Смех Циклопа - Вербер Бернар (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
Глядя на огонек, он щурит глаза.
Лукреция Немрод говорит себе, что его пример продолжает парадокс насчет производителей, чурающихся собственной продукции: пожарный, играющий с огнем.
– Я уже все рассказал вашим коллегам, можете прочесть, все напечатано.
Как я погляжу, дружок, ты не понимаешь, с кем имеешь дело.
Лукреция Немрод представляет себе связку из пары десятков толстых ключей. Который из них легко отопрет эту упрямую башку?
Она начинает с купюры в 10 евро.
Деньги – это ключик, отпирающий большинство дверей.
– За кого вы меня принимаете? – оскорбляется он.
Она добавляет вторую купюру.
– Можете не усердствовать, – говорит усач и отворачивается, показывая, что разговору с ней предпочитает курение.
А если три?
Деньги исчезают в его кулаке так быстро, что ей кажется, что это сон.
– Дариус вернулся на сцену после четырех лет отсутствия. Собрались все шишки, включая министров – культуры, по делам ветеранов, даже транспорта. Полный успех! Циклоп раскланялся и не вышел на бис, скрылся за кулисами. На часах было то ли двадцать пять, то ли двадцать шесть минут двенадцатого, точно не скажу. Дариус был весь в мыле. Видно было, что два часа на сцене совсем его измотали. Он машинально, не глядя помахал мне. Видит засаду: куча поклонников перед гримеркой. Раздал автографы, поболтал, принял цветы и подарки. Все как всегда. Прежде чем уйти в гримерку, он попросил охранника ни под каким видом его не беспокоить. И заперся на ключ.
– А что потом? – нетерпеливо спрашивает Лукреция.
Пожарный так глубоко затягивается, что разом сгорает половина его самокрутки.
– Я остался в коридоре, у гримерки, проследить, чтобы никто не вздумал там закурить, это же нарушение правил противопожарной безопасности. – Говоря это, он выпускает огромное облако синего дыма. – И тут мы с телохранителем слышим из гримерки Дариуса хохот. Я решил, что он читает заготовки для следующего спектакля. Хохот усиливался, потом раз – и прервался. Я услышал стук, как будто он упал.
Молодая рыжая журналистка все заносит в блокнот.
– Говорите, он смеялся? Что это был за смех?
– Очень громкий, что называется, до икоты.
– Вы сказали, он долго смеялся?
– Нет, секунд десять-пятнадцать, максимум двадцать.
– Что было потом?
– Я же говорю: звук падения, больше ничего. Дальше – мертвая тишина. Я хотел войти, но телохранитель имел строгое приказание никого не впускать. Тогда я пошел за Тадеушем Возняком.
– Братом Дариуса?
– Братом и заодно продюсером. Он разрешил мне отпереть дверь моим ключом, и мы вошли. Дариус лежал на полу. Мы вызвали «Скорую». Врачи пробовали делать массаж сердца, но бесполезно, все было кончено.
Пожарный тушит окурок и нажимает кнопку, включая противопожарную тревогу.
– Можно мне в его гримерку?
– Запрещено. Только с ордером на обыск.
– Как удачно, как раз захватила с собой!
Она сует ему еще одну бумажку в 10 евро.
Он смотрит на деньги, как курица, сомневающаяся, клюнуть ли червяка.
– Не похоже на документ с прокурорской подписью.
– Извините, забыла подписать у кого надо. Какая рассеянность!
Молодая журналистка лезет за новой купюрой.
Пожарный забирает обе и впускает ее в гримерку.
На полу обведен мелом контур тела.
Лукреция Немрод изучает положение трупа и делает фотографию своим «Никоном» со вспышкой.
– Это тот розовый пиджак, который был на нем на сцене?
– Да, здесь никто ни к чему не прикасался, – заверяет ее пожарник.
Она проверяет карманы пиджака и находит список скетчей для последнего выступления.
Это, наверное, чтобы не забыть, что за чем следует.
Чтобы как следует рассмотреть пол, она опускается на колени и видит под гримерным столиком деревянную шкатулку размером с детский пенал, покрытую синим лаком, с инкрустацией.
Не очечник и не шкатулка для драгоценностей. Пыли не видно. Пролежала здесь недолго.
На крышке начерчены позолотой три заглавные буквы: BQT.
И под ними мелким курсивом:
Не смейте читать.
Пожарный Франк Тампести заинтригован.
– Это что?
– Возможно, орудие преступления.
Он подозревает, что она над ним подтрунивает, но уверенности нет, поэтому он только озадаченно качает головой:
– Не пойму, как этим можно причинить себе вред, разве что в глотку запихнуть!
Лукреция Немрод фотографирует находку, вертит ее так и этак, потом открывает. Внутри синий, в тон крышке, бархат и продолговатое углубление.
– Футляр для ручки? – предполагает пожарный.
– Для ручки или для свернутого листка. А так как сверху написано не «не смейте писать», а «не смейте читать», то я склоняюсь ко второму варианту.
– Свернутый листок?..
«Револьвер найден, теперь поищем гильзу от пули», – думает молодая научная журналистка.
Она берет со столика листок бумаги, отрывает от него клочок чуть меньше синей шкатулки, свертывает, расправляет.
– Что-то вроде этого…
Она ставит ноги туда, где, как следует из рисунка мелом на полу, находились ноги Дариуса Возняка, руки располагает на той высоте, где должны были находиться руки читающего мужчины, и выпускает свою бумажку.
Бумажка опускается зигзагами и пропадает за бахромой кресла.
Журналистка плюхается на живот, чтобы проследить траекторию.
Бумажка легла рядом с такой же, явно сначала скрученной, а потом расправленной, только толще, черной с одной стороны, белой с другой.
– Вот и гильза! – сообщает она победным тоном.
– А это что такое?
Лукреция Немрод выпрямляется, держа кончиками пальцев свой трофей.
– Фоточувствительная бумага.
Франк Тампести принимается скручивать новую сигарету.
– Ну вы даете! Вы заткнете за пояс сыщиков! Где вы такому научились?
– Один друг, опытный журналист, научил меня осматривать место преступления и вещественные доказательства. Из размеров синей шкатулки следует, что там не поместилось бы ничего больше свернутой бумажки.
Еще полюбовавшись синей лакированной шкатулкой и черно-белой бумажкой, Лукреция Немрод поворачивается к пожарному.
– Значит, так. Никому это не нужно, поэтому я все конфискую. – В карман пожарного перекочевывает очередная купюра. – Не припомните, кто дал ему эту синюю шкатулку?
– Нет, но я знаю, как это выяснить. Надо просмотреть в комнате видеонаблюдения диски с записями.
– Отлично, идемте!
Пожарный удерживает ее одной рукой, не выпуская из другой сигарету.
– В этот раз одного ордера на обыск будет мало.
Она достает три бумажки по десять евро.
– Я рискую местом, мадемуазель. В этическом плане это совершенно неприемлемо.
Заглянув в свой кошелек и убедившись, что купюры иссякли, Лукреция Немрод утрачивает терпение.
Что ж, прибегнем к ключу номер два.
Не давая пожарному опомниться, она хватает его за запястье и так резко выворачивает, что у него от боли лезут на лоб глаза. Он роняет сигарету и жалобно стонет.
– Все так хорошо начиналось, – произносит она вкрадчиво. – Через две минуты вам придется выбирать: вспоминать мой визит либо хорошо…
Она подносит к его носу последнюю купюру.
– …либо плохо. Решать вам.
Он корчит рожу.
– Раз происходящее противоречит моей воле, проблемы с этикой больше не существует.
Лукреция Немрод разжимает хватку и небрежно выпускает деньги. Пожарный ловит их на лету и прячет в карман.
Потом он пожимает плечами, как ни в чем не бывало подбирает свою сигарету и ведет Лукрецию к запертой двери. В комнате видеонаблюдения он садится перед экраном, переписывает видеофайл на лазерный диск и, поглаживая усы, отдает диск журналистке.
– Будем считать, что вы нашли это в мусорной корзине.
15
«В чем разница между политиком и женщиной?
Если политик говорит «да», это значит… «может быть».
Если политик говорит «может быть», это значит… «нет».
