Слеза святой Женевьевы - Белозерская Алена (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
– А где ты был, когда я женился? – Люк хитро прищурился. – В Мексике. Что ты там делал? Напомнить?
– Шикарно проводил время, – Конрад присел на диван и вытянул ноги перед собой. – Ладно, не злись. Это хорошо, что Полина не знает, кем мы друг другу приходимся, иначе я не смог бы помочь тебе. Черт! Люк, больше не проси меня на полгода зависнуть в такой дыре, как Мюнхен, и целовать в задницу этих скучных немцев. Я едва не сдох от скуки, работая в агентстве, как прилежный юнец. Никаких развлечений, только работа. И все для того, чтобы твой план реализовался! Слишком большая жертва!
– Да, – Люк принес еще один бокал и бутылку, – полгода на одном месте – для тебя это рекорд.
Он разлил коньяк по бокалам, подал брату, а после положил ему на колени газету, которую читал до его появления.
– Только и пишут об этом, – сказал он, указав подбородком на первую полосу. – Ознакомься.
– Мне уже известно, что Альфред Ломан застрелил своего лучшего друга за то, что он спал с его женой, а потом задушил неверную супругу, – улыбнулся Конрад, но послушно пробежал глазами по строкам. – Какая грустная история произошла с наследниками огромных империй, – он расстроенно поцокал языком.
– Ты приложил к этому руку?
– Нет, конечно! – взмахнул руками Конрад. – Я не мог уложить в постель к Воскресову прекрасную Петру. И не заставлял Ломана стрелять своему дружку в голову. Только показал фото, где его женушка и ее любовничек отправляются трах… Но, думаю, Ломан избежит наказания. Деньги отца сделают свое дело. Признают невменяемым, отправят на пару месяцев в клинику для душевнобольных, а потом папочка его вытащит оттуда. Выйдет на свободу, снова женится и забудет о том, что Воскресов спал с его женой. Хотя Петра была чертовски интересной в постели.
– Когда ты успел опробовать ее?
– Еще до того, как она вышла замуж за этого хомяка.
– Смутьян! – Люк салютовал брату бокалом. – Не стоило вмешиваться в ее отношения с мужем.
– Надо же было поживиться. Других вариантов не было. Тридцать миллионов он заплатил мне за «Слезу», а после я вернул ее себе. Пардон, – он отвесил церемонный поклон, – тебе, барон фон Рихтгофен. Ой! – Конрад жеманно прикрыл рот ладошкой. – Я забыл, что ты – бастард и не имеешь права носить подобный титул.
В семье Матуа каждый в подробностях знал тайну рождения Люка. Единственный сын баронессы Астрид фон Рихтгофен был красивым мужчиной, женщины обожали его, но всем им он предпочитал карты и выпивку. Одной из таких девиц, мечтающих носить громкий титул, была дочь известного французского промышленника Этьена Матуа. Глупышка Лали была страстно влюблена в Рольфа Рихтгофена и любыми способами мечтала привязать его к себе. По девичьему легкомыслию Лали решила, что ребенок поможет ей получить мужа, заодно и титул. Этьен Матуа едва не сошел с ума, узнав, что его «невинная» малышка скоро станет матерью. Зная крутой нрав старика, девица не сказала, кто приходится отцом ее ребенка, так как боялась за жизнь своего обожаемого Рольфа: дед грозился оторвать «хозяйство» тому, кто обесчестил его дочь. А потом Рольфа застрелили, незадолго до первого дня рождения Люка, которому дали фамилию матери. Дед обожал внука, но терпеть не мог, когда тот заводил разговоры о своем отце. О том, кто он, Люк узнал, уже когда поступил в университет. Мать рассказала историю рода баронов фон Рихтгофенов накануне своей третьей свадьбы. Конрад тогда внимательно слушал этот занимательный рассказ, удивляясь, почему мать всегда влечет к подонкам. Сначала барон, потом отец Конрада, который бросил ее, едва мальчику исполнилось пять, вытянув уйму денег, теперь новый ухажер, по виду такой же холеный ловелас, как и два предыдущих. Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Люк был и останется последним представителем Рихтгофенов, пусть и носящим другую фамилию.
– Бастард? Следи за тем, что говоришь, – рекомендовал Люк и повернулся к вошедшему в библиотеку Франсуа.
– Когда накрывать ужин?
– Через полчаса, – сказал Люк и отпустил старика. – На чем мы остановились?
– Старуха и правда умерла от того, что увидела тебя? – спросил Конрад. – Как ты вообще додумался прийти к ней?
– Хотел посмотреть на свою бабку, заодно узнать, где она прячет колье. Мы даже не успели поговорить, потому что, увидев меня, она стала хватать воздух губами, приговаривая: «Рольф, сыночек», а после затихла. Я не мог смотреть в ее мертвое лицо, закрыл его подушкой. Было противно, – Люк задумался. – Наверное, я очень похож на своего отца.
– Нет, ты похож на нас, на Матуа, – уверенно ответил Конрад и пристально посмотрел на брата.
Светлые волосы, ореховые глаза, несколько крупный нос, тонкие губы. Высокий, с хорошей фигурой, но в нем абсолютно отсутствовало изящество, порой Люк казался деревянным и нескладным. Пристальный, колючий взгляд, холодность в лице, ярко выраженные носогубные складки – все это производило не лучшее впечатление. Однако, когда Люк улыбался, внешность его кардинально менялась. Прелестные ямочки на щеках придавали задор и смягчали его слишком серьезное лицо.
– Твой нос стал тоньше, – заметил Люк.
– Пришлось подкорректировать. Так, пара операций. Ты же помнишь, его несколько подпортили в Панамской тюрьме. Но новый мне нравится больше.
– Зачем избавился от Хорвата? Ты неоправданно рисковал. Мог бы просто предупредить его, чтобы не вмешивался.
Невозмутимое до этого лицо Конрада вдруг покрылось белыми пятнами.
– Вернул долг, – процедил он. – Раньше не было возможности, а сейчас все так чудесно совпало. Это ведь при его содействии я в первый раз попал за решетку. Потерял два года жизни, вылетел из университета. Если бы не Хорват, все сложилось бы иначе.
– Не заблуждайся. Характер не изменишь. И Хорват не имеет отношения к твоим неудачам.
– Имеет, – упрямо сказал Конрад. – Он не дал мне ни единого шанса исправить ту ошибку. Я отплатил ему той же монетой. Долги, как говорится, нужно возвращать. Хочешь посмотреть на последнюю часть парюры?
Люк приподнял бровь и пожал плечами.
– Часом раньше или позже, – с безразличием протянул он.
– Брось! – рассмеялся Конрад. – Я же вижу, тебе не терпится положить ее к остальному гарнитуру, – он вскочил с дивана, подошел к саквояжу и вытащил из него бархатный футляр. – Держи!
Люк ловко подхватил шершавую коробочку и положил себе на колени. На лице его в отличие от всех остальных, кто смотрел на «Слезу», не было восторга. Лишь холодность и высокомерие, которыми славились все бароны фон Рихтгофен. Подойдя к одному из книжных шкафов, Люк легко толкнул его. Он бесшумно отъехал в сторону по тонким рельсам и плавно остановился. Набрав на панели код, Люк открыл дверцу сейфа и подозвал Конрада.
– Теперь все, – сказал он, поместив колье на стеклянную полку, где в одинаковых футлярах лежали остальные части парюры: диадема, бандо, гребень, серьги и браслет. – Вот она – «Женевьева».
– Сколько лет ты собирал ее?
– Пятнадцать, – ответил Люк. – Если бы бабка не заартачилась, то «Слеза» уже давно была бы у меня.
– Вот это терпение! – присвистнул Конрад. – Столько лет ожиданий. Я бы не смог так долго идти к поставленной цели. Но парюра стоит всех усилий. К тому же ты здорово повеселился, столкнув лбами Воскресова и Ломана. Было интересно наблюдать, как они разрывали твою бывшую жену на части.
– Но она, как всегда, выкрутилась. Непотопляемая. Признаюсь, я их натравил на Полину, только чтобы помучить эту стерву.
– Решил поиздеваться над ней за то, что она наставила тебе рога?
– Ты спал с ней? – быстро спросил Люк, неожиданно схватил Конрада за шею и притянул к себе, словно пытался просверлить взглядом его мозг, выведать правду.
– Нет, конечно! – искренне возмутился Конрад. – Отпусти! Ты же мой брат. Да, Полина красива, но не в моем вкусе. Поэтому успокойся. Я ее и пальцем не тронул.
Люк тепло улыбнулся и повернулся к колье.
– Знаешь, что я с ним сделаю?
– Подаришь мне? – улыбнулся Конрад, не в силах отвести взгляд от огромного синего сапфира.
