Валентина. Мой брат Наполеон - Кеньон Фрэнк (читаем книги .TXT) 📗
Эта ночь никакого скандала, так ожидаемого многими, не принесла. Лишь фанатики из церковных кругов и после гражданской и религиозной церемонии бракосочетания продолжали утверждать, что Наполеон по-прежнему женат на Жозефине, а Мария-Луиза всего лишь его любовница.
Гражданский брак был оформлен во дворце Сен-Клу в присутствии сановников императорского двора. Через день или два — если я не ошибаюсь, первого апреля — Наполеон и Мария-Луиза въехали в Париж, возглавляя длинную процессию.
Они проследовали через Звездные ворота и под еще недостроенной Триумфальной аркой. Улицы были запружены ликующими толпами, а Тюильри их приветствовало ярким весенним солнцем. Тем временем в Лувре — а точнее в зале Аполлона — возвели роскошный алтарь, здесь и состоялась церковная свадьба.
Церемонией руководил дядя Феш, кардинал Лиона и главный раздатчик милостыни. Даже самому Наполеону не удалось заполучить в Париж папу римского, как предлагал один из министров. Но он, должно быть, понимал, что, привези он папу в Париж под конвоем, он все равно не смог бы его заставить совершить брачный обряд. Возможно, считая себя оскорбленным, он по этой причине пребывал в очень дурном настроении. Я же была вполне довольна.
Мне не пришлось нести шлейф Марии-Луизы, вместо этого мне поручили сравнительно легкое дело: держать с благочестивым видом тонкую восковую свечу. Но мрачное настроение Наполеона! Мне казалось невероятным, что он на протяжении всей столь приятной его сердцу церемонии все больше хмурился.
Гнев Наполеона вырвался наружу подобно извержению вулкана на приеме. Быстрым шагом он подошел к группе кардиналов — Марии-Луизе пришлось почти бежать, чтобы не отстать, — и вслух пересчитал их. Конечно же, он сделал это еще в начале свадебной церемонии.
— Четырнадцать, — заметил он сурово. — Где остальные? Я приказал, чтобы присутствовали двадцать семь кардиналов. Где они?
Четырнадцать церковных принцев молча переминались с ноги на ногу.
— Где они?
— Ваше Величество, они воздержались приехать по соображениям, которые мы не разделяем, — заявил один из кардиналов.
— И каковы эти соображения? Давайте, преосвященство, договаривайте!
— Ваше Величество, Его Святейшество Папа Римский не только не признает, но осуждает ваш развод с императрицей Жозефиной. Именно по этой причине, Ваше Величество, они воздержались от приезда.
— Невероятно! Явное неповиновение! — голос Наполеона поднялся до пронзительного визга и затем внезапно осекся, как у юноши, только что вступившего в период половой зрелости. — Эти черные кардиналы дорого заплатят за проявленное ими неуважение. Их нужно арестовать, заключить в тюрьму, расстрелять. Да, черт возьми, расстрелять!
Все это время Мария-Луиза мирно стояла рядом, как истинная телка, жующая свою жвачку. Но вот она заговорила кротким голосом, однако за этой кротостью уже чувствовалась определенная властность. Покорная рабыня Наполеона? Очевидно, не совсем.
— Ваше Величество, разве мы не муж и жена? Разве необходимо отметить этот приятный факт расстрелом нескольких кардиналов? Имеет ли их отсутствие какое-нибудь значение?
К моему удивлению Наполеон мгновенно успокоился.
— Расстрел для них слишком простое наказание, — пробормотал он. — Они, бедняги, не так счастливы, как я. Пускай живут и радуются, если могут, своему драгоценному обету безбрачия.
— Я полностью удовлетворена, — вздохнула Мария-Луиза.
На следующий день Наполеон и Мария-Луиза собирались отправиться в свадебное путешествие по Голландии и Бельгии. Однако до их отъезда Мюрату удалось договориться с Наполеоном о встрече, чтобы обсудить дела Неаполитанского королевства. Я, естественно, сопровождала мужа в кабинет Наполеона, где мы застали Меневаля, пытавшегося привлечь внимание императора, охваченного любовным жаром, к государственным делам.
— Позвольте напомнить, Ваше Величество, — говорил секретарь, когда мы вошли в кабинет, — что польский и русский послы проявляют нетерпение.
— Ну и что такого? — спросил Наполеон беззаботно.
— Ваше Величество, польский договор еще не подписан.
— Подождет.
— Ваше Величество, затягивание осложняет наши отношения с Россией.
— Дорогой Меневаль, в данный момент мне необходимо думать совсем о других вещах, более приятных.
— Ваше Величество, неприятные вести из Испании, — продолжал бедняга Меневаль, откашлявшись.
— Оставьте их при себе.
— Слушаюсь, Ваше Величество, но я должен, рискуя навлечь на себя ваш гнев, обратить ваше внимание на другую проблему. Она касается Англии и континентальной блокады.
Это наконец заставило Наполеона прислушаться. Континентальная блокада была попыткой не допустить выгрузок английских товаров в европейских портах.
— Ладно, — сказал Наполеон, — но будьте, ради бога, кратким.
— Блокада не дает нужных результатов, Ваше Величество. Поступающие из Франкфурта и многих других городов донесения свидетельствуют о том, что английские товары наводняют Европу.
Я ожидала взрыва негодования по адресу вероломных англичан, но внимание Наполеона уже переключилось на другой предмет. Не мечтал ли он, подумалось мне, о следующей приятной попытке сделать австрийскую телку беременной?
— Блокаду усилить, товары конфисковать, — коротко распорядился он. — Еще что-нибудь, Меневаль?
— Нет, Ваше Величество.
— Императрица, — проговорил Наполеон с нежностью, — очень любит итальянский шоколад. Позаботьтесь о достаточных запасах до нашего отъезда из Парижа. А теперь уходите, Меневаль, уходите!
Секретарь удалился с поклоном.
— Милое дитя объестся, — заметил Наполеон, будто разговаривал сам с собой, — но как я могу отказать ей в чем-нибудь?
Затем он обратил внимание на нас.
— А какие дела у вас, Мюрат? — спросил он.
Мюрат вытянулся, в глазах легкая насмешка, к которой примешивалось недовольство.
— Ваше Величество, — проговорил он живо, — прошу вашего позволения собрать деньги — в моем королевстве, разумеется, — необходимые для подготовки армии к успешному нападению на Сицилию. Не только мне, но, я уверен, и вам желательно, чтобы я был королем обеих Сицилий и по названию, и фактически.
— Вы не в состоянии собрать достаточно денег, — заметил Наполеон с иронией.
— Ваше Величество, по-моему, это вполне возможно.
— Прекрасно! Но помните: все дополнительные средства, которые сумеете собрать, вы обязаны выслать мне, а не тратить на разные там дурацкие военные авантюры. В любом случае у вас достаточно войск в Калабрии, чтобы держать англичан в постоянном напряжении. Пусть все останется как есть. Возвращайтесь в Неаполь и не забывайте мои наказы.
Мюрат отвесил формальный поклон и с едва заметным сарказмом в голосе проговорил:
— Ее Величество Королева Неаполитанская со свитой отправится в Неаполь уже завтра.
— Не вы, Каролина, — повернулся Наполеон ко мне. — Я хочу, чтобы вы остались в Париже. Я собираюсь назначить вас хозяйкой двора императрицы. Окончательно я решу по возвращении из свадебного путешествия.
Вместо того чтобы приказать нам удалиться, Наполеон ушел сам, передвигаясь на цыпочках, словно подбираясь к чему-то, и оставил нас, как мы были, в императорском кабинете, где принималось столько чрезвычайно важных решений.
— Королева должна прислуживать императрице, — проговорил с горячностью Мюрат. — Серьезное оскорбление!
— Не прислуживать ей, Мюрат, а надзирать за ее хозяйством.
— И таким путем, возможно, подчинить себе девку, — сказал Мюрат, гнев которого сразу улетучился.
— Боюсь, что это безнадежное дело, — заметила я серьезно.
— Не намеревается ли твой брат разлучить нас на два года? — загремел Мюрат.
— На два года? — чуть не задохнулась я.
— Как правило, назначения рассчитаны именно на столько.
— Невероятно! Я откажусь от него.
— Просто потому, что ты не хочешь, чтобы я правил Неаполем один в течение двух лет?
— Править? Ты толкуешь об управлении, когда ты, как и все остальные, у Наполеона под башмаком.
