Немцы в городе - Оутерицкий Алексей (версия книг txt) 📗
Короче, все шло нормально, но вскоре произошло нечто, что заставило меня вернуться мыслями в то время, когда я сделал относительно Петрова неблагоприятный для него прогноз. В какой-то из дней, когда офицеров созвали на собрание, совещание или что-то в этом роде, а на станции проводились плановые регламентные работы, то есть все, пользуясь отсутствием офицеров, спали, где смогли пристроиться, сержант Скороспелов выделил нас с Петровым и еще одним бойцом по фамилии Рябко в помощь своему корешу-сержанту из стартового расчета, на уборку территории пусковой.
Путь к шестой стартовой площадке мы себе наметили через пруд, давая небольшой крюк, что было выгодно нам по нескольким причинам. Во-первых, таким образом мы оттягивали время встречи с сержантом Гуляевым, который должен был нас припахать, а во-вторых, этот чертов пруд манил нас, как ребенка сладкое, поскольку таил в себе угрозу и одновременно был безопасен, если, разумеется, специально в него не лезть. И не одних нас манил этот пруд, потому что возле него периодически пересекались многие, делавшие ненужный крюк, чтобы постоять на утрамбованной песчаной поверхности возле зараженной воды и в сотый раз обсудить, что бы могло произойти, если в него случайно бултыхнуться, и нафантазировать какую-нибудь чепуху, в точности зная, что никогда в этот пруд не угодишь.
Но на сей раз все пошло не как обычно. Петров приблизился к пруду, скинул хэбэшку и решительно заявил, что намерен искупаться. Конечно, за полгода я его уже неплохо изучил, но время от времени он своими поступками все же ставил меня в тупик. Вот и сейчас я смотрел на него и не знал, всерьез он это или в шутку. Чертов Петров…
– Ты что, понтуешься? – спросил, быстро оглядевшись, Рябко. Не обнаружив посторонних, он достал пачку «Памира» и закурил.
– Ты чего, Петрушкин? – сказал я. – Крыша поехала?
– Да парилка-то вон какая, – сказал Петров. – Грех в такую жарищу не окунуться.
– А как же…
– Да не верю я во все это, – оптимистично сказал Петров, однако в пруд лезть не спешил. Он стоял в одних трусах на самом краю утрамбованного до цементной твердости песка и смотрел в темную водную муть.
– Во что в «это»? – поинтересовался Рябко.
– Да в ту чепуху, что нам тут уже полгода скармливают. Про протекшее топливо наверняка придумали офицеры, вот что я думаю.
– А на хрена им это? – спросил я.
– Да чтобы солдаты не бегали сюда купаться, вот на хрена.
Мы с Рябко переглянулись. Звучало, в общем-то, логично, и даже очень. Вообще, в объяснениях, которые еще тогда, в первый день, выдал майор, было много нестыковок и натяжек. К примеру, мы ни разу не видели, чтобы в дивизион приезжали с санэпидемстанции для взятия пробы воды. Потом, майор утверждал, будто грунтовые воды на территории подразделения чистые, потому что дно пруда изолировано глиной, и при этом воду пруда нельзя дезактивировать или просто откачать, хотя в нем сохранились остатки топлива – то есть налицо полное противоречие в своих же аргументах… Короче, самый настоящий бред, так что, возможно, Петров прав. И все же… В этом пруду действительно никто никогда не купался, даже самые отъявленные похренисты из старослужащих.
– Что, салабоны, развлекаемся?
Мы обернулись и обнаружили трех делопутов из стартовой батареи. Отслуживший полтора года сержант Гуляев, к которому нас отправили в рамках обмена старослужащими молодой рабочей силой, черпак Корнеев и дедушка Сулейманов. Все трое изрядные долбоебы, за исключением, пожалуй, второго, который, похоже, просто подстраивался под дружков своего призыва, чтобы не выглядеть в их рядах белой вороной. Или же для превращения в законченного идиота ему не хватало полгода, как бабочке, пока пребывающей в стадии куколки.
– Купаться надумали, – оценил обстановку Сулейманов и подмигнул сержанту. – Посмотрим?
Тот поморщился.
– Давайте, ноги в руки и бегом на шестую пусковую, – сказал он. Сказал, впрочем, нехотя, словно и ему хотелось посмотреть на купание Петрова в зараженных водах пруда четвертого зенитно-ракетного дивизиона N-ской воинской части. – Петров, плохо со слухом? Быстро оделся и убежал, я сказал!
– Плохо, – брякнул Петров и ко мне опять вернулись дурные предчувствия. Те, полугодичной давности, что он не жилец и все такое.
– Че-е-его? – недоверчиво переспросил сержант и посмотрел на своих. – Надо же… Наверное, это заразно. Я, тоже, кажется, стал плохо слышать. Нет, он действительно это сказал? – И Гуляев с угрожающим видом сделал шаг вперед.
– Да пусть купается, – предложил стоящий ближе к Петрову Сулейманов, и, тоже сделав шаг вперед, неожиданно толкнул его двумя ладонями в грудь.
Петров, взмахнув руками в попытке удержаться, потерял равновесие и через секунду с негромким всплеском скрылся под водой. В полете он не издал ни звука.
– Ты что! – крикнул я, и мы с Рябко бросились к пруду.
Остановившись на остром, словно обрубленном, берегу, мы неуверенно переглянулись и стали смотреть в воду, по которой пробежали крупные волны. Одна, плеснув на берег, едва не лизнула мне сапог. Я испуганно отпрыгнул, и сзади засмеялся Корнеев.
– На хрена ты это… – не оборачиваясь, напряженным голосом спросил сержант. Он смотрел на поверхность воды, ожидая появления Петрова. – Если этого придурка потом скрючит, нас по головке не погладят.
– Да что с ним сделается! – Сулейманов засмеялся, но смех прозвучал искусственно. – Заодно и узнаем, так ли уж вредно это топливо… А то все пугают, пугают. К тому же, он сам искупаться захотел… Гуля, ты чего распереживался из-за какого-то…
Сулейманов говорил еще что-то оптимистичное, но чувствовалось, парень четко осознает, что совершил подляну, это было понятно по интонациям и усилившемуся узбекскому акценту.
Все напряженно всматривались в водную поверхность, и вздохнули с облегчением, когда над ней показалась голова вынырнувшего Петрова.
– Чего уставились? – спокойно спросил он и выпустил изо рта струйку воды. Затем посмотрел на Сулейманова и так же спокойно сказал: – Чтоб у тебя хуй на пятке вырос.
– Чего! – взревел тот и дернулся к водоему, но остановился за несколько шагов до края, словно опасался воздействия невидимых ядовитых испарений. – Повтори, что ты, билядь, сволочь, сказал!
– Чтоб как поссать – так разуваться, – закончил Петров и опять скрылся под водой.
– Да я тебя! – заорал Сулейманов кругам на воде и с угрожающим видом повернулся к нам с Рябко, словно, не имея возможности поймать Петрова, решил выместить злобу на нас.
– Представление закончено, – сглотнув, сухо сказал Гуляев, когда Петров вынырнул во второй раз. – Все быстро привели себя в порядок и побежали на стартовую площадку. Время пошло.
И первым, не дожидаясь своих, пошел прочь. За ним потянулись Сулейманов и Корнеев. Сулейманов напоследок оглянулся и скорчил страшную рожу.
– Бис-с-стро, билять… – прошипел он. – Слышали, что сказал сержант…
Через неделю я зашел в умывальник, где чистил зубы голый по пояс Петров, и остолбенел. У него не было кожи. Не вскрикнул я лишь потому, что у меня перехватило горло. Я стоял, смотрел, как работают мышцы Петрова, и не верил своим глазам. Я видел все мельчайшие венки, сухожилия и пересекающиеся мышечные ткани – точь-в-точь как на школьных анатомических плакатах – и изо всех сил боролся с накатившим приступом тошноты.
– Чего застыл? – беззаботно поинтересовался, сплюнув и посмотрев на меня через зеркало, Петров. – Давай быстрей, мы и так из-за этой чертовой уборки плаца припозднились. Сейчас прибежит Васильев, тогда крику не оберешься.
В коридоре тут же послышался топот и, словно вызванный неосторожно произнесенным заклинанием призрак, на пороге возник младший сержант Васильев.
– Вы чего тут торчите! – сходу заорал он, выпихивая меня из умывальной комнаты, – все давно построились, а они… Малютин, Петров! Да быстрей же, блядь, я кому сказал!
Очнувшись, я побежал по коридору, боясь обернуться и напряженно прислушиваясь к интонациям бушующего Васильева, ожидая, когда он, наконец, разглядит, что у Петрова отсутствует кожа и начнет кричать совсем другим голосом, но вскоре я добежал до спального помещения, а ничего экстраординарного так и не произошло.
