Распахни свое сердце (СИ) - Анафест Ольга "Anafest" (книги полностью .TXT) 📗
Наталья с изящностью, присущей ей, наматывала километры нервов Финогенова на свои тонкие
пальцы, сжимая в кулак и натягивая до предела, как плохой гитарист струны, лопающиеся от первого
прикосновения.
Красавица и чудовище. Только их сказка никогда не заканчивалась хэппи эндом: красавица
грациозно ступала по чужой душе, раздаривая улыбки окружающим, как голливудская звезда, вышагивающая по красной ковровой дорожке, получала свою премию и испарялась в неизвестном
направлении, напоследок ткнув шпилькой в центральный орган кровеносной системы.
Щербатый терялся, растворяясь в Наталье, когда она появлялась рядом с ним, ненавязчиво помаячив
на горизонте для привлечения внимания.
Она приходила и уходила, когда сама того желала, даря бессмысленную надежду и тут же убивая её.
Толик провёл ладонью по оголённому плечу женщины и улыбнулся, думая о том, что эта стерва
снова исчезнет, стоит ему только поверить в то, что она больше никуда не денется.
Мазохизм какой-то. Но, чёрт возьми, оно того стоит!
— Ты чего не спишь? — Наталья поморщилась, открыв глаза.
— Мне на работу надо.
— А твоя мелкая дома?
— Вы снова с ней сцепились?
— Сам знаешь.
— Ната, оставь Ирку в покое.
— Сдалась она мне!
— А я сдался? — Финогенов обнял любовницу, зарываясь носом в приятно пахнущие волосы.
— У нас ребёнок будет. Если бы не сдался, я бы пошла на это? — Наталья лениво зевнула.
— Ребёнок?
— Угу, — женщина отмахнулась, будто сообщила о том, что нашла десять рублей на улице.
Подумав немного, она добавила: — Я знаю, что прошло слишком мало времени, но интуиция
подсказывает, что внутри меня зарождается что-то.
Щербатый отвернулся, сжав челюсти. Сдержаться. Не выдать себя. Быть может, это и есть его шанс?
Мозаика собралась до конца: Наталья забеременела, поругалась с отцом ребёнка и решила найти
пристанище там, где её всегда принимали. Разыграла как по нотам. Интересно, что она придумала
бы, зная о бесплодии Толика?
— Натка, — мужчина крепче обнял её, — я счастлив. Спасибо.
— Ага, обращайся, — она хмыкнула. Нет, определённо, Финогенов был лучшим вариантом в
сложившейся ситуации: настоящий папаша, испугавшись гнева своей состоятельной жёнушки, дал
дёру, едва услышав о ребёнке, а куда было податься ей, отвыкшей работать, беременной и живущей
в однушке с матерью? Конечно, можно было сделать аборт, не в первый раз же, но тридцать лет уже
не восемнадцать.
Её не отталкивала внешность Щербатого, потому что и не таких «красавцев» она порой пускала в
свою постель, к тому же за его поверхностными недостатками скрывалось множество достоинств, в
сравнении с которыми уродство становилось незначительной мелочью.
— Я пойду, — Толик поднялся из постели и потянулся. — Завтра заеду в магазин и куплю чего-
нибудь вкусненького. Это стоит отметить.
— Да.
Возможно, встреть Финогенов добропорядочную хозяйственную женщину, он был бы сейчас женат
и даже не взглянул в сторону Натальи, но такие попадались редко и слишком быстро исчезали, из-за
чего он даже понять не успевал, чего они стоят. Зато роковая красавица, прочно обосновавшаяся
внутри него, была рядом и, кажется, теперь собиралась остаться с ним навсегда.
Щербатый и сам не знал, хочет ли связывать свою жизнь с Натальей, потому что не мог здраво
мыслить, когда она находилась в непосредственной близости от него. Самое странное то, что он
забывал её, когда она в очередной раз уходила, но загорался, едва она опять появлялась перед ним.
Любовь? Вряд ли. Страсть? Да. Всепоглощающая, вырывающая из реальности, охватывающая
целиком и полностью.
Она была его болезнью.
Узнав о ребёнке, он готов был забыть обо всём, зубами вцепившись в загоревшуюся надежду.
Плевать, что чужой, не плоть от плоти. Можно и чужого полюбить, как своего собственного, тем
более, когда знаешь, что своего никогда не будет.
Если раньше он мог пойти на усыновление или женитьбу на матери-одиночке, то теперь получил
иную возможность. Да, не от такой женщины он хотел бы ребёнка, но в его случае глупо было бы
терять дарованный шанс.
Людям свойственно меняться под действием обстоятельств, значит, Наталья тоже может измениться
и стать заботливой матерью и хорошей хозяйкой в доме.
С одной стороны, Финогенов понимал, что это лишь его мечты, с другой — он хотел надеяться, поэтому и занимался самообманом.
___
Толик обходил территорию, когда его окликнули. Повернувшись он увидел, Дмитрия, медленно
идущего к нему. Прошло всего несколько дней после их разрыва, и эта встреча была первой.
— Привет, — Сизов остановился напротив, засунув руки в карманы стёганой серой куртки.
— Привет.
— Обход делаешь?
— Как всегда.
— В пятницу корпоратив, придёшь?
— Не знаю.
— Как планируешь праздники отметить?
— У матери, — Щербатый начал чувствовать какую-то нервозность рядом с человеком, который
совсем недавно был его любовником, да и память не щадила, услужливо подкидывая картинки
эротического содержания.
— Молодёжь с тобой?
— Да. Надо же Крюкова будущим родственникам представить.
— Ты уже не морщишься, говоря о нём, — Дмитрий засмеялся. — Смирился?
— Понял, что нужно привыкать, потому что я ничего не изменю. Ирка счастлива, а это главное.
— А ты счастлив? — Сизов замер, когда вопрос невольно сорвался с его языка.
— У меня будет ребёнок.
— Э… — мысли крутились в его голове, наскакивая одна на другую. Невозможно. Невозможно, если только… — Ты изменял мне с ней? — серые глаза зло сощурились.
— Изменяют жёнам, — припечатал Финогенов, закуривая. Вся эта ситуация его неприятно
взволновала. Оправдываться не хотелось, а говорить о том, чего окружающие знать не должны, тем
более. Пусть лучше Дмитрий верит в предложенную им самим версию.
— А со мной ты зачем был?
Толик неопределённо пожал плечами. Да, им было неплохо вместе, но разве это значит что-то?
Если бы в жизни Щербатого встречались примеры гомосексуальных отношений, не построенных
только на сексе, он бы иначе относился к происходящему и понял злость Сизова, но единственное, с
чем он лично сталкивался, это связи на одну-две ночи и Лёня, который точно не мог показать ему
что-то другое, нежели прелести физического удовлетворения желаний без обязательств.
Конечно, в этот раз он вышел за привычные рамки, но впитанные с детства принципы и понятия
нормы не растаяли как дым. Нельзя в одночасье изменить себя.
— Счастья тебе, Толя. Надеюсь, ты нашёл, что искал, — развернувшись, Дмитрий пошёл прочь. Это
слишком. Это выше его понимания. Противно.
Если до этого момента он бы ещё мог решиться вернуть любовника, то сейчас отчаянно хотел
забыть, что вообще был с ним.
Толик смотрел на удаляющегося Сизова, медленно поднося сигарету к губам и делая глубокие
затяжки. А ведь вопрос верный... Счастлив ли он? Наверное, должен быть.
Мечта, начинающая сбываться, перестаёт быть мечтой, а человек без мечты — ничто.
***
— Зачем он звонил тебе? — Роман стоял за спиной Татьяны и еле дождался, когда она закончит
говорить с Артамасовым.
— Поздравил с наступающим и спросил, буду ли я на школьном вечере, — брюнетка поёжилась, чувствуя тяжёлый взгляд, прожигающий затылок.
— Какая ему разница?
— Наверное, ради поддержания беседы поинтересовался.
— Таня, — Смирнов скрипнул зубами, — ты серьёзно в это веришь?
— Роман Николаевич, — Антонова развернулась к нему лицом, — вас не касаются мои
взаимоотношения с кем-либо!
— Не начинай, — финансист коснулся пальцами её губ, призывая к молчанию. — Почему ты
продолжаешь сопротивляться? Я чувствую, что ты хочешь того же, чего и я. В чём дело? Кирилл
