Нити жизни (СИ) - де Море Эль (чтение книг TXT) 📗
«От меня, например?».
«Даже не знаю…».
«Вот и я».
«А это имеет значение?».
«Прямое».
«И какое?».
«Я предупреждала, что не люблю, когда люди влезают в мою жизнь. И присутствие там посторонних совершенно излишне. Ни к чему хорошему это не приводит, я-то уж, знаю».
«А, что если я — исключение из твоих выдуманных правил».
Я медлю, ощущая некоторую душевную неловкость, но отвечаю:
«Ты не понимаешь».
«А ты попробуй, объясни».
«Почему ты хочешь знать так много?».
«Потому, что чем больше я времени провожу с тобой, тем ближе мне хочется быть».
«Не шути так, я не оценю».
«Я не хотел обидеть тебя».
Я была краткой:
«Мне так не кажется».
Если поразмыслить, это слишком, чтобы быть даже каплей из реальной параллели. Виртуальность тем и хороша, что в ней можно стать кем угодно и насколько угодно. Говорить, что хочешь, не волнуясь за то, во что всё выльется. Ведь кто будет судить то, чего, по сути, и не существует?! Так к чему нам доза разочарований из волшебной вселенной, когда её вполне хватает среди напряженного бытия? Мне лично незачем. Поэтому надежнее воспринимать всё через призму своих сомнений. Обжигалась. Довольно.
Ответа не последовало. Проговаривая вслух, я стала печатать:
«Что притих?».
«Боюсь, нарушу нейтралитет, и ты снова сбежишь».
«Тогда, не говори ерунды».
«Тогда, не воспринимай это так».
«Ультиматум?».
«Выход».
«Послушай, я не знаю, что ты там надумал. Но, не трать время зря. Мне не нужен дешевый флирт».
«Согласен. И мне».
Ну, — решила я, улыбнувшись — это что-то да значит. Что — пока не знаю. Но сдается, что это будет интересно. Я отправила:
«У меня предложение».
«Интригующе…».
«Заключим пакт — никаких личных контактов, всё общение только в сети. Говорим правду и не слова лжи. Готов походить со мной по краю?».
«Тогда у меня вопрос, что будет, соври я?».
Я, не колеблясь, написала правду:
«Я утащу тебя за собой в ад!».
Мы обменялись смайлами.
Я закрыла крышку ноутбука и откинулась на спинку стула. Снова, оставшись одна, в своей ровной безысходности.
В окно щедро лилось ничем не сдерживаемое полуденное солнце.
Я успокоено взглянула вверх.
— И зачем я продолжаю все это мусолить? — тихо сказала, продолжив про себя, — вот закрыть глаза, приказать себе не дышать, остановить сердце. Ну и кто узнает, какими были последние мысли? Никто не узнает. Так, зачем всё это? Не для того ли, что я всё еще надеюсь, что когда-нибудь найдётся кто-то, понимающий всю суть.
Я покинула палату, решив совершить вечерний моцион по больничным владениям.
Сразу наткнулась на бригаду санитаров, тащащих тележку с трупом. И тут же, чисто машинально отшатнулась от них, как от чумы.
Стоявший поодаль за инвалидным креслом старичок чуть усмехнулся, глядя, как двое амбалов в зеленых скафандрах поспешно удаляются, прокряхтел:
— Я буду следующим.
Меня почти тошнило, поднеся руку к носу, обречённо ожидая неминуемой рвоты, я побежала. Мне казалось, останься я там чуть дольше, и кончина, оплетавшая смертельной паутиной здешние места, сожмется и захватит меня. Но, обошлось.
Уже, спускаясь по лестнице на первый этаж, я остановилась и, оглянувшись, подумала: как было бы хорошо, если б люди не умирали или умирали реже.
Но разве можем мы остановить отсчет и запустить в обратном порядке? Конечно, нет. Ведь, всё самое важное, далеко, не в нашей компетенции.
В холе у самого пункта регистрации пришлось напрячься, чтобы не свалиться с ног. Меня чуть не сбил мальчуган, кажется игравший в воображаемый хоккей.
«Вот эта энергия, мне б так», — заметила я и тут же посмеялась над собой. Нащупав потерянный во время маневров тапок, и подтянув на ногу, я… уперлась в таращуюся на меня фигуру. Осеклась и с содроганием застыла на месте от того, кто стоял передо мной.
Вот уж, правда, жизнь — это крученый мяч, брошенный шальной рукой. И кто знает, куда его закрутит в очередной раз…
— Это же не… — изрек мой голосовой аппарат, всё больше впадая в панику — округлялись глаза.
Когда же фигура получила какой-то документ из рук администратора регистратуры, намылилась в двери, где лестница вела в сторону другого корпуса.
— Что за? — шепнула я, выходя из оцепенения. — Ну, уж нет, так не бывает! — Дальше я уже не рассуждала, а мчалась вдогонку.
— Эй, — кричала я вслед, взлетая по лестнице.
Тишина.
Я настойчиво продолжала, ускоряя шаги.
— Алё, гараж! Эй! Да, черт тебя возьми! Я к тебе обращаюсь. Подожди!
Ответа не следовало. И это злило. Догнала я его уже только на площадке третьего этажа. Достижение.
Мы вошли в переходной коридор. Он остановился и выжидательно посмотрел на меня, как будто, вглядываясь в меня, старался что-то понять.
Перепутать было не возможно, передо мной находился — Нейл.
Врать и оправдываться не буду — настоятельно решила я. Слишком унизительно и то, и другое. Но он не оставил мне выбора.
— Что тебе надо? — спросил хладнокровно.
— Ты что, оглох на два уха сразу?! — тараторила я, переводя дух. — Мог бы и притормозить!
— Я пришел один и ухожу один. Не вижу причин останавливаться по пустякам, — он говорил, а рот его усмехался, хотя и как-то сдержано.
Замечательно, я — пустяк!? — эхом отразилось в моем рассудке. У этого парня просто талант к комплиментам.
— Почему ты здесь? — выдавила я, подавив огрызающие губы слова.
— Каникулы, — произнёс он, и мне показалось, я уловила некую жалобность, несмотря на видимую усмешку. — Как погляжу, у тебя тоже?
Я опустила глаза. Говорить не хотелось, но всё-таки неловко выдавила, глядя в сторону:
— Угу.
— Видимо, просторы Европы уже не так привлекательны?
Я подняла глаза и была погребена под холодным взглядом, который смотрел на меня, прагматично оценивая. Что на это скажешь? Пришлось проглотить. Я всеми силами воззвала к разуму, но он, подлец, не отозвался. В голове была неизмеримая пустошь, а в душе скрёб червь.
— Или это новый способ релаксации? — паузы, которые он вставлял в диалог, усиливали эффект от сказанного. Он словно втаптывал меня в грязь каждым своим словом. И от этого презрения появилось желание стать невидимкой. Как он смеет, находясь по разные стороны жизни, еще и упрекать меня в чем-то?!
— Не тебе меня осуждать, — сорвались с языка слова. И тут мои глаза зацепились за амбулаторную карту, которую он сжимал в руке всё это время. Точнее за строчку с его инициалами. Меня, как переключили в другой режим, я забыла все прочее и с недоумением спросила:
— Ты пациент?
— Тебя не касается! — рявкнул он, пряча бумажные свитки за спину.
Я хмыкнула, почувствовав, что задела за живое, залезая во что-то тайное. Я настроилась по-боевому: желание расспросить заняло все мысли, но пытать было некого, кандидат в допрашиваемые, сверкая обувкой, быстро смывался по коридору в другую часть больницы.
