Selbstopfermanner: под крылом божественного ветра - Аверкиева Наталья "Иманка" (книги без сокращений TXT) 📗
— Я перезвоню.
Она скинула вызов. Алекс надумал порыдать. Я принялся его отвлекать. Дэнни так и висел у меня на шее, что-то рассказывал, но я не понимал ни слова.
— Вас опять подождать? — остановился водитель у дома моей матери.
— Да, конечно. Сейчас поедем за врачом, а там дальше сориентируемся, что делать.
К маме я поднимался под громкие вопли обоих мальчишек в оба уха. В закрытом пространстве лифта их вопли ударялись сначала о стены, а потом о мой мозг. Хотелось постучаться головой о двери, чтобы они уже волшебным образом открылись.
— Том? — отшатнулась мама. — Ты же в Италии!
— Детей надо покормить. Они устали и хотят спать, — избавился я от горлопанов, передав их в надежные руки бабушки.
— А Мари?
— Мари лежит с температурой сорок и недееспособна. Я врача к ней отвезу сейчас. Мам, пожалуйста, загляни к ней завтра с утра…
— А дети?
— Ирине позвони и пусть она посидит с ними тут. Если Мари заразная, то дети тоже заболеют. Ей надо прийти в себя. Они буквально по ее трупу там скачут.
— А ты как тут оказался?
— Прилетел по делам. Всё, мам, давай, — я поцеловал ее в щеку. — Завтра утром, пожалуйста, будь у Мари. Вдруг ей что-то понадобиться.
— Том, по-моему…
— Мам, я завтра улечу обратно в Италию. За ней не надо ухаживать, я уверен, что Мари сама справится. Просто я не хочу, чтобы она там загнулась от голода и температуры. Присмотри за ней, пожалуйста.
Мама вздохнула и закатила глаза. Я махнул ей рукой и унесся, пока она не отказалась.
Кристина кинула мне смс с адресом и телефоном врача. Я продиктовал адрес водителю и набрал номер авиакомпании, чтобы узнать, могу ли я перебронировать билет на утро. Охренеть, и вот как ее можно одну оставить?
Врач пробыла у нас целый час. Она тщательно осмотрела Мари, всю ее простукала, прослушала, зачем-то помяла живот и голени. Потом сообщила, что у нее лакунарная ангина и выписала кучу лекарств.
— Это собьет температуру? — спросил я, тоскливо рассматривая список назначений.
— Да, все будет хорошо. Соблюдайте постельный режим и как можно чаще полощите горло. Еще надо показаться вашему врачу, чтобы он назначил анализы и скорректировал лечение. Ангина плоха осложнениями.
Я расплатился и проводил врача. Осталось найти круглосуточную аптеку и купить лекарства… Черт, такси отпустил… И тут меня осенило! Машина! Пока я тратил деньги на такси, моя машина стояла под окнами.
— Мари, а ты случайно не знаешь, где у вас тут круглосуточная аптека? — спросил я, обуваясь в очередной раз.
— По улице направо до ближайшего светофора. Повернешь еще раз направо и будет мне счастье, — высунула она нос из-под одеяла. — Том, я не знаю, что тебе сказать…
— Думай, пока я буду ходить.
Пока я бегал за лекарствами, Мари приняла душ. Я хотел ее отругать, но потом передумал — если бы я несколько дней пролежал с температурой со всеми этими потениями и ознобами, то тоже залез бы под душ. Я заставил ее выпить чай и съесть омлет, проглотить таблетки, прополоскать горло и запшикать все это какой-то тошнотворной гадостью. Мари послушно выполнила все процедуры и снова спряталась под кучу одеял. Я рухнул рядом с ней, только сейчас осознав, как сильно устал. За трое суток спал меньше пяти часов.
— Как же тебя угораздило?
— Промокла на той неделе сильно, а потом воды холодной попила…
— Мари, тебе беречь себя надо. Как на работе дела?
— Проект отдали другому сотруднику. Я расстроилась, если честно.
— Почему? У тебя мало проблем?
— Нет. Просто руководителю проекта увеличивали оклад на семьсот евро.
— И ты ради семисот евро решила убиться окончательно?
— Том, для меня это деньги.
— У тебя нормальная зарплата.
— Ну и что? Если есть возможность заработать, то почему не заработать?
— Слушай, если нужны деньги, позвони мне, и я тут же дам тебе требуемую сумму. Только, пожалуйста, помни о детях. Им ты нужна больше, чем своим проектам. И ты нужна нам здоровая. Я вообще против того, чтобы ты работала.
— А на что я буду жить, интересно?
— Я буду тебя содержать. Тебя, мальчишек. Нашу дочку. Или даже двух дочек. Ты ведь родишь мне дочку?
Я пододвинулся к ней поближе и обнял.
— У нас будет чудесная дочка…
— А если будет сынок?
— Тоже хорошо. Потом ты родишь мне дочку…
— А если опять будет сынок? Или даже два?
— Тогда я сделаю из них группу и назову это… Каулитц фюнф! Алекс и Дэнни будут солистами, а все остальные гитаристами.
Мари захихикала.
— Если следовать твоей теории, то мне надо переспать еще с Густи. Чтобы родить в твою группу хоть одного барабанщика.
— Я тебе пересплю с Густи, — рыкнул я, тиская ее.
Мари засмеялась, но неожиданно встрепенулась и высунулась из-под одеяла побольше.
— А ты как здесь очутился?
— В смысле? — не понял я, что она имела ввиду — то ли то, что я лежу рядом, то ли вообще.
— Ты же в Риме должен быть!
— А это… Ты меня сейчас убьешь…
— Что? — напряглась она.
— Ну, в общем… Только не ори, ладно?
— Я не могу орать — у меня горло болит.
— В общем, я забыл конверт с фотографиями в ресторане, а их продали прессе.
— Замечательно… — недовольно протянула Мари. — И ты прилетел, чтобы подписать полосу в печать?
— Я прилетел, чтобы забрать конверт. Нору Брюнольд помнишь?
— Да. У ее отца был рак, требовалась операция в Штатах. Я через Родриго добилась его госпитализации в США и дала ей недостающую часть денег. По-моему он до сих пор жив.
— Она передавала тебе привет.
— Спасибо. А причем тут Нора?
— Ох, Мари! Нора работает ответственным редактором светских новостей в «Бильде». Она стопит все новости, которые так или иначе касаются тебя или твоей семьи. А ты же знаешь — если сплетня не вышла в «Бильде», то она не будет интересна никому.
— А почему ты мне не сказал, что потерял конверт и что он всплыл в «Бильде»? Я бы забрала.
— Угу… Ты детей не можешь покормить, я уже вижу, как ты с температурой едешь за конвертом в «Бильд».
Мы болтали недолго. Я рассказал ей про тур, Мари все больше слушала, молчала и улыбалась, положив голову мне на плечо. Через некоторое время у Мари снова поползла температура вверх, ее зазнобило, и она начала жаться ко мне. Я дал ей жаропонижающее, выключил свет, разделся и забрался под одеяло, внутренне напрягаясь и готовясь к изгнанию с позором. Вместо этого Мари тут же подсунула мне ледяные ноги для обогрева, я обнял ее и закрыл глаза. Возможно, будь я не таким уставшим, а она не такой больной, мы бы провели ночь с большей пользой, но… Я даже не знаю, кто из нас отключился быстрее.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — строгим голосом спросила мама, глядя, как я одеваюсь. Мари спала, а меня мать вытащила буквально из постели, точнее выловила в ванной, где я приводил себя в порядок перед дорогой.
— А что я должен тебе объяснить? — спросил я, натягивая носок.
Мама вышла с кухни, потом вернулась и закрыла дверь.
— Ты что делаешь? — зашипела она, нависнув надо мной. — Ты зачем девкам головы дуришь?
— Я расстался со Сьюзен.
— Что-то Сьюзен совершенно не в курсе, что ты с ней расстался. По крайней мере, вчера она была у меня дома и не выглядела как женщина, которая рассталась с моим сыном. Более того, у нее на тебя долгоиграющие планы. И не только у нее. Ты прекрасно знаешь, что тебя активно поддерживает ее семья. Или забыл? Сьюзен знает, что ты мутишь с Мари?
— Спятила? — аж вздрогнул я.
— Замечательно! А Мари знает, что ты живешь со Сьюзен?
Я отвернулся.
— Еще лучше! А ты подумал, что будет с Мари, когда она узнает, что ты ее обманываешь? Ты подумал, как она к этому отнесется? Ты знаешь, что твое имя у нее с языка не сходит в последнее время? Она только и говорит о тебе. Я еще понять не могла, с чего бы это у нас так глазки блестят. А тут вон что творится!
— Тебя не поймешь! То ты нас с Мари чуть ли не в одну постель кладешь, а то вдруг выясняется, что ты против!
