дмитрий, Роська, Артемий. Кого на дольше хватит: вас или нас?
В разлившейся по горнице тишине громко и отчетливо прозвучал тяжелый вздох Аристарха.
– Кхе! Аристаша, никак ты опять, как в тот раз, на покой уходить собрался?
– Ну да, с вами покоя дождешься! – пробурчал староста. – Михайла еще не все сказал. Кроме отроков есть еще у боярыни Анны Павловны и у ключницы Листвяны под рукой по полтора-два десятка девок, обученных самострельному бою. Ты, Фома, теперь ходи по улице и гадай: какая из встречных девок вдруг самострел из-за спины выпростает и яйца тебе отстрелит, коли на то воля Корнея будет!
Фома дернулся, собираясь что-то сказать, но Аристарх не дал, повысив голос:
– И даже если и не будет на то его воли, а просто бабам что-то такое покажется… поведешь себя не так или скажешь чего… а им это опасностью для Михайлы или Корнея покажется. Понимаешь, о чем речь?
Аристарх, не дожидаясь ответа от Фомы, перевел взгляд на Егора. Впрочем, Фома, по всему было видно, раздумал что-либо говорить. Даже не от слов, а от самого тона старосты повеяло таким смертным холодом, что всем, кроме Дмитрия и погостных десятников, стало понятно: говорит не Аристарх, а Перунов слуга Туробой. Вместо Фомы заговорил десятник Егор:
– Дожили: ратнинский сотник за спинами мальчишек да девчонок прячется! Виданное ли дело…
– А не твоими ли стараниями, Егор? – перебил Аристарх. – Ты сам на себя глянь! Ты и воин из лучших, и десятник справный, и хозяин – другим в пример поставить можно, а почему-то все время оказываешься на подхвате то у Пимена, то у Фомы! Ведь ни того ни другого старики слушать не стали бы, а тебя выслушали и согласились! Как же так выходит? Кто кем вертит: собака хвостом или хвост собакой? Ты глаза-то не прячь, не прячь, на меня смотри!
– А я и не прячу…
– Ага! Не ослеп я еще, вижу. Ты посмотри, Егор, до чего тебя дружба с этими колобродами довела: разумный муж, а какую глупость ляпнул! «За спинами мальчишек»! Кого Михайла позвать велел? Опричников – опоясанных воинов! Опоясанных по твоей просьбе! Ну где твой ум был? И ладно бы при своих это все было – мы-то знаем, кто чего стоит! Но здесь же и люди боярина Федора, и… – Аристарх покосился на Алексея, но называть его не стал. – Что они-то о тебе подумают?
В общем, так, Егор: Фома, если уж у него такое шило в заднице, что даже до мозгов достает, пускай теперь девок боится, а тобой, если что, я сам займусь! Ни сил, ни разума я еще не утратил, надеюсь, не сомневаешься? А?
– Гм…
– Вижу, что не сомневаешься, а если так, то что я сейчас от тебя, Егор, услышать должен? Ну, едрен дрищ! Я жду!
С видимым усилием преодолевая себя, Егор негромко, но внятно произнес, не отрывая взгляда от столешницы:
– Проходи, Михайла… садись.
«Позвольте вам заметить, сэр, вас уже второй раз вместо извинений сажают за стол. Первый раз – после вашего побега из дома – усадили за мужской стол дома, а сегодня за один стол с десятниками. Едрена-матрена, как изволят выражаться их сиятельство граф Погорынский, блин!»
Мишка вопросительно глянул на деда, тот едва заметно кивнул, разрешая сесть, и четко, раздельно, словно зачитывая приказ, произнес:
– Не моей волей, но согласием десятников ратнинской сотни боярич Михаил приравнен в достоинстве к десятникам, а посему обязан принять на себя труды и заботы сотника младшей дружины Погорынского войска! Вы же, господа десятники, отныне становитесь десятниками старшей дружины Погорынского войска.
– Ну ты прямо, как князь: старшая дружина, младшая дружина… – не удержался от комментария Фома, но это было уже так – последнее тявканье собаки перед тем, как смыться в конуру.
– Молчать! – рявкнул в ответ Аристарх, и Фома послушно заткнулся.
Корней сжал кулак, но не ударил им по столу, а просто тяжко припечатал к доскам столешницы.
– Все, господа десятники, шутки кончились! Ратное отныне – главный город Погорынья, Михайлов городок – пригород Ратного, а всю Погорынскую землю надлежит привести под руку воеводы и в лоно христианской церкви! Сие есть наше дело на ближайшие годы, и кто выступит против меня, тот выступит против этого дела, а значит, против князя Вячеслава Владимировича Туровского и православной церкви! И да будет он нам враг!
«Ох, ни хрена себе! Позвольте вас поздравить, сэр Майкл! Лорд Корней проникся-таки программным методом управления – сформулировал цель на несколько лет вперед и четко обозначил наличие аппарата подавления инакомыслящих. И структуры с кадрами имеются – младшая и старшая дружины, и ключевой ресурс – «кузница кадров» в Академии Архангела Михаила, и «Lebensraum» – «Жизненное пространство», которое предстоит завоевать, и идеологическое обоснование – христианизация языческих земель. А момент-то как выбрал! Сначала защитить «Lebensraum» от внешнего посягательства, потом на правах победителя… да он уже победитель – решил самую болезненную проблему ратнинской сотни, медленно умиравшей из-за дефицита кадров и внутренних противоречий, порожденных отсутствием общей цели!
