Сатир и Муза - Афантов Андрей (книги онлайн полные TXT) 📗
Сельдин имел в виду коррекцию на фондовом рынке в первом полугодии 2006 года.
– Да ладно! Ну, переиграл. Ерунда! Вон Олечка квартиру продала, купленную в спекулятивных целях! Прирост больше чем в три раза за три года! Мои игры просто меркнут перед ней.
Ольга Викторовна скромно потупила взор, ей было приятно искреннее восхищение мужа.
Дверь в мастерскую робко приоткрылась, на пороге появился малыш. Покачиваясь на ещё неокрепших ножках, Дима опасливо смотрел голубыми глазами на незнакомого дядю. Он сжимал в кулачке и тащил за собой по полу Олину ночнушку. Ольга, смутившись, отобрала её. «Потому что мамой пахнет, вот он и спит с ней». Мужчины молча любовались, как Димочка протопал к папе и пристроился у его колен. Алексей закопался носом в «ленинские» кудряшки. И ждал, пока Ольга возвратится.
– Мне моя контора не нравится, – продолжил Сергей Иванович, улыбаясь. Он вспомнил своих внуков, и ему вдруг расхотелось вести деловые разговоры: – Я тебе предлагаю ею заняться. Подумаешь?
Алексей пожал плечами:
– В смысле – рулить вашими деньгами?
– Не совсем. Мне интереснее построить бизнес, ориентированный на клиента. И нынешнее руководство с этим не справилось.
– Там конкуренция жестокая! – Алексей задумался, стоит ли демонстрировать скепсис? – Я подумаю! – ему не хотелось расстраивать гостя отказом, хотя принимать его предложение тоже не хотелось.
«К тому же у вас – коммунизм», – сам себе сказал Алёша, заставляя отнестись к словам Сергея Ивановича серьёзно.
– Подумай, подумай! – Ольга обратила на себя внимание, говоря мысленно: «А как же я?»
Сергей Иванович так и понял эту реплику, поэтому перевёл взгляд на хозяйку:
– А у вас какие планы?
– Может, выпьем? – Оля показала на бутылку, которая заждалась на столе, украшенном свежими цветами.
– Конечно-конечно, – теперь Алексей отрепетировал её присказку, но тоже не угадал интонацию.
– Хочу открыть компанию по бухсопровождению. Сейчас эта услуга востребована. Предприниматели не хотят сами заниматься своей бухгалтерией и отдают её на аутсорсинг. Вроде у меня даже и кадры есть знакомые, кто может согласиться, – Ольга не стала говорить Сельдину что нужных связей в налоговой ей как раз не хватает.
– Ну, давайте, может, вместе подумаем?
– Ну, давайте.
Сергей Иванович почувствовал себя навязчивым и сменил тему:
– На картине – вы? – спросил он очевидное.
Ольга кивнула:
– Приятно вспомнить себя стройной и молоденькой.
Они некоторое время любовались творением Алексея. Тот разлил вино по бокалам.
– За нас! – чокнулись и пригубили.
– Надо клубничку в бокал опустить, – сказала Ольга.
– Продавать не собираешься? Или выставляться?
– Не-а, – ответил Алексей.
– А почему? – вопрос Сергей Ивановича прозвучал почти возмущённо, он поднял брови и добавил: – Очень даже достойная вещь.
– Это моя дорога к Богу! – сказал Алексей. – Не всё ж надо делать ради денег.
– Странно… Создавать шедевр для Бога? Для нашего времени это так необычно… – фраза Сельдина повисла в воздухе, но он говорил совершенно серьёзно.
Все втроём снова уставились на картину.
Вдруг Ольга почувствовала укол ревности к своему изображению: «Он меня на картине любит больше, чем меня настоящую». И додумала с горечью: «Конечно, я тогда была интереснее…»
Алексей молчал, думал над ответом, смакуя prosecco.
– Тост! – наконец сказал он. Ему хотелось говорить с пафосом, но в глубине души Звонарёв оставался раздолбаем, как бы ни нахваливал его Сельдин. Всякая торжественность претила его характеру, поэтому Лёша заговорил медленно, выдавая фразы мелкими порциями.
– Три года назад произошли события, которые сильно перевернули всё моё отношение к жизни, – Алексей посмотрел на Олечку глазами, полными лукавого любопытства: догадается ли она, о чём он? – Эта картина!.. Результат…
Понимаете, к жизни можно относиться двумя способами…
Есть люди, которые считают жизнь сражением, которое надо выиграть… И они… рано или поздно обязательно проигрывают. Потому что сражаются со временем. А раз мы не молодеем, время всегда побеждает…
Алексею показалось, что он говорит сбивчиво, но аудитория слушала очень внимательно. «А где же тост?» – было написано на их лицах.
– А есть люди… их совсем мало… которые относятся к жизни, как к картине, которую нужно нарисовать…
Жизнь как искусство…
Эта картина… она дорога мне.
Она научила меня относиться к жизни, как к произведению искусства. К работе. К торговле. Вот почему я управляю портфелем успешно. И вы заметили это! Отношение к жизни! Я не собираюсь своим портфелем победить рынок, я рисую портфель! Как картину. Потому получается.
Алексей запнулся, давая им обдумать свои слова. «Ну вот! Опять говорю о деньгах!» – он чуть было не поморщился от этой мысли, но сдержался, увидев глаза Олечки…
Он снова помолчал, давая им обдумать свои слова.
– Я предлагаю выпить за музу, которая вдохновила меня! Благодаря ей у меня выросли крылья! – его голос прозвучал тихо, но глаза, глядящие на Ольгу, светились такой любовью, что Сельдин почувствовал себя неуютно и позавидовал ему.– Моя жена – моя муза! За тебя, Олечка! – и мысленно добавил: «Люблю тебя». Она ответила на его взгляд. «А ведь правда! Мало стать для мужа любовницей, горничной и кухаркой. Нужно растить его – и расти с ним вместе», – Оля восхитилась Лёшиной проницательностью, сама себе она казалась довольно легкомысленной Музой.
2008 год, 20 октября, понедельник, день.
– Мужик, ты как?
– Плохо.
– Вижу, лежи смирно.
– Не смеши меня, куда уж смирнее.
– «Скорая» уже едет, но быстро они не смогут.
– Понятно…
– Продержишься?
– Должен.
Они помолчали.
– Мужик! А я тебя знаю, – Алексей вспомнил его.
– Откуда?
– Видел как-то в метро… Несколько лет назад…
– Да ну?
– Часы у тебя были дорогие… И книжка… Мужик. А ты ведь крутой. Что ты тут делаешь?
– Был крутой. Сторожем тут на зиму устроился.
– Ты что? Разорился?
– Да нет. Почему? Книжку нужно закончить, а тут спокойно.
– Почитать дашь? – вцепился в сторожа Алексей.
– А давай я схожу в двадцать третий дом, там старики живут, наверняка у них есть что-нибудь сердечное. Валидол какой-нибудь.
– Да… Постой…
– Что?
– Перенеси меня в мастерскую. С трубкой.
– Не мужик, на фиг! Сиди здесь. Ты от каждого движения отрубаешься. Боюсь я за тебя.– Хорошо… – сторож прислонил Алексея спиной к косяку мастерской.
«Нет, я не хочу умирать… У меня же… Сын… Я должен расти вместе с ним, ещё раз пережить своё детство… Буду читать ему правильные книги, рассказывать всякие истории, играть в мальчишеские игры… Нет, я не согласен… Как он будет без меня? Нет!» Алексей почувствовал, что озяб. Он сидел на полу и часто дышал, дом был хорошо натоплен, и мёрзнуть Звонарёв вроде не должен был. Холод не был неприятным. Наоборот. Лёшу вдруг охватила какая-та эйфория. Боль в груди стала ровной и понятной. Даже комфортной. Глаза открывать не хотелось. Их уже незачем было открывать. Никаких дел уже не осталось. Тишина стеной отделила его от всего мира. Сладкий-сладкий сон тяжело укутывал его. Алексей встряхнулся: «Это ОНА совсем близко подошла», – понял он и с трудом повернул голову.
Алёша посмотрел на свою картину.
«Пора подводить итоги? – он сам себя спросил и засмотрелся на нарисованную им когда-то Олечку. – А ведь без покаяния подыхаю».
– Господи, – прошептал он, – прости меня. За всё, что не так делал. – Алексей не умел молиться, но от звука своего шёпота ему вдруг стало легче.
Он посмотрел выше.
Луч света, падавший из витража, по замыслу должен был отвлечь внимание зрителя от смазан-ности церковного интерьера. И этот луч у Алексея не получился. Сейчас он ясно видел недостатки. «Переписать?! Успеет?» – его мысль вернулась к Ольге. Ему вдруг до смерти захотелось услышать запах её тела. Моргать уже не было сил, глаза затянуло слезой, но Алексей продолжал смотреть на луч. Он услышал звук открываемой двери. «Охранник? Жена?»
