Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи - Гольман Иосиф Абрамович (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Начальник РОВД переговорил с друзьями из области, те – с областной прокуратурой. В итоге Мушина попросили замять этот инцидент.
Вадим Донатович намекнул Багрову, что готов не выдвигать против его подзащитного обвинение по сто пятой статье часть «два» пункт б. Она, как известно, касается убийства «лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга». Это полностью устраивало Олега Всеволодовича, так как пункт был крайне неприятный. Теперь же речь шла об убийстве не борца за охрану порядка, а просто гражданина. В обмен Багров не будет поднимать вопрос о степени трезвости убитого на момент преступления.
Стороны договорились и разошлись.
Олег не думал, что Мушин его обманет. Но на всякий случай все документы сохранил, чтобы в случае чего можно было запустить дело заново по вновь открывшимся обстоятельствам.
После обеда напряжение в зале достигло пика. Все ждали, что еще придумают москвичи, – публика теперь почти безоговорочно была на стороне защиты.
А москвичи продолжили расшатывать обвинительную идею про умысел.
Например, по их просьбе было еще раз полностью зачитано экспертное заключение по орудию убийства. Теперь – с вызовом в суд самого эксперта, приехавшего из Архангельска. Сам эксперт и прочитал.
Шеметова сделала акцент на двух моментах. Лешка состряпал обрез из рук вон плохо. Он же никогда к оружию не тянулся. На прямой вопрос эксперт ответил, что обрез вообще малопригоден для стрельбы, как и снаряженные боеприпасы. Будь расстояние чуть побольше – беды бы, скорее всего, не произошло.
– А с двадцати метров он бы попал? – в лоб спросила Шеметова.
– Не факт, – подумав, ответил тот. – Парень обрезал стволы по самое некуда. Практически он сделал бесствольный пистолет.
– А по движущейся мишени можно попасть? – упрямо гнула свое Ольга.
– Нереально, – ответил эксперт. – Если только случайно.
– Спасибо, – поблагодарила адвокатесса.
Процессуальные противники вопросов не задавали, не понимая пока, к чему ведет Шеметова.
А она уже перешла к следующему моменту, остановив внимание суда на безрассудной храбрости покойного майора. Очень многое из того, что тот делал, подходило под это определение. Про его смелость и отвагу упоминал чуть ли не каждый второй. Однако теперь Ольга акцентировала безрассудность многих из описанных поступков.
– Вы к чему это все? – спросил председательствующий.
Ему казалось, что компромисс достигнут и можно более не копаться в психологических мелочах.
– Я хочу сказать, ваша честь, что в отваге покойного майора были элементы неадекватности, – сказала Шеметова.
– Психом теперь мужа сделаем? – взвизгнула вдова.
– У меня в руках два медицинских заключения и одна справка, – показала большие желтые конверты адвокатесса. – Разрешите, ваша честь?
– Зачитывайте, – не стал запрещать Денисов.
Это была последняя их домашняя заготовка. Сначала помог, как ни странно, Гескин. Ольга пару раз звонила ему по телефону, и посоветоваться, и просто поболтать – она жалела старика еще с той поездки на теплоходике.
Рассказывая про бравого майора, услышала неожиданное:
– А он суицидом не баловался? – спросил старый адвокат.
– С чего бы? – удивилась девушка.
– Уж очень он жизнь не любил, – сказал Гескин.
Чутье старика не подвело.
Бумаги дались большой ценой – во всех смыслах. За справку пришлось заплатить конкретные деньги, чтобы ее обладатель рискнул засветить документ. Медицинские же заключения были получены бесплатно, но с боем и с использованием всех имеющихся связей, в том числе все тех же Волика и Багрова.
Первое заключение психолога гласило о невозможности дальнейшего прохождения службы майора Куницына в теперь уже полиции. Психолог подробно писал почему. Было и про жестокость, и про склонность к неоправданному риску, и даже про особо заточенные нравственные принципы, необщего, образно говоря, типа. Так прямо и было написано: « Моральные нормы либо не усвоены, либо сугубо личные или корпоративные». Клиническая интерпретация тоже была прописана и тоже – нехорошо: « Невротизация по «nt» типу. Психопатизация по «ci» типу».
Впрочем, про психопатизацию Ольга зачитывать не стала, оставила про запас, если не удастся компромисс в суде.
Второе заключение, теперь уже клинического психолога, добыл Волик. Точнее, сначала идею нащупал засевший в Интернете Багров. Он услышал от соседей Куницыных, что майор решил строить в Заречье собственную охотбазу. Как раз на тех «оттопыренных» четырнадцати гектарах. И на никем не меренных гектарах окружающих лесов и озер.
Олег в поисках компромата начал копать дальше. Выяснил, что планы предусматривали даже взлетно-посадочную полосу вблизи Клад-озера, километрах в трех от деревни. И, наконец, узнал, что майор пытался получить летные права в Архангельске. Однако, несмотря на все свои возможности, не получил.
Остальное было делом техники, точной и филигранно выверенной.
Майор пилотом не стал, потому что опять споткнулся на психологе – проверка будущих пилотов была очень строгой. Среди прочих, позитивных и негативных, выводов был один, обрубающий дальнейшие разговоры. Медик считал, что его собеседник, проведший на тестах и в беседах в общей сложности шесть (!) часов (обычно уходил один час), бессознательно склонен к риску и даже к суициду!
Денисов вынужден был принять и этот документ, в противном случае последовало бы ходатайство о вызове новых свидетелей.
И, наконец, Шеметова доложила о справке.
Маленькая, всего на одной страничке.
Чтобы она нигде не светилась, покойный майор заплатил фельдшеру «Скорой помощи» тысячу американских долларов. Столько же заплатил и Багров: теперь уже бывший фельдшер счел, что ему ничего не угрожает, а деньги и сейчас приличные.
В бумаге было описано, как экипаж архангелогородской «Скорой» прибыл на вызов по самоудушению. Пьяного пациента вовремя вынули из веревки сотрудники гостиницы. Они же вызвали медиков. В таких случаях полагается везти несчастного в психиатрическую больницу. Однако уже оправившийся Куницын за тысячу зеленых полностью поменял концепцию медпомощи.
Наталья еле сдерживала ярость, бросая на Ольгу бешеные взгляды.
Председательствующий тоже был не в восторге от услышанного.
– К чему вы это рассказываете? – спросил Шеметову Марат Сергеевич.
– Мой подзащитный выстрелил в Куницына, когда тот подошел почти вплотную, – спокойно ответила Ольга. – Причем после длительной паузы.
– И что? – не понял судья.
– Зачем тот подошел? – спросила Шеметова. – Он же знал, что творится с парнем. Он несколько дней назад разрушил ему личную жизнь. После десяти лет подобной же деятельности. Он знал упорство мальчишки. Он помнил угрозу, про которую нам сам же подзащитный и рассказал. Он видел, что двое караулят его в лесу. Тем не менее остановил машину и подошел. Не остановил бы – остался бы жив. Не подошел бы – остался бы жив. И последний вопрос: почему, встретившись с врагом в лесу, опытный и смелый майор не достал оружие? Почему не попытался выбить обрез из руки Леши? Он же не сразу выстрелил.
– Это теперь он говорит, что не сразу! – отозвался Николаев.
– Думаю, так и было, – убежденно сказала Шеметова. – Мы весь процесс слушали, как мой подзащитный давал показания, не щадя себя. Он все время говорил правду. Так почему майор предпочел молча смотреть на обрез и улыбаться? Я вижу единственную причину. Это была еще одна попытка суицида. И заодно – месть отвергнувшей его женщине. Получилось и то, и другое.
Зал молчал, окутанный невидимой тяжелой завесой.
Неисповедимы пути господни. Но и человеческие тоже не просты.
– Ходатайствую не приобщать, ваша честь! – наконец сказал Николаев. – Это только предположение. Ничего более.
– Удовлетворено, – привычной судейской скороговоркой проговорил Денисов.
– А как быть с представленными документами? – спросила Шеметова. – Я ходатайствую об их приобщении к материалам дела.
