Нежные листья, ядовитые корни - Михалкова Елена Ивановна (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Коваль замялась.
– Ну, Светка сказала, – неохотно призналась она. – Рассказала, как тебя прокатили… Со светским визитом.
– Ой, это о чем? – Лось с жадной пытливостью переводила взгляд с одной на другую. – Белка, о чем она?!
– Ни о чем!
– В самом деле, что здесь происходит?
Все три женщины обернулись. Любка Савушкина стояла в дверях, немигающий взгляд больших как блюдца глаз был устремлен на Беллу.
Та поежилась. Под Любкиным взглядом Шверник чувствовала себя мышью, которой вот-вот вцепятся в мягкий беззащитный загривок и уволокут на съедение.
– Спрошу еще раз. – Сладкозвучный голос резал тишину хуже любого корежащего уши скрипа. – Что здесь происходит? Ира?
– Обсуждаем Рогозину, – буркнула Коваль, стараясь не встречаться с Совой глазами.
– Ответ не принят. Белла?
Шверник молчала, поджав губы.
– Тебя, Лось, спрашивать бессмысленно. Ты сама вряд ли понимаешь, что здесь делаешь.
– Вообще-то я твою подругу спасала! – удивляясь самой себе, брякнула Анжела.
– От кого? – усмехнулась Сова. – От Белки, что ли?
– Я думала, ее убивают!
– Разве что звуковой волной!
– Рогозина пыталась нас перессорить!
Все уставились на Беллу. Та кусала и без того красные губы.
Сова нахмурилась. В приоткрытой щели за ее спиной Анжеле почудилась затаившаяся в коридоре фигура, но она была слишком увлечена словами Шверник, чтобы обратить на это внимание. Через несколько минут, вспомнив об этом, Лось снова пригляделась. «Нет, почудилось».
– В Италии вышла не очень красивая ситуация, – тщательно подбирая слова, пояснила Белла. – Я рассказала о ней лишь нескольким доверенным людям… Но не Свете.
Кувалда наконец отлепилась от подоконника и села на стул. Сова прошла вглубь комнаты, достала из чемодана фляжку и налила содержимое в винный бокал, никого не стесняясь. По номеру разнесся острый аромат коньяка.
– Сплошные тайны мадридского двора, – констатировала Сова. Опрокинула бокал, выпила коньяк в несколько больших глотков и обернулась к ошеломленным женщинам: – Шоколадку никто с собой не носит? А виноград? Боже мой, толку от вас…
– А Света, которой ничего не рассказывали, поделилась с Кувалдой! – влезла Анжела, обрадованная, что наконец-то разобралась во всех этих хитросплетениях.
– Но выяснили мы это только сейчас, – закончила Коваль.
Сова залезла в мини-бар и долго чем-то шуршала. Когда она вынырнула, в руках у нее темнела плитка шоколада.
– Вы, маленькие мои дурочки, и понятия не имеете, сколько всего о вас на самом деле знала Рогозина! – жестко сказала она. – И чем еще это обернется! Ваше счастье – в неведении.
– О нас.
– Что? – Сова вздрогнула и посмотрела на Коваль.
– Знала о нас, – мрачно уточнила Ирка.
И на этот раз взгляд она не отвела.
Собираясь на обед, Анжела Лосина остановилась перед зеркалом и приложила к груди новую блузку, купленную специально для этой поездки. В зеркале отразилась по-прежнему жизнерадостная особа, украшенная гипюром в цветочек.
– В воде не горит, в огне не тонет, – похвалила себя Анжела.
Утренний эпизод с Доской не выветрился у нее из памяти, но совершенно потерял остроту. Психованная, что с нее взять, с чувством глубокого превосходства думала Лось. И бездетная. Завтра помрет, и ничего от нее не останется.
От самой Анжелы, случись ей помереть, остались бы два олуха, один из которых успел попасть на учет в полицию за издевательства над младшеклассниками, а второго месяц назад ей сдали возмущенные соседи, поймав гадящим в лифте. Но подобные мелочи ее не смущали.
Она примерила блузку. Что-то в отражении комнаты за спиной заставило ее задуматься.
Два частных детектива утверждали, что здесь Зинчук. Анжела даже близко не подпустила эту идею, потому что была уверена: что-что, а память на лица у нее отменная. Если бы в их компании затесалась Юлька, она бы опознала ее за минуту.
Лось продолжала смотреть в зеркало, но не на себя, а чуть в сторону. Сейчас, когда она осталась одна, ее перестали отвлекать чужие тайны, ссоры, крики и взаимные обвинения. И Анжела вдруг кое-что вспомнила. Кое-что настолько не укладывающееся в голове, что женщина приложила руку ко лбу, проверяя, не заболела ли.
События сегодняшнего дня, сумбурные и неприятные, вдруг выстроились в один логичный ряд, уходящий хвостом в зазеркалье. И оттуда же, из зазеркалья, проступило в темноте и стремительно стало приближаться одно-единственное лицо. Оно становилось все крупнее, крупнее, пока все приметы времени слетали с него, как налипший мусор, и наконец, увеличившись до размеров полноценного человеческого отражения, стало выглядеть таким, каким Лосина его запомнила.
– Ёшкин кот… – ошеломленно протянула она.
Теперь она абсолютно точно знала, кто убийца.
Глава 15
1
– Уф!
Сергей бросил на диван блокнот, распухший от записей, и повалился следом.
– Маш, кто-нибудь приходил?
Она отрицательно покачала головой.
– Ни следователь Викентьев не тревожил меня, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник… Короче, никого тут не было.
– Ты Булгакова читала, – догадался Бабкин.
– Ошибаешься. Я читала кодекс Бусидо.
– Требую подтверждения! – подал голос Макар, заказывавший в номер пиццу и ожидавший ответа с трубкой возле уха.
Маша закрыла глаза, вспоминая, и процитировала:
– «Если выпить отвар, приготовленный из навоза пятнистой лошади, то можно остановить кровотечение из раны, полученной при падении с нее».
– Знаешь что, – после долгой паузы попросил Бабкин, – если я вдруг упаду с лошади и поранюсь… Короче, забудь эту фразу.
– …и без ананасов! – закончил Илюшин наставления в телефон. – Черт знает что, – пожаловался он, повесив трубку. – Везде пихают консервированные ананасы.
– Ты еще не знаешь, чем кормят раненых всадников!
– Слышал и ужаснулся. Маш, ты пиццу будешь?
– Нет, спасибо. Аппетита никакого.
– Серега, а ты?
– После всего, что мы услышали, боюсь, даже борщ в глотку не полезет.
Маша накинула на плечи свитер и села ближе:
– Вы что-то узнали?
Илюшин и Сергей помолчали.
– Пожалуй, даже больше, чем хотелось бы, – сказал наконец Бабкин.
– Но меньше, чем нужно, – дополнил Макар.
– А если не говорить загадками?
– Для начала – что случилось в одиннадцатом классе, пока ты болела.
Сергей начал рассказывать, но на второй фразе понял, что лучше предоставить пересказ Илюшину. Ему не хотелось повторять эту историю.
Машу повествование потрясло. Она несколько раз менялась в лице, слушая, как стригли Зинчук.
– Господи, бедная девочка! И она еще доучивалась с нами несколько месяцев!
Маша вытерла слезы и нервно прошлась по комнате. «Если бы я узнала о том, что произошло, еще тогда… Это бы что-нибудь изменило?»
«Да, – твердо ответила она себе. – Изменило бы».
– Я хотя бы попыталась быть с ней рядом! – вырвалось у нее. – Чтобы она не выносила одна… это все! Насмешки, презрение, унижение! Ведь все знали, и никто ничем не помог ей!
«Потому что каждая была за себя», – вспомнил Бабкин слова одной из их сегодняшних собеседниц.
– Мария, скажи мне, а что-нибудь хорошее в Рогозиной было? – спросил Макар, чтобы переключить ее.
Она остановилась, промокнула платком мокрое лицо.
– Было. Сила, ум, обаяние, вера в себя. Но все эти прекрасные качества отравлялись дурными, и в итоге получался кошмар.
– Как если бы в бочку меда добавить ложку навоза… – расшифровал Сергей.
Илюшин вырвал из тетради лист и нарисовал на нем схематичную девочку: ручки-палочки, платьице-треугольник, круглая голова с косичками.
– Я спрашиваю потому, что сегодня нам довелось узнать несколько любопытных фактов, – пояснил он, не прекращая рисовать. – Ты знала, что Рогозина запихала Анну Липецкую в психушку?
