Грезы любви - Берд Джулия (читаем книги .txt) 📗
Он повернулся и пошел прочь. Тэсс ненавидела его за эти слова, ненавидела себя за боль, с которой не могла справиться.
— Ну и уходи, — шептала она ему вслед. — Мне все равно. Я никогда по-настоящему не любила тебя, Ричард Эвери. Мне все равно.
26
Не успел Ричард закрыть дверь в спальню, как смуглая рука проворно взялась за ручку. Граф сразу узнал эти пальцы. Со смешанным чувством тревоги и облегчения он позволил человеку отворить дверь. На пороге стоял перс в белой чалме, его непроницаемые глаза смотрели на лорда.
— Тарджаман! — воскликнул Ричард.
— Милорд, вы очень плохо выглядите, совсем измучились.
— Ничего особенного. — На самом деле его грызла злая тоска. «Этот проклятый перс все видит насквозь», — злобно подумал Ричард. — Вина не хочешь?
— С большим удовольствием.
Ричард пропустил Тарджамана в комнату. Наполняя бокалы вином, он внимательно рассматривал бесстрастного перса. Казалось, что дрессировщик не покидал замка, а только что вернулся из амбара, проверив, в порядке ли животные.
— Как с тобой поступить — зарубить или обнять?
— Мне достаточно простого приветствия. Я не люблю бурных эмоций, — глаза Тарджамана смотрели с иронией.
— Как все просто, — сказал Ричард, поднимая бокал в честь нежданного гостя. Тарджаман признательно поклонился.
— Мне очень не хватало тебя, лорд Ричард.
Граф почувствовал ответную симпатию. «Неужто я стал таким доверчивым после того, как влюбился в Тэсс?» — подумал он.
— Я тоже скучал по тебе, Тарджаман. Почему ты вернулся?
— Потому, что я опять нужен здесь.
— В твое отсутствие с животными ничего не случилось.
— Я нужен не только им, милорд, — нежно, как друг, ответил перс, проницательными глазами глядя на своего хозяина.
Ричард опустил голову, не решаясь заговорить по существу.
— Так и будешь говорить загадками? Может, объяснишь, куда уходил и почему вернулся?
— Обратная сторона той же монеты. Я ушел из замка потому, что был здесь не нужен.
Ричард, нахмурившись, подошел к камину и отпил вина.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Милорд, очень скоро все станет ясно. — Тарджаман искренне смотрел графу в глаза. — Верьте мне.
— Я, может, и поверю тебе, а вот о сэре Рандольфе этого не скажешь. Я надеюсь, ты расскажешь ему все сам, чтобы не быть четвертованным за предательство.
— Вы говорите об украденном оружии?
— Да. Это ты украл его, а затем продал епископу?
Тарджаман покачал головой.
— Странно, это случилось сразу после того, как ты исчез.
— Я уже объяснил, — я был здесь больше не нужен.
— Мне надоели твои загадки! Если не ты, то кто мог это сделать?
— Если я даже и скажу, вы все равно не поверите.
— Может быть.
Тарджаман помолчал, плотно сжав губы.
— Вас предал отец Джеймс.
Ричард расхохотался.
— Я так и знал, что вы не поверите.
— Ты считаешь, что восьмидесятилетний старик может украсть повозку с оружием? Да он еле ходит.
— А ему никуда и не надо было идти. Он передал информацию епископу, а его люди сделали это гнусное дело.
— Откуда тебе это известно? — резко произнес Ричард. Он подозрительно смотрел на Тарджамана поверх бокала и небольшими глотками пил сладкий пьянящий напиток.
— Я не крал оружие, но, как правильно думает сэр Рандольф, у меня есть свои люди в замке.
— Но зачем все это отцу Джеймсу?
Тарджаман пожал плечами, и в первый раз Ричард увидел недоумение в его мудрых глазах.
— Даже мне не под силу это понять.
Отец Джеймс. Это было последним ударом. Ричард в ярости согнул тонкую ножку серебряного бокала и с силой отшвырнул его. Бокал угодил прямо в одно из драгоценных окон графа. Стекло со звоном разбилось, осколки полетели на пол. Но Ричарду было все равно. Весь его мир рушился. Такого предательства он не мог ожидать.
— Милорд, — крикнул ему вслед Тарджаман, но граф уже шел к двери.
Он ворвался в часовню как разъяренный бык.
— Джеймс! — крикнул он громко. Эхо вторило ему. — Отец Джеймс, где вы?
— Здесь, — ответил слабый голос. Ричард прошел между скамейками и увидел священника в нише, где он зажигал свечи перед статуей святой Бриджиты. В сумраке мерцало около пятидесяти огоньков.
Как только граф взглянул на старика, его гнев сменился изумлением. Возможно ли, чтобы такой богобоязненный человек, которому он исповедовался в самых сокровенных мыслях, предал его? Тарджаман, наверное, сошел с ума.
— В чем дело, сын мой? — спросил Джеймс, затушив лучинку в горшочке с песком после того, как последняя свеча была зажжена. Старик обернулся, встречая Ричарда улыбкой. Его зубы были желтыми, как слоновая кость. — Я думал, ты уже отправился во Францию.
Ричард подошел поближе и немного помолчал, восхищаясь красотой статуи.
— Это сделали вы? — спокойно спросил он.
— Сделал — что? — слегка нахмурился Джеймс. Старик часто заморгал. — А… Если ты имеешь в виду оружие, то да, — вспомнив, сказал он.
— Да, оружие, — с пафосом ответил Ричард. — Так, значит, это правда, что вы меня предали?
Ричард сжал кулаки. Ему хотелось задушить человека, которого раньше он почитал. Но он понимал, что если поднимет руку на священника, то никогда не сможет себе этого простить.
Отец Джеймс, шаркая ногами, прошел вперед. Ричард нехотя последовал за ним. Старик миновал надгробие матери Ричарда и остановился возле саркофага его отца, на крышке которого было мраморное изваяние Хью Эвери, изображающее его во весь рост, как живого. Казалось, что Хью прилег отдохнуть и в любой момент может встать. Джеймс положил руку на лоб статуи, с любовью разглядывая мраморное лицо.
— Ричард, я любил твоего отца как сына. Дорогой мой Хью…
Ричарда это не растрогало.
— Сейчас ни к чему воспоминания. Зачем вы это сделали? Я ведь так доверял вам.
— Ричард, я обещал твоему отцу, что присмотрю за тобой.
Старик посмотрел на Ричарда измученным взглядом, на его подслеповатых глазах были желтые наросты катаракты. Казалось, жизнь в нем чуть теплилась. «Странно, — подумал Ричард, — как я раньше не замечал, что Джеймс так стар?» Сейчас граф увидел старика совсем в ином свете, хотя раньше даже и не задумывался, сколько священнику лет. Ричард видел перед собой очень старого человека, которому осталось недолго жить, и попытался немного смягчить свой гнев.
— Ричард, твой отец хотел, чтобы ты жил, имел детей, которые продолжат его род. Этого могло бы не случиться, если бы я позволил тебе умереть в бессмысленной войне против церкви. Я думал, без оружия ты отложишь войну, но, как видно, просчитался.
— И это все? А может, вы использовали мою исповедь, чтобы помочь другому священнику? Я рассказал об оружии во время исповеди, и вы все это передали епископу Джорджу. Да это же самое гнусное предательство!
— Нет, глупый мальчишка! — возразил Джеймс. Его глаза выражали мудрость. — Да о чем ты можешь судить в твои-то незрелые годы? Я так много прожил на этом свете и знаю, что умереть за землю — это так же глупо, как свалиться с лошади и разбить голову о камень! И если ты умрешь молодым, какой от этого будет прок? Я вообще не вижу никакого смысла в войнах. Какая может быть слава победителю, стреляющему из ружей и пушек? На таком большом расстоянии он ведь даже не видит, в кого стреляет, в храбреца или труса. Я всем сердцем ненавижу войны, так же, как и твой отец.
— Джеймс, вы помогли моему смертельному врагу. Бог накажет вас за это.
— Для меня важнее всего, что ты жив. Ричард, я ведь обещал твоему отцу беречь тебя.
— Так я сейчас же отправлюсь на войну в Нормандию. Там меня могут убить. Джеймс, войны не кончаются. Вы об этом подумали?
— По крайней мере, Генрих может победить в этой войне. Против церкви же воевать бесполезно.
Ричард злобно рассмеялся.
— Так… Если есть надежда на победу, то и священник может пойти на компромисс. — Все это звучало странно и нелепо. Ричард глубоко вздохнул. — Вы знаете, что лолларды выступают против войны? Я им даже завидую. Пусть эта вера привела их к смерти, но уж они-то не пойдут на компромисс.
