Львиное Око - Вертенбейкер Лейла (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

— Ну и не суйся к ней, дорогой, — посоветовал Карл. Он был одним из немногих, кто знал, что у меня слабая грудь. — Еще заразишься. Черт с ним, с моим пари. Давай лучше посмотрим, как она танцует.

На следующий день мы пошли на премьеру. Сидели в ложе. Она обратила на меня внимание — это точно. Дважды бросила на меня взгляд огромных глаз из-под длинных ресниц, взмахнув при этом волосами, доходившими до пояса. Я удовлетворенно провел ладонями по бокам, но «мартышка», сидевшая у меня на плече, предупредила, чтобы я не радовался заранее. Когда Мата Хари приседала с голой задницей перед статуей Шивы из папье-маше, наши глаза встретились. Вызов был брошен.

День спустя я послал ей записку, а вечером вместе с Карлом отправился к ней в гостиницу. У дверей нас встретил Лябог. Есть ли у нас приглашение? Нет, но…

— Ах, да. Барон ван Веель. Мы получили ваше письмо. Могу ли я просить вас об одолжении? Не тревожьте мадам воспоминаниями… — Наклонившись к моему уху, Лябог доверительно произнес на дурном немецком: — Ihre Kleine [74]в Голландии. Со дня на день мы отправляемся на Средний Восток. Это было бы весьма некстати.

Я решил оставить дипломатию и пойти в наступление.

— Леди Мак-Леод получила мое послание?

— Нет, видите ли. — На французский манер увиливая от ответа, месье Лябог принялся пожимать плечами. — Вы должны понять…

Глядя сверху вниз, я надменно проговорил:

— Сударь, у вас вошло в привычку вскрывать письма, адресованные лично леди Мак-Леод?

Карл растерянно смотрел то на француза, то на меня.

— Ну, конечно, нет, — смутился Лябог, — но она так близко принимает к сердцу все, что относится к ее дочери. Иногда мы получаем самые дикие письма и…

— Да как вы смеете!.. — рявкнул я и отпихнул его в сторону.

Облаченная в длинное платье, Мата Хари в живописной позе, с томным и усталым видом возлежала на кушетке. Карл направился прямо к ней, но я больно пнул его по щиколотке и отстранил от себя.

Среди ее гостей мы занимали отнюдь не первое место, и я не собирался дожидаться своей очереди, чтобы приложиться к ее руке и произнести несколько комплиментов. Я сидел в углу, где мы с Карлом пили превосходное шампанское, принесенное горничной, и наблюдал за танцовщицей, которая, потупив глаза, изредка посматривала на меня.

О, она была великолепна. Таинственность. Блеск. Трагизм. Сексуальность. Но у нас с «мартышкой» было четыре глаза. А если прибавить мой монокль, то и все пять. Я увидел, что у нее совсем детское лицо. Округлые щеки, подбородок, кончик носа простолюдинки. Обыкновенная голландская жеманница, черт бы ее побрал.

Если так, если я прав, то эту «Герши» Зелле интересует процесс игры, а не ее результат. Сожмет колени, чтобы за ней вечно волочились, после каждой утраты невинности будет вновь строить из себя девственницу и клясться, что лишь… любовь дает право проникнуть внутрь ее грота любви. На подобные глупости у меня нет времени, да и скучно это.

Я заметил, что она почти все время молчит.

Карл был поражен (и напрасно), когда она, заметив мое равнодушие к ее чарам, поднялась, чтобы бросить мне вызов. Оказывается, эта сучка умеет двигаться. То-то же.

Поздоровавшись сначала с Карлом, она повернулась ко мне.

— Вылитый Аполлон Бельведерский, — произнесла она, взмахнув ресницами. За такие слова я готов был свернуть ей шею.

— Вы останетесь ужинать, красавчик?

Мне редко приводилось слышать такие идиотские комплименты по поводу моей внешности. Глаза ее были влажны и сверкали, как у ребенка при виде леденца.

— Нет, благодарю вас, мадам, — ответил я грубо, и у Карла отвисла нижняя челюсть. Потом я заговорил по-голландски, как школьник, пропуская слоги, чтобы никто из посторонних не смог меня понять.

— Мы встретимся с вами наедине, Герши Зелле. Завтра вечером в это же время. Предупредите об этом Frau Eigentumerin [75]и отправьте вашего плешивого Дон-Кихота спать. Ради Бэнды-Луизы.

Она вздрогнула, с виду безмятежная и владеющая собой, заметно подобрела, взгляд ее глаз затуманился.

— Не уходите. Останьтесь, земляк. Остальных я прогоню. Мы с вами побеседуем. Прошу вас. Очень. Вы друг Руди? Что-нибудь случилось?

— Отца ее я не знаю. Увидимся завтра. Спокойной ночи, мадам. — Щелкнув каблуками, я поцеловал ее вялую руку и круто повернулся.

Последнее, что я увидел, оглянувшись, это расстроенное лицо ребенка-женщины, сжимавшей руку бедного Карла, и его некрасивую удивленную физиономию. Он ничего не мог ей объяснить, потому что не знал ничего.

Фрау Захер сообщила, что Мата Хари ждет меня. Я был благодарен этой бывшей красавице, хозяйке знаменитой венской гостиницы, за ее деликатность. Она не стала у меня ничего выведывать, а повела прямо наверх. Свешивающиеся до плеч серьги сверкали, покачиваясь. У меня свело внутренности, под коленкой появилась сыпь, — очевидно, натерло тесными бриджами во время продолжительной поездки верхом в обществе Карла. Но, скорее всего, это было оттого, что я нервничал. Никакого определенного плана у меня не было. «Дядя Гельмут» забыл сообщить мне о возрасте отпрыска Мак-Леодов и точном ее местонахождении. Оставив меня у массивной двери, фрау Захер ушла, ни разу не оглянувшись.

Не успел я коснуться дверного молотка, как дверь отворилась, и Мата Хари затащила меня в номер.

— Что случилось? Что с ней? Что вам стало известно? Как вы можете так обращаться со мной? Весь день вас не было в гостинице, барон ван Веель. Говорите же. — На ней был строгий дорожный костюм, шляпка и плащ брошены на стул у входа в прихожую. Итак, она решила идти к цели прямиком, а не изображать из себя этакую знаменитую соблазнительницу.

Из прихожей мы попали в гостиную, которая имела угнетающий вид. На комоде и столиках лежали чуть поблекшие цветы. Не было ни намека на предстоящее рандеву: я не заметил ни изысканных яств, ни серебряного ведерка с бутылкой шампанского.

— Какой прием для Аполлона Бельведерского, — посетовал я, стаскивая перчатки.

— Ну вас к черту. Вчера вы испортили мне настроение, и сегодня вечером мы перебираемся в спальный вагон. Если я не могу устраивать приемы, я ночую в спальном вагоне. Черт бы вас побрал, ван Веель. Если узнаю, что вы водите меня за нос, то выцарапаю вам красивенькие голубенькие глазки, дружочек вы мой.

Чтобы добиться своего, она перешла на фамильярный тон вульгарной провинциальной актрисы. Мы забываем, что за кулисами актеры живут, как обитатели трущоб, привыкшие к неряшливым нижним юбкам, грязным панталонам и семейным дрязгам. Каждая звезда была некогда на вторых ролях.

— Ну, так что? В чем дело, голландец? — с вызовом, маскирующим неуверенность и испуг, проговорила она, упершись кулачками в бока.

Я полез в карман белоснежного мундира с золотым шитьем и извлек конверт. Громко щелкнув каблуками, с поклоном протянул его Мата Хари.

— Пламя ада, — произнесла она, надрывая конверт, затем извлекла содержимое. Я целый день потратил на то, чтобы найти подходящее поздравление — на роскошной кружевной бумаге, с незабудками и крохотными розочками. На ней было написано: «Бэнде-Луизе от Поклонника». Чтобы развлечь себя трюками ремесла, в котором целый арсенал всяких штучек, я нарисовал на открытке невидимыми чернилами чертеж всем известного, но теоретически секретного прицела для современной немецкой пушки.

Она была удивлена, раздосадована, но восхищена изяществом изделия.

Посмотрев на меня, она сменила гнев на милость и изобразила полное довольство.

— Вы милы, — произнесла она, потом добавила: — Возможно. Но вам не следовало расстраивать меня. Я плохо спала. Право же. Вы были несправедливы ко мне. Матери так… ранимы. — В глазах ее я увидел такую печаль, что чуть не растрогался и не пожалел о способе, к которому прибегнул. Затем на щеке появилась ямочка. В уголках ее мнимо чувственных губ спряталась улыбка. Ее вид простушки взбесил меня. — Все вы, мальчики, одинаковы, будьте вы неладны. На все готовы. Хорошо-хорошо, умненький красавчик. Если будешь вести себя как надо, получишь поцелуй на память. На большее можешь не рассчитывать.