Кровь и золото погон - Трифонов Сергей Дмитриевич (лучшие книги txt, fb2) 📗
Самые кровопролитные бои развернулись в центре, в районе Пулково-Редкое и Верхнее-Кузьмино. По мнению белых, к вечеру 22 октября успех начал определенно склоняться в их сторону. Командование Северо-Западной армии умело использовало доставленные из Финляндии французские танки «Рено», оперативно перебрасывая их в места наиболее упорного сопротивления красных. Атаки добровольческих полков белых сменялись контратаками красных курсантов, финских коммунистических отрядов и бойцов Башкирской отдельной кавалерийской дивизии и Башкирской отдельной стрелковой бригады. За сутки стороны не раз сходились в рукопашных схватках. Вечером 23 октября красным удалось опрокинуть Вятский добровольческий полк, и, напуганные слухами о прорыве фронта, белые в панике начали отступление.
Несмотря на то что командованию удалось навести порядок и 25 октября белые вновь пытались контратаковать и даже немного продвинулись вперёд, закрепиться на отбитых позициях они не смогли и отступили. Сказалось полное отсутствие резервов у белых и яростное давление красных, не считавшихся с потерями. Под Пулковом и Царским Селом практически полностью были уничтожены 2-я и 3-я дивизии белых. Но и потери красных оказались огромными. Башкирские стрелки и кавалеристы потеряли две трети личного состава и почти всех лошадей. Только на Пулковских высотах погибло свыше десяти тысяч питерских рабочих.
Ленин, получив 22 октября первые обнадёживавшие сведения с фронта, телеграфировал Троцкому: «Покончить с Юденичем (именно покончить – добить) нам дьявольски важно. Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать ещё тысяч 20 питерских рабочих, плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулемёты, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича?»
В боях 21–25 октября красные оттеснили Северо-Западную армию от Петрограда, перемолов в боях её лучшие дивизии. Но ситуация стала меняться, когда выдохшиеся и обескровленные красные части замедлили темп наступления, а Юденич ввёл в бой свежую 1-ю дивизию генерала Дзерожинского и Отдельную бригаду полковника Лебедева, остановившие продвижение красных. Кроме того, срочно сформировали ударную группу под командованием генерал-майора Пермикина в составе кавалерийской дивизии Булак-Балаховича, конно-егерского полка полковника Бенкендорфа, драгунского полка полковника Павловского, двух пехотных полков, личной сотни генерала Родзянко, десантной роты и ударного бронетанкового батальона, имевшего два танка «Бэби» и шесть броневиков.
Грамотным манёвром генералу Пермикину удалось 29 октября разгромить группировку красных в районе Ропши, а 1 ноября принудить красных начать отход от Красного Села. Благоприятная обстановка складывалась и на Гатчинском участке. Соединения белых 31 октября – 2 ноября, усиленные снятыми с Лужского направления частями, пытались вырвать инициативу и достигли некоторых тактических успехов – оттеснили противника и перемалывали артиллерийским огнём прибывающие подкрепления красных. Но 24 октября по приказу Троцкого в наступление перешла 15-я армия РККА. И хотя наступление проходило в тяжёлых условиях осенней распутицы и наступивших холодов, плохо экипированные красные части за первые 8 дней продвинулись на 70–80 километров. Остерегаясь оказаться в огромном котле, генерал Юденич, скрепя сердце, отдал приказ войскам начать общее отступление от Петрограда.
Командующий 15-й армии РККА Гиттис, воспользовавшись паническим бегством белых из Гатчины в направлении Ямбург-Нарва и Гдов, направил в тыл Северо-Западной армии кавалерийскую группу в составе двух полков. Группа рейдом прошла до самого Гдова, уничтожала склады и тыловые учреждения белых, распускала по домам команды мобилизованных в Северо-Западную армию местных жителей, захватила богатые трофеи и сотни пленных.
Потрёпанный в арьергардных боях драгунский полк полковника Павловского холодным и туманным ноябрьским утром лоб в лоб столкнулся с красными кавалеристами. Красные яростно атаковали охватом, отсекая на флангах драгун, загоняя их в мешок. Схватка была кровавой; рубились жестоко, не оставляя противнику шансов выжить. Только благодаря казачьей сотне есаула Тимофеева, прорубившей окно, остаткам полка удалось вырваться из окружения и без отдыха скакать в сторону Нарвы. У Ивангорода Павловский приказал сделать привал. В полку осталось семьдесят человек, половина из которых оказалась ранеными.
Красные взяли Ямбург 14 ноября. Под контролем белых не осталось ни одного крупного города. Эстонское командование приняло решение о свертывании операции на советской территории и отходе к границе Эстонии.
До 31 декабря дивизии и полки Северо-Западной армии вели ожесточённые бои с шестью красными дивизиями в приграничной полосе, вдоль берега Нарвы. Выполняя указания Троцкого, красные стремились во что бы то ни стало добить армию Юденича, захватить Нарву, принудив тем самым эстонцев стать более сговорчивыми на ведущихся мирных переговорах.
10
Генерал Н. Н. Юденич 28 ноября сдал командование армией генерал-лейтенанту П. В. Глазенапу. Северо-Западная армия, ещё сражавшаяся на восточном берегу Нарвы, практически перестала существовать. Так успешно начавшийся в сентябре поход белой армии на Петроград завершался мучительным восхождением на Голгофу.
Эстонское правительство, нарушив обещания, данные им французам и англичанам, вначале разрешило пропуск на свою территорию беженцев, которых скопилось на границе около 90 тысяч. Затем стали пропускать раненых, и только к концу декабря через границу пустили поредевшие соединения умиравшей армии, тут же их разоружая.
Эстонцы буквально издевались над русскими. В мороз и при ледяном ветре они снимали с солдат английское обмундирование, выдавая взамен тряпьё, отбирали, по их мнению, всё ценное – золотые и серебряные нательные кресты, перстни, портсигары, кошельки, перочинные ножи, металлическую посуду… Солдат и офицеров размещали в лагерях для интернированных, в нетопленых и грязных бараках и палатках. Холод, голод и созданные эстонскими властями антисанитарные условия добили армию белых. Вскоре началась массовая эпидемия тифа. Общее число заболевших составляло около 14 тысяч, пять тысяч из них скончались.
Приказом генерала Н. Н. Юденича от 22 января 1920 года Северо-Западная армия ликвидировалась.
Во время отступления почти восемь тысяч человек, в основном мобилизованные жители, дезертировали из армии и остались на советской территории. В боях за Гдов и Ямбург в плену у красных оказалось без малого полторы тысячи офицеров, большинство из которых красные расстреляли.
Эстонское правительство цинично заявило, что кормить интернированных русских даром не будет, в республике не хватает продовольствия для самих граждан. Поэтому пятнадцать тысяч полураздетых и голодных солдат и офицеров в зимнюю стужу погнали на принудительные работы по валке леса и очистке дорог. Так в молодом государстве, спасённом белой армией от коммунистического режима, закладывались «демократические» принципы отношения к русским.
Офицеры устраивались, как могли. Те, кто имел валюту и золото, уехали в Финляндию, Швецию, Францию… Некоторые подались в Крым, к генералу Врангелю. Основная масса офицеров рассеялась по всей Европе, пополнив ряды таксистов, грузчиков, официантов, строителей, чернорабочих… Но много было и тех, кто на свой страх и риск вернулся в Советскую Россию.
Павловскому в очередной раз повезло. Когда он с остатками разгромленного полка в Крещенский сочельник переходил границу, при обыске эстонцы не обнаружили вшитые в шинель ордена и последний десяток золотых империалов. Это радовало. Не радовало будущее. Шагая вместе со штабс-капитаном Гуторовым и своими верными казаками-донцами в колонне, направлявшейся в барачный лагерь под Нарвой, Павловский лихорадочно соображал: что делать? куда податься? Пробираться на юг, в Крым, не хотелось. Он там никого не знал. И дела у генерала Деникина тоже шли не лучшим образом. Да и от матушки далеко. Случись что, никакая весточка не долетит. Ехать в европейские страны – денег не было. На дурацкие предложения Гуторова – вернуться в Новгород – он даже внимания не обращал – это верный расстрел, чекисты хлеб даром не ели, он в этом убедился не раз. Надо думать, думать и думать. Лучше, конечно, думать в тепле и сытости. Он поёжился от холода и мокрого снега, забивавшегося за воротник шинели.
