Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗
Берег незнакомой земли. Высокие серые стены. Светловолосая девушка с мертвым взглядом, и он рядом с ней. Идолы чужих богов, все в трещинах, поросшие мхом. Забытые. И тень разрастается, густая и яростная. Наползает на земли до самого горизонта, погребая под собой все.
Ингвар лежал не шевелясь, хотя кожу покалывало от холода. Боялся неосторожными движением спугнуть воспоминания. С ними нужна осторожность. Нужно пережить их множество раз, но не думать пока, не искать смысл, иначе потеряются.
Эти видения посылал сам Владыка змей Сернебок. Иногда он говорил образами, иногда знаками. Чести слушать его и нести волю бога людям удостоилась лишь малая часть его последователей. Ормарры веками служили ему, а он за преданность преподносил дары: частицы собственной силы.
Время спустя Ингвар решил, что запомнил достаточно, чтобы потом рассказать о видении толковательнице. С трудом он поднялся — тело окоченело во время пророческого сна и едва слушалось. Так бывало всякий раз, когда он, желая услышать наставления, приходил на капище и принимал особый отвар.
Напротив возвышался каменный идол: суровый лик Сернебока, выточенный в черной глыбе высотой с человеческий рост сотни лет назад. Черты сгладились временем, дождями и руками ормарров, которые, как и Ингвар, приходили сюда, чтобы говорить с богом. Черный идол был центром круга, а границу капища в нескольких шагах от него обозначали камни поменьше вперемешку с обточенным волной деревянным плавником, костями и черепами жертвенных животных.
Молодой воин приблизился к идолу, возложил на холодный камень ладони и коснулся его лбом. Прошептал:
— Я стану тебе щитом и мечом, вестником твоего слова. Я исполню волю твою, ибо нет для меня никакого иного пути, и нет никакого иного бога, кроме тебя.
Змеиный Владыка ответил скрипом деревьев под порывом внезапного ветра и криками потревоженных птиц.
Ингвар натянул оставленную неподалеку шерстяную рубаху и плащ с меховым воротом. Руны, что были вырезаны на его груди, спине и руках, следовало обнажать при совершении ритуала — так Сернебок видел, кто перед ним. Два тонких шрама, бледных и едва заметных, были вырезаны и на щеках под глазами. Эти символы означали принадлежность Ингвара к числу избранных, видящих, способных общаться с богом и наделённых частицей его силы.
Ингвар вытряхнул застрявшие в волосах листья — тихо звякнули медные кольца и бусины, вплетенные в пряди — и, слегка пошатываясь после пророческого сна, двинулся к общине.
Сапоги проваливались в пружинистую лесную подстилку из бурых листьев и опавшей хвои, с каждым шагом трещали сухие ветки. Плащ то и дело цеплялся за торчащие тут и там кусты, и дорогу приходилось пробивать себе едва ли не с боем. Священный лес принадлежал Сернебоку, люди в нем не могли ничего менять по своему усмотрению.
Скоро впереди между черными от сырости стволами деревьев показалась тропа. И дальше — через несколько сот шагов — лес обрывался, открывая взору раскинувшиеся цепочкой на склонах холмов поселения. Между большими одноэтажными избами были устроены загоны для скота и пустующие ныне огороды. За поселениями берег уходил вниз крутым высоким обрывом, у подножия которого билось о скалы море.
Здесь, на открытом пространстве, всегда было ветрено. Шума волн пока слышно не было, но ветер приносил запахи солёной воды и водорослей, крики чаек, что слетались на каменистый берег на поживу. А море издалека казалось серо-синим. У самого горизонта оно сходилось с затянутым тучами небосводом, и граница стиралась в дымке за краем мира.
Ингвар плотнее закутался в плащ — ледяной ветер выдувал те малые крохи тепла, которые успели скопиться на обратном пути после ночи, проведенной под открытым небом, — и поспешил к толковательнице. Ее землянка стояла отдельно от всех, крохотная, давно уже ставшая частью природы. Тонкая струйка дыма поднималась над покрытой дёрном крышей, тут же ее подхватывал ветер и уносил прочь. Низкая глухая дверь чуть вдавалась внутрь холма — и больше ничто не напоминало о том, что это человеческое жилище.
Ингвар стукнул несколько раз по старым доскам. Дверь заскрипела и заходила ходуном.
— Входи, — донёсся женский голос, ещё не старый, но хриплый и низкий.
Внутри было темно. Тусклый свет шел только из сквозного окна в крыше над очагом. Черно-красные уголья тлели в яме в земляном полу, огороженные камнями. Рядом на плетеном из травы коврике сидела толковательница. Ее непослушные темные волосы спускались до самой земли и падали на лицо. Глаза от щек до бровей были густо раскрашены углем, словно она носила повязку. Однако, если приглядеться, в бледном свете можно было различить стежки черных нитей на веках, что сшивали глаза толковательницы.
Тонкой рукой с паучьими пальцами она указала на место рядом с собой.
— Чую вещий отвар, — произнесла женщина, склонив набок голову, словно собака. — Ходил на капище?
— Владыка говорил со мной, — кивнул Ингвар.
Не впервые он приходил к толковательнице, но всякий раз ее облик заставлял замирать от благоговения перед ее силой и преклоняться перед ее жертвой. Сернебок наделил ее даром, и она посвятила этому дару всю свою жизнь, отринув прочь остальное.
— Он показал чужую землю и незнакомое поселение. Девушку из народа ранндов. Я стоял рядом с ней как слуга, на коленях. А ещё там была тьма. Она родилась из искры, разрослась подобно грозовой туче и погребла под собой все.
Толковательница какое-то время провела неподвижно, прислушиваясь к шепоту в своей голове, что открывал ей смысл чужих видений и ниспосланных знаков. Ингвар терпеливо ждал. Не понаслышке он знал, что толкование требует времени и тишины.
В землянке пахло дымом от костра, сыростью и травами, которые женщина использовала в ритуалах. А ещё, если прислушаться, можно было уловить запах костей, с которых недавно сняли мясо. И тишь стояла такая, какой не бывает в общих избах, продуваемых ветрами со всех сторон.
— Та девушка… — медленно прохрипела толковательница. — Что ты чувствовал, стоя рядом с ней?
Ингвар задумался на миг, прикрыл глаза, воскрешая в памяти ее образ.
— Трепет. Кажется, она была кем-то вроде тебя — наделенной даром.
— Как ты понял?
— По глазам. Такие глаза бывают только у тех, кого отметили боги.
— Хмм… — протянула женщина, склонила голову к другому плечу и снова замолчала.
Ингвар ждал. Если жизнь на самом краю мира чему и научила — так это ждать. Рыбакам приходилось ждать благоприятного времени, чтобы выйти в море. Охотники могли по четверти дня стеречь выходы из нор в ожидании появления зверья. Дозорные на границе с землями ранндов постоянно ожидали нападения врага. Отряду, сидящему в засаде, приходилось ждать сигнала к атаке.
Ингвар успел испробовать все эти занятия, но, пожалуй, именно близящиеся сражения научили его ценить моменты тишины до них. Когда бой готов вот-вот начаться, мир воспринимаешь совсем по-иному. Мгновения тянутся бесконечно долго, но все же недостаточно, чтобы успеть надышаться свежестью бескрайних лесов и соленых ветров, чтобы успеть насмотреться на родные края, которые и так видишь с детства. Только перед боем яростнее пытаешься дожить все, что не успел, ведь этот бой вполне может стать последним.
— Западный ветер несёт смрад мертвечины, — задумчиво проговорила толковательница, вырывая Ингвара из воспоминаний. — Тьма накрыла земли… Чужие земли?
— Должно быть, чужие.
— Земли ранндов ты видел. Это они строят высокие серые стены. А тьма означает противостояние. Войну или чью-то волю, что пытается установить господство.
— В видении я был на коленях. Означает ли это, что ормарры склонятся перед завоевателем из народа ранндов?
— Если Владыка змей показал тебе лишь чужой край, значит, его послание связано именно с тобой, а не со всем народом. — Толковательница распрямила плечи, подняла голову, а ее закрытые глаза, казалось, устремлены прямо на Ингвара. — Вот, что я думаю: Владыка хочет, чтобы ты отправился на чужбину. Отыщи эту девушку и стань ее союзником. Не просто так Владыка показал ее. Она — ключ к тому, что может произойти, часть плана Владыки. Запах мертвечины идёт с чужих земель… А твое видение означает для нас перемены.
