Охотник за головами - Манасыпов Дмитрий Юрьевич (электронная книга txt) 📗
Они пошли. Волки не двигались. Освальд шел последним.
– Эй, охотник! – Освальд повернулся к Волчьей Сестре. – Ты ведь понял, что он – девушка? – спросила черноволосая красавица.
– Да.
– Давно?
– Нет. Я ж ее, спасая, хватал руками… Так уж вышло, и не один раз. Когда мы не нашли венец, и она не расстроилась, хотя так горячо рассказывала про него, стал подозревать еще больше. А убедился только сейчас, когда ты посмотрела на меня, а он, она, чуть тебя не убила взглядом. До этого все же сомневался.
В глазах ярко сверкнуло. Освальд пошатнулся, но не упал. Он стоял на месте, врастая в землю, и одновременно летел, видя то, что не мог видеть.
Огонь, блеск стали, кровь, текущая по гранитным ступеням, лениво и нехотя. Разваливающиеся каменные стены, узкие башни по краям, пеплом разлетающиеся полотна знамен. Хриплые крики над металлической спиной многоголовой змеи пехоты, втягивающейся в осажденную крепость. Тонкая фигура на сивом жеребце, летящая вперед, вопль, торжествующий и победный. И огонь, жадно пожирающий дерево, кожу, мышцы… Боль, холод и чернота.
Голос неведомой Древней пробился через плотный туман морока:
– Пусть бережет себя. Она не для тебя, и ты не для нее. Абсолютно разные люди. Пока.
Освальд посмотрел на нее, ведающую и знающую даже больше, чем ему требовалось.
– До свидания.
Товарищи ждали у тропы, ведущей к большаку. Рассказывать им про короткий разговор с Волчьей Сестрой Освальд не стал, незачем было. Они спокойно добрались до деревни.
Долго не задерживались, дела торопили. Освальду предстоял путь в одну сторону, а Хорсе и «Жаку» – в другую.
И Освальд, и Волчья Сестра были правы: Жак не был Жаком. Сбежавшая из своего собственного обоза, дотянувшая в этой глухомани до приезда лучника, родная племянница ландграфа Агнесс де Брие возвращалась домой. Хорса колотил себя по голове, проклиная собственную недогадливость, краснел каждый раз, когда встречался с ней взглядами, и немудрено. Не мог забыть все слова и выражения, которые произносил при ней. Да и не додумался про маскарад с маскировкой, такой, как сейчас казалось, простой. А она тоскливыми глазами смотрела за приготовлениями Освальда, собиравшегося в путь.
Передав Годзереку все, что было сказано и сделано в лесу, и несмотря на его горячие просьбы остаться и погостить немного, они разъезжались.
В мешке, притороченном к седлу Агнесс, находился венец Парамонды, который она забрала с собой, когда убегала из каравана. Который таскала с собой все время, что находилась здесь. Как смогла она убежать, как сумела так долго притворяться? Что ее заставило так поступить, Агнесс и сама не понимала. Что-то подтолкнуло ее, и только благодаря этому девушка смогла выжить.
В пещере, которую они сожгли, среди прочих вещей было достаточно много принадлежавших ей. И самое главное – старая куртка, которая неизвестно каким образом оказалась там. Это именно из-за нее выведенные в подземелье монстры, реагируя на запах, должны были выследить девушку, когда нападали на караван.
В ту ночь, черную, рвущую воздух ударами грозы, в проливной дождь Агнесс выжила и убежала. Вода смыла следы, не дав возможности оборотням дойти до деревни, в которой девушка переночевала в развалинах халупы на окраине. Потом добралась до Вилленгена, купила новую одежду, инструмент… и не стала возвращаться в Бретоньер. Вернулась сюда, в Волчьи Овраги. Как будто позвало что-то, заставило поступить именно так. Освальд не удивлялся. Слишком много во всей этой истории было странного и непонятного. Но зато теперь все позади… Наверное…
Выехав из ворот деревенского трактира «Гостеприимный приют», Освальд остановился. Агнесс и Хорса тоже замедлили своих лошадей.
– Прощайте. – Охотник пристально всмотрелся в их лица, словно стараясь получше запомнить. – Хорса, ты самый замечательный боевой товарищ, который у меня когда-нибудь был. Жак… простите, Агнесс, вы – великолепная девушка, я рад знакомству с вами. Берегите себя, впереди у вас неизвестность, которая может таить любые угрозы.
– Может, поедешь с нами? – голос девушки был неестественно спокоен. – Хорошо, когда рядом есть такой друг, как ты.
– У меня своя дорога. – Освальд развернулся и поехал дальше, стараясь не думать ни о предстоящем одиночестве, ни о нахлынувшем видении, ни о словах Волчьей Сестры, сказанных в лесу. Ни о красивых и бездонных, небесно-голубых глазах юной аристократки из Бретоньера, которые, скорее всего, никогда больше не увидят его.
11
До Вилленгена охотник добрался быстро. Приключений в пути не случилось, лишь один раз пришлось вступиться за небольшое семейство из матери и трех маленьких детей, добирающихся до раненого отца, лежавшего без денег на постоялом дворе там же, куда ехал он сам. Задумавшие разбойничать малолетки из придорожной деревни быстренько свалили после того, как сломал им пару рук и свернул несколько челюстей.
Довезя семью до места, Освальд остановился поблизости, в точно такой же гостинице, ничем не выделяющейся из десятков, оставленных им позади. В ней умудрился ввязаться в драку, помогая торговцу из белозерской деревеньки у границы Нессара, приехавшему и застрявшему в Вилленгене надолго. Правду сказать, сделал так не без тайной мысли. Пусть хватало денег в кошеле, переданном Хорсой, но сидеть на месте и отдыхать не хотелось. Накатывало, разбивая внутри хрупкое равновесие, которого так долго достигал.
Пить для него никогда не было выходом. Вино, водка, можжевеловка, пиво, заливаемые охотником внутрь, только притупляли боль. Боль от понимания того, что свою судьбу не изменишь. Так и будешь идти по ней дальше, как по разбитой дороге, одной на все направления. Пересекающей горизонт и догоняющей саму себя, замыкаясь на вновь возникающем в голове странном видении. Он не мог и не хотел оставаться таким, каким был так долго, но выхода не было. Освальд умел немногое, и оно не могло закончиться добром.
Потому и была драка, были крики и хрипы, хруст ломаемых костей и звон выбиваемого им голыми руками оружия. Таким немудреным образом про него узнали, и через пару дней поступил заказ: местные торговцы тканями просили защитить их от приезжей банды, задумавшей обосноваться здесь всерьез и надолго. Тем же вечером Освальд отправился на переговоры, намереваясь дать парням время одуматься и не тратить силы понапрасну. Его предупредили о том, что ребята весьма отмороженные и по самое колено деревянные, но Освальд все же решил попробовать. В себе сомневаться не приходилось. В лесу у Оврагов было страшнее и намного серьезнее. Он ошибся.
В себя Освальд, охотник за людьми, человек стали и смерти, пришел лишь через два дня. Спустя неделю, сжав зубы, смог в первый раз и самостоятельно встать на ноги. Купцы дотащили его на разложенных плащах до гостиницы, оставив на брусчатой мостовой переулка пятнадцать остывающих тел. Не то чтобы Освальд переоценил свои силы, просто подготовились беспредельщики основательно и рубаками оказались не в пример лучше, чем последние из тех, с которыми он имел дело.
Еще через несколько дней, уже нормально передвигаясь с помощью костыля, краем уха подслушал последние новости. О прибытии в Вилленген посольства объединенных Бретоньера и Лиможана. Из потока слов о великолепии послов и их свиты, об открывающихся возможностях для торговли и о военной помощи, для которой в Вилленген должен был в ближайшее время войти тяжелый пехотный корпус с приданными кавалерийскими сотнями, он выудил самое главное.
Посольство было отправлено королем объединенных территорий – Жилем де Реном. В груди неожиданно гулко застучало, перед глазами возникли крепостные стены с узкими башнями. Почему казалось, что именно такие были в замке де Брие, неожиданно тонкие, с каменным кружевом, кажущиеся невесомыми? Мир вокруг не рухнул, но на пару минут дыхание перехватило, и голова отказывалась работать.
