Зельда Марш - Норрис Чарльз (бесплатные серии книг .txt) 📗
В тот же вечер представился случай открыть Тому глаза — и Зельда не преминула им воспользоваться. В ее уборную принесли корзину фиалок с визитной карточкой Тома. На последней было написано:
«Жду на улице, у пакгауза. Могу ли я проводить вас домой?»
Когда она вышла на опустевшую улицу, он выступил из тени ей навстречу — стройный, улыбающийся, красивый. Зельде на минуту стало грустно, что он исчезнет из ее жизни.
— Пойдем пешком, — предложила она. — Я люблю такие морозные ночи.
Они шли медленно рука об руку, и Том оживленно излагал ей содержание своей будущей пьесы. Пьеса будет называться «Горемыка», и заглавную роль в ней должна исполнить Зельда. Это, по словам Тома, больше всего его вдохновляет.
— Вам непременно понравится, — горячо уверял он. — Я набросаю вчерне и покажу вам. Я хочу, чтобы вы просматривали вместе со мной сцену за сценой и указывали технические недостатки…
— Вот подходящий момент! — сказала себе Зельда. — Не надо колебаться!
— Мой муж всегда, бывало, советовался со мной, когда сочинял водевили, — перебила она Тома. — Да, вы ведь не знаете, что мы с ним играли в водевилях!..
Молчание. Они продолжали идти рука об руку, не замедляя шаг. Зельда заговорила снова, чтобы дать ему оправиться. Ей казалось, что она слышит мучительное биение его сердца, в которое она только что нанесла удар.
— Особенный успех имела пьеска «Кот и собака». Мы разъезжали с ней по всему западу до самого Сиэтла, а потом ставили и в Сан-Франциско…
И так далее, и так далее.
Наконец, Том откашлялся и спросил глухо;
— Ваш муж жив?
— О, разумеется!
— Так, значит, вы разведены?
— Разумеется, нет. — Зельда отвечала небрежно, как бы вскользь, зная в то же время, что каждое слово делает рану в сердце Тома все шире и глубже. Она даже смеялась с каким-то наглым вызовом. А, пусть думает о ней самое худшее! Великодушнее всего с ее стороны сделать так, чтобы он ушел разочарованный и больно уязвленный.
— Мы с Джорджем просто расстались — и все. Мы не поладили и решили, что лучше каждому идти своей дорогой. Не знаю, где он и что с ним… Вероятно, все так же играет в. водевиле.
Наконец-то дошли! Она взбежала по ступенькам…
— Ну, до скорого свидания. Привет вашей маме. Покойной ночи! Спасибо за цветы и за то, что проводили меня. Какая славная ночь, правда?.. Прощайте!
Дверь открылась… захлопнулась… Она одна в тускло освещенной передней. На миг остановилась, все еще держась за ручку двери, и тяжело перевела дух, словно ей трудно было дышать.
— Ну, вот, все и кончено! — вслух сказала она и пошла к себе наверх.
Но Зельда ошиблась: далеко не все было кончено.
Прошло несколько дней, неделя. Джон избегал ее. Он знал, что она недовольна им, и не смел показываться ей на глаза, не приходил даже пить чай к мадам Буланже. Зельда рассказала старушке всю историю от начала до конца, и мадам заклеймила Джона одним коротким и резким словом:
— Идиот!
Наконец, он решился подойти к Зельде. Он был чуть не в эпилептическом припадке от волнения, так что даже испугал ее. Лицо у него подергивалось, глаза бегали. Наконец, он набрался духу и изложил поручение, с которым явился. Не согласится ли Зельда повидаться с его сестрой? Миссис Харни хотела бы переговорить с ней. Он вручил Зельде записку:
«Будьте великодушны к старой женщине и навестите меня, когда вам это будет удобно. Любящая вас Грэйс Чепмэн-Харни».
— Но к чему это, Джон? — Сердито спросила Зельда. — Это только ухудшит дело. Тут ничем не поможешь.
— Может быть, не знаю. Но все-таки сходите, Зельда. Грэйс говорила… я… Вы пойдете, да? Это ей очень нужно.
— А Том будет?
— Конечно, нет… Во всяком случае, Грэйс сказала, что хочет говорить с вами наедине. Мне неизвестно, о чем именно.
— Лжете вы! — сказала неумолимо Зельда. — Вам все отлично известно. Вы могли бы избавить меня от этого, если бы у вас была хоть капля рассудка… Ведь только лишнее мучение. Хорошо, я пойду — не потому, чтоб верила, что от этого будет какой-нибудь толк, но потому, что ваша сестра — милая и достойная женщина и я не хочу ее обижать.
На другой день она пришла к миссис Харни.
— Очень мило с вашей стороны навестить меня, мисс Марш. Я чувствую, что мы с вами друзья и, как два друга, мы должны обсудить положение и решить, как лучше поступить, если вообще можно что-нибудь сделать. Могу себе представить, как вам тяжело. Я отчасти и для того хотела вас видеть, чтобы сказать вам, что ни Том, ни я ни капельки не ставим вам в вину произошедшее недоразумение. Он меня умолял сказать вам это. Бедный мальчик совсем сломлен, но и он, и я считаем, что вся вина за эту печальную ошибку падает на нас. Вы знаете, что мой сын страстно полюбил вас, и я раньше радовалась этому. Джон пришел совсем убитый и сказал мне, что это он виноват во всем и что вы ужасно на него сердиты. Конечно, ему не следовало скрывать от нас рокового факта, но я не могу осуждать Джони. Я знаю его так хорошо! Я ведь почти вдвое старше его! Он думал, что так будет лучше. Он рассказывал мне, как вы настрадались в жизни. Дорогая моя девочка, у меня душа болит за вас, я так хотела бы чем-нибудь помочь делу…
Это теплое участие нашло путь к сердцу Зельды. Никто еще не говорил с ней так. Она не могла удержать слез.
— Мне жаль и сына, — продолжала миссис Харни, гладя руку Зельды и серьезно глядя ей в глаза. — Разве нет возможности помочь вам обоим?
Зельда отрицательно покачала головой.
— Расскажите мне о вашем браке, милочка. Вы любили этого человека?
Снова то же отрицательное движение.
— Так почему вы вышли за него?
— Потому что я голодала, — вырвалось у молодой женщины, и в ту же минуту она почувствовала презрение к себе за то, что сказала это.
Медленно, неохотно, она рассказала о разрыве с Джорджем. Теперь уже слезы стояли в глазах старшей из собеседниц.
— Я ушла, потому что он говорил вещи, которых я не могла простить, и я знала, что, если останусь с ним, то он всю жизнь будет попрекать меня. С тех пор я ничего о нем не знаю.
— И не захотите больше никогда вернуться к нему?
— Никогда. Я хочу жить своей отдельной жизнью: ни от кого не зависеть и ни в чем никому не отдавать отчета. Мне больше не нужно ни Джорджа, ни кого бы то ни было другого. С мужчинами у меня кончено. Один Джон из них всех был добр и бескорыстен ко мне.
— Если бы вы могли понять чувства матери… — проронила миссис Харни. Потом медленно, как бы подбирая слова, продолжила: — Понимаете, мой сын сильно привязался к вам. Он никогда еще не был так… так… влюблен, и он в ужасном горе. Я думаю только о нем и его счастии. С момента его рождения у меня нет другой заботы в жизни. — Она помолчала и наконец после некоторого колебания предложила: — Что если бы вам официально развестись и быть свободной?..
Слова растаяли в воздухе, а мысли Зельды с лихорадочной быстротой устремились в пробитую этими словами брешь.
…Развестись с Джорджем, знать, что он больше не будет иметь никаких прав на нее, не придет больше мучить ее и приставать к ней?! Да, это было бы хорошо… Но стать затем женой Тома? Ведь это хотела сказать миссис Харни… Нет, она не хочет выходить за Тома! Она не может!
— Вы подумайте над этим, — мягко, но убедительно сказала миссис Харни. — Судья Чизбро — мой большой приятель — охотно займется вашим делом. Я могу устроить, чтобы вы встретились с ним здесь у меня и переговорили обо всем.
Зельда снова получила розы от Тома. Только его карточка — никакой записки. И так каждый вечер. Она поговорила с Джоном. Это безумие — тратить так деньги. Она терпеть не может получать цветы в театре, у нее начинает жутко болеть голова, когда в ее маленькой уборной столько цветов. После этого розы больше не присылались. Через несколько дней — записка от Тома:
«Дорогая мисс Марш! Не могу ли я повидать вас, когда вам это будет удобно, чтобы переговорить о моей пьесе? Она почти окончена, и мне бы хотелось знать ваше мнение. Если разрешите, я зайду к вам в воскресенье днем и отвезу к маме пить чай? Она сердечно вам кланяется.
